Дом и война маркизов короны - О'Санчес (Александр Чесноков). Страница 38

Вот, чего нет во владениях маркизов Короны, так это богатых золотых руд и россыпей. Даже трудолюбивые и пронырливые местные гномы из раскольничьего рода Вавурова оставили всякую надежду разыскать каменную породу, вдоволь насыщенную златом либо серебром… Нет, они добывают, конечно же, эти жалкие соринки да песчинки, сливают их в комочки побольше, изготавливают из них меновой товар, но… Все это баловство, а не добыча. А людишки крюкорукие тем более не способны отцедить от пустой породы драгоценные крупинки, они только очевидное горазды сошкрябывать, да и это без ума творят… Зато рудного железа всех мыслимых свойств и оттенков — сколько угодно: людям хватает, гномам хватает, добывай — не хочу!

Однако же, маркизы Короны уже много, много столетий не испытывают нехватки ни в золоте, ни в серебре, ни в драгоценных каменьях, ни даже в бисере морском, всего у них в достатке. Да, да, и кораллы, и жемчуга — чуть ли ни грудами в маркизовых сокровищницах лежат, хотя население удела сухопутно, в море не ныряет и на морского зверя почти не охотится. Полна-полнехонька златом и серебром, драгоценными камнями и диковинами казна у маркизов Короны, однако не в этом заключается их главное состояние.

«В чем же оно?» Не раз и не два задавались этим вопросом боги, наблюдая за беспокойной жизнью имперского юга… А может, вовсе и не боги, боги более чем равнодушны к мимолетному процветанию человеческому, но зато люди вопрошали друг у друга, доброжелатели и завистники, ученые и соседи или просто досужие любопытствующие…

Истину о главном богатстве своем ведает любой из долгого рода владетельных маркизов, на собственных плечах влекущий тяжкое бремя повелительства, но маркизы Короны не любят, когда посторонние суют свой нос в их дела, и редко отвечают на чужие вопросы. Сами же, конечно, знают и передают груз и тайну по наследству, от отца к сыну, из века в век, из тысячелетия в тысячелетие, и это знание — само по себе драгоценность из ценнейших.

Так в чем же оно, богатство маркизов, и среди каких иных достатков — главное спрятано?

Во-первых, в уже упомянутых накопленных сокровищах. Их так много, что хватит прокормить все население удела в течение чуть ли не целого года и удовлетворить все насущные потребности маркизов примерно за такое же время.

Во-вторых, это земли, принадлежащие маркизам, где маркизы вольны повелевать и делать все, что им вздумается, за исключением малого: нельзя им чеканить монету, ни свою, ни государеву, нельзя отделяться от Империи в самостоятельное княжество, либо присягать на вассальную верность иному какому государю. Нельзя без весомой причины поднимать руку на людей государевых… Нельзя перегораживать и разрушать по своему усмотрению имперские дороги… Может быть, еще чего-то из мелочи нельзя, сразу и не вспомнить… Зато все остальное можно, на то они и властители удела марки, с правами бана. Итак, земли маркизов Короны — тоже сокровища. Их много, пахотных и пастбищных, и рудных, и солончаковых, и охотных, и лесных…

В-третьих — люди. Вот оно, вот оно — самое главное, самое ценное, самое хрупкое богатство!

В иных имперских уделах и земли обширны, маркизовым под стать, и природа мягче, и население гуще, и недра богаче, а властители живут в роскоши и нужде одновременно: едят на золоте и не знают, где, как и от чьих щедрот им прокормиться далее… Замки больше похожи на усыпанные драгоценностями шкатулки, нежели на крепости, а крестьяне папоротник в пустую похлебку секут… Да и самый замок — того и гляди в имперскую казну за недоимки отнимут…

Люди — вот корень всех богатств. Именно поэтому о людях в уделе — главная забота. Именно поэтому рабов так мало в этих краях, всех порабощенных же — сразу продают вовне, долго у себя не держат. А уж кто в уделе — тот свободен живет, среди свободных. Провинился простолюдин — будет наказан сурово или даже казнен, однако — пока жив — всегда волен уйти от маркизов, с семьей, со скарбом куда глаза глядят. Да только редко кто из населения соблазнится подобною волею… Всюду ведь правят свои властители, всюду есть плети, плахи, повытчики да приказчики, в городе ли, в деревне ли, куда ни пойди, так чем менять медведя на цуцыря — лучше при маркизах, они надежнее… может, и не добрее, но — понятнее, рассудительнее. Опять же землю нарезают без скупости, на сколько поднимешь. То же и с дворянами: устал — уходи, если без долгов, да только у дворян главный скарб — ленная, либо родовая землица, куда от нее уйдешь? Встречаются по дорогам и дворяне без своего подворья, бродячие паладины да наемники, однако же всяк понимает — о чем мечты у безземельного рыцаря.

В приграничном уделе с населением всегда трудности: эти не хотят садиться на пустые малоохраняемые отруба, другие признавать над собою новые имперские порядки не желают, ибо к старым привыкли, поэтому за долгие-долгие столетия на опыте своем и чужом выучились маркизы Короны управлять тем, что есть, повелевать тем, что досталось от предков, добытое защищать, имеющееся — приращивать. Суров юг и щедр, широк и опасен, и маркизы всегда ему под стать, и даже чуть выше.

Хоггроги с самого раннего утра бродил по своим покоям, нечесаный, наспех умытый, в просторном шелковом халате, присаживался то и дело к столу, писал в свитки, меняя стилусные перья, одно за другим… Не работалось как всегда…

Хотелось-то — туда, на вольную волю, в леса, в поля, на охоту, либо в поход… Или в кузницу: с тех пор как он сработал для Тури кинжальчик — по-настоящему ни разу ковала в руки не брал, тут и забыть недолго, где она расположена, кузница домашняя… Эх, так бы всю жизнь и отдыхал, в пирах, в охотах, в кузнечных перезвонах и в ином каком веселии…

— Керси!

Юный паж осторожно просунул голову в приотворенную дверь.

— Да, ваша светлость!

— Дуй за Канцлером, живо. И пусть захватит налоговые свитки.

— Есть, ваша светлость!

«Есть»… У мальчишки одни лишь войны на уме, вот кому хорошо и просто на свете жить… А правильная-то война куется здесь, в сонных дедовских покоях, а молоты и наковальни-то для нее — вот они, сплошь из чернил да пергаментов, да птероящерных стилусов…