Дом и война маркизов короны - О'Санчес (Александр Чесноков). Страница 81

— От вас обоих, братцы, так много зависит, что хоть сто раз потом заживо шкуру с вас сдирай — не искупите и сотой доли своего нерадения, если таковое обнаружится. Не подведете? Все необходимое помните?

— Никак нет, ваша светлость!

— Ни за что не подведем, все помним!

— Хорошо. Тогда наверх. Проверьте почтовые шнуры, одежды, щиты против магии, щиты против стрел, воду и так далее… Мечами еще успеете намахаться.

Рапан Топор понимал, что наконец-то он ухватил удачу за хохолок! Пока имперские войска (про Империю он был наслышан, но других войск ее не видел, поэтому полки маркиза были для него просто имперскими) с переменным успехом гонялись за многочисленными шайками тупых и недисциплинированных вождишек, надо воспользоваться их рассеянностью! Преодолевая ожесточенное сопротивление имперских, Рапан упорно двигался вперед, в глубь удела (а он думал, что в глубь самой Империи), туда где полно легкой добычи. Людей надо поощрить грабежами и безнаказанностью, но — не утоляя их голода вполне, тогда они и дальше будут воевать, пока… Империя велика, придется повозиться. Сильны ее воины, а туроми сильнее, никто не остановит их на пути к цели. Вот она — первая большая цель: богатый торговый город Тулема, Рапан бывал в нем когда-то под видом мирного купца. Туроми голодны и сильны, имперцы отважны, однако сыты, а значит — ослабли духом, поэтому-то не удержать им города. Языки и лазутчики уже сообщили о повальном бегстве горожан, значит — не надеются устоять, боятся. Еще бы им не бояться: город обречен, он исчезнет вместе с жителями. Имперцев нужно истреблять как ядовитых ящеров или цуцырей, всех до единого, под корень, старых и малых, иначе это сделают они, имперцы — с туроми. Говорят, сам маркиз — вождь имперских тварей, находится ныне в Тулеме, ах, как славно было бы захватить его живым… Как эту гадину-имперца угораздило покинуть войска и застрять в ловушке? С другой стороны, будь он в другом месте — и Тулема не была бы столь лакомым куском для вождя туроми. Если он победит имперских здесь — все племена станут под его руку, конец настанет своеволию всей этой племенной мелочи — и можно будет утвердиться в своей верховной власти надолго. Навсегда, с передачей по наледству…

Когда находилось для этого время, Хоггроги любил размышлять и удивляться, на известных ему примерах, мощи созидательного разума. Взять тех же купцов, своих и заморских: на утлых суденышках, пробиваясь сквозь гнев стихий и богов, прокладывают они пути из одной страны в другую, с тем чтобы, совершив множественный обмен с местными жителями и между собой, насытить вкусы множества людей, обеспечить их тем, в чем они нуждаются. Откуда им знать — победит ли маркиз дикарей туроми? И если да — то сколько он захватит в плен будущих рабов? И какие они будут, и хватит ли места на судах? И сами-то обернутся невредимы через сто опасных дорог? Но ведь — рассчитывают, предвидят, воплощают… Задумано — исполнено! Или, например, неведомый строитель магистрата: как это он все придумал, удержал в голове и распределил в камне: башню, стены, проемы, дверные и оконные, чтобы все прочно было, и ровно, и удобно?.. Дверей и окон на первом этаже можно было бы и побольше предусмотреть, теснятся люди, душно… В городе залязгало… вроде бы поближе придвинулись шумы и крики, дымом ощутимо поволокло… Надо думать, туроми уже взломали ворота… Вот, те же и ворота в крепостных стенах и самые стены: раньше их чаще всего пробивали колдовством: плещут на них воду кадушками, а жрецы, с помощью заклинаний, насылают на воду мгновенный лютый мороз, и вода, которая успела заползти в щели, становится льдом, разламывая любой крепости камень, железо, либо дерево. А если подбежать к заколдованному промороженному месту да шарахнуть по нему молотом, клевцом или булавой — еще и убыстрить можно, и даже намного. Осажденные сообразили кипяток на заколдованные места проливать, воду либо масло. Но с тех пор, как чья-то светлая голова придумала таран с железным клювом, доля колдовства в штурмах заметно сократилась, с тараном — куда как быстрее и надежнее… Но ведь кто-то первый придумал таран и однажды убедил соратников своих впервые им воспользоваться…

Дернулась от окна одна витая волосом веревка, другая… Каждый из пажей, следящих за своими кусками пространства, почти одновременно прислал сигнал — вошли. Быстро что-то… Полсотни тысяч войска в трое ворот… Может, их меньше вошло, а остальные выжидают? Или заметили засады за городом и туда часть войск отвлекли? Опять дергают, и опять оба, дружно. И ведь предупреждены, чтобы не сговаривались, друг друга не подзуживали… Как бы то ни было — пора. Пора созидать, воплощать в жизнь задуманное. Мир на этом стоит, а мы и есть миряне в большинстве своем, отнюдь не жрецы.

— Жрецы, приготовились! Рожечники… Музыка!!! Открыть ворота, дружина, к бою!

Взревели двадцать полковых рогов, усиленные стараниями войсковых жрецов: та, та-ти-та-та, та, та-ти-та-та, та! И еще раз, и еще повторился боевой клич маркизов Короны, и началась резня.

Шесть полков Рокари Бегга и шесть полков Марони Горто покинули свои укрытия за городом и ринулись в город, втаптывая в кровавую грязь редкие заслоны варваров. Те, конечно, ожидали возможное нападение со стороны имперских, но не так скоро! По три полка развернулись в оборонительные заграды возле всех четырех городских ворот и уже изнутри вступили в бой с туроми. Но у них был жесткий приказ: сечей не увлекаться, силы не размывать. Тем временем, услышав условленный трубный рев, во всех зданиях города обнаружили себя воины засадных полков. Конечно, случалось и так, что в крупных и богатых домах оказывалось по сотне и более воинов туроми, справиться с ними десятку ратников, пусть даже трезвых и хорошо вооруженных — безнадежное дело, но в соседних домах могло и вовсе не оказаться вражеских воинов, или один-двое… И на сей счет воины имели исчерпывающие указания, а также и опыт…

На подворье купцов Рагза из западных провинций нацелилась двойная сотня пеших отрядов туроми, и случилось так, что в самый разгар грабежа, в потайных покоях, пятеро лихих вояк туроми наскочили на засаду имперских. Пять против пятнадцати: четверо и пикнуть не успели — полегли под ножами и стрелами. Но самый бедовый отбился в рукопашной, уклонился от швыряльных ножей и каленых стрел, выбежал из покоев, свистом и криками сзывая подмогу. И тоже пал, бездыханный, не успев обрадоваться подоспевшей на свист помощи. Но в соседних домах также притаились люди маркиза, как правило, то были воины того же полка, не приученные оставлять в беде своих. Из трактира «Слеза на прилавке» выскочил полный десяток воинов с десятником во главе, из частного дома напротив еще десяток… Рога прозвучали, и воинственной душе уже ничто не мешало рваться в драку! Долой засаду, даешь добычу!