Раненая страна - Дональдсон Стивен Ридер. Страница 114

– Оставь меня в покое. Я устала от этих мук и бед.

Он хотел возразить ей, но тон мольбы заставил его подчиниться. Застонав от боли в суставах, Кавинант поднялся и отошел к костру в поисках тепла. Внезапно он заметил Сандера и Холлиан, которые сидели неподалеку.

Гравелинг сжимал в руках магический жезл. Красноватое пламя лизало железный треугольник. Холлиан помогала ему своим лианаром – как в тот раз, когда он впервые настраивался на рукх. Кавинант не мог понять, что они задумали.

Вскоре Сандер и Холлиан отпустили свои огни. Какое-то время они сидели держась за руки и глядя друг другу в глаза, словно нуждались в обоюдной поддержке.

– Об этом нельзя сожалеть, – тихо сказала эг-бренд, и ее шепот прозвучал как голос звезд. – Мы должны бороться до конца, что бы ни случилось.

– Да, – так же тихо ответил гравелинг. – Мы будем бороться до конца. – Потом его тон смягчился. – Я многое могу пережить.., если только ты будешь рядом.

Они поднялись на ноги, и Сандер, прижав к себе Холлиан, поцеловал ее в лоб. Кавинант отвернулся, почувствовав себя лишним, но они направились прямо к нему.

– Юр-Лорд, это должно быть сказано, – мрачно произнес гравелинг. – С тех пор как ты велел мне овладеть жезлом Верных, я все время терзался смутным страхом. Пока рукх был у Мемлы, на-Морэм знал все, что с ней происходило. Вот почему нас настиг его Огненный Мрак. Я боялся, что моя власть над жезлом тоже поставит меня под око Верных. И мой страх оправдался, Кавинант. – Он сделал небольшую паузу. – Мы только что убедились в моих подозрениях. Из-за недостатка опыта мне не удалось прочитать намерение Верных, но я почувствовал их присутствие и узнал, что полностью открыт для них.

– Что нам делать, юр-Лорд? – спросила Холлиан.

– То же самое, что мы и делали, – ответил Кавинант. В круговороте размышлений он почти не слышал свой ответ. – Бежать. А потом сражаться до последней капли крови.

Он вспомнил лицо Линден, искаженное конвульсиями кошмарных видений – ее напряженный рот и полоски пота на висках. Он вспомнил сияние дикой магии.

– Мы должны выжить. Это первая задача.

Кавинант отвернулся, испугавшись на миг потерять контроль над своими эмоциями.

Имел ли он право говорить с другими о жизни и борьбе, когда не мог справиться даже с собственной силой? С ядом, который стал частью его! Чем сильнее пробуждалась в нем дикая магия, тем меньше смысла было у всего остального. Он превращался в живое воплощение скверны и разрушения. Он терял в себе человека – гордого и неподвластного Злу.

Кавинант поднял мех метеглина и начал пить, чтобы заглушить стон израненной души. Он знал, что сила разрушает. Он знал, насколько она ненадежна. Но этого знания не хватало. Или, наоборот, хватало с избытком. Сила научила его сомневаться. А сомнения порождали насилие.

Он чувствовал, как в нем росло давление силы. Какая-то часть его уже полюбила ярость и неудержимую мощь дикой магии. Кавинант так боялся себя и последствий своей горячности, что даже не мог есть. Он пил густой медовый напиток и смотрел на языки огня, пытаясь поверить в то, что поможет сохранить себя и верность прежним принципам.

Ему вспоминались трупы на каменных плитах – более двадцати человек, которых он убил. Они оживали в призрачных сумерках рассвета и тянули к нему скрюченные пальцы. Мужчины и женщины, обманутые Опустошителем. Люди, единственным преступлением которых была иная вера.

Приподняв голову, он увидел Линден, которая стояла перед ним. Она немного пошатывалась от слабости, но в ее взгляде уже сияли искорки заботы и рассудительности. Когда Кавинант виновато опустил взор, она сказала с оттенком прежней строгости:

– Тебе надо что-нибудь поесть.

Не смея ослушаться ее, он потянулся за куском сушеного мяса. Линден кивнула, шатаясь отошла в сторону и склонилась над Кайлом. Кавинант рассеянно жевал, посматривая ей вслед.

Кайл выглядел и хорошо и плохо. Он быстро поправлялся от болезни, обретая врожденную силу и здоровье. Но его рана по-прежнему гноилась, и ваура не помогала против яда, внесенного шпорой Рысака.

Линден разглядывала рану с таким выражением, словно та терзала ее нервы. Она потребовала вскипятить воду, и два харучая без слов подчинились ее приказу. Пока вода грелась и закипала, Линден взяла у Холлиан нож, накалила его над пламенем, а затем вскрыла нарыв на руке Кайла. Он мужественно терпел боль, и только нахмуренные брови выдавали его страдания. Кровь и желтый гной брызнули на песок. Руки Линден, несмотря на слабость и истощение, сохраняли профессиональную точность. Она знала, где и как глубоко надо сделать надрез.

Когда ей принесли вскипевшую воду, Линден взяла из рук Бринна тонкое одеяло, разорвала его на полосы и, промыв рану Кайла, наложила повязку. На лбу раненого харучая появился бисер пота, но он ни разу не вздрогнул. Усилием воли успокоив дыхание. Кайл прошептал:

– Не тревожься обо мне, Линден Эвери. Со мной все в порядке. Готов служить тебе, чем могу.

– Послужи пока себе, – с печальной улыбкой ответила она. – Береги свою руку.

Уверившись, что повязка наложена как надо, она вылила на ткань горячую воду. Кайл не издал ни звука. Линден отошла от него и села у стены оврага, не в силах выносить безмолвной муки харучая.

Кавинант перевел внимание на Вейна. Первые лучи солнца коснулись головы юр-вайла, превратив ее в сияющее пятно таинственной черноты. Сандер и Холлиан быстро подбежали к обломку скалы и встали на него. Кавинант помог подняться Линден. Лица людей повернулись на восток – к восходящему солнцу.

Оно поднялось над краем оврага в коричневой дымке, похожей на саван. В его сиянии таились жуткие дары: галлюцинации и жажда, волдыри, белые кости и лихорадка. Но Линден воскликнула:

– Яд слабеет! – Прежде чем Кавинант уловил смысл сказанных слов, она разочарованно вздохнула. – Нет. Наверное, я просто схожу с ума. Солнечный Яд не изменился.

Что значит – не изменился? Неужели из-за страха она больше не доверяла своим глазам? Слова Линден обеспокоили Кавинанта. Он думал о них все время, пока отряд собирался в путь.

Наконец путешественники уселись на Рысаков и направились на восток. Они скакали по выжженной равнине Северных Пустошей, словно по раскаленной добела наковальне.

Пот пробивался на висках Линден тонкими полосками. Но ее рана была сравнительно небольшой, и она быстро поправлялась. Кавинант в который уже раз со вздохом подумал о том, что почти ничего о ней не знал.

На следующее утро Линден выглядела более уверенной, хотя порой морщилась, словно у нее болела голова. Посмотрев на восход третьего пустынного солнца, она затрепетала от волнения и тихо сказала:

– Значит, я была права! Яд действительно слабеет! – Указав рукой на горизонт, она радостно закричала:

– Смотрите! Вон там! Неужели не видите? Дымка становится тоньше, а потом сгущается до обычной плотности. Как будто она пересекает границу.

Никто не сказал ни слова. Сандер и Холлиан с тревогой смотрели на Линден, словно боялись, что болезнь Солнечного Яда повредила ее рассудок. Лица харучаев оставались бесстрастными и спокойными.

– Я видела это, – настаивала она. – Не беспокойтесь! Я не схожу с ума!

Кавинант поморщился:

– Пойми, мы не можем видеть, как ты!

Бросив на него обиженный взгляд, Линден повернулась и пошла к ожидавшим их Рысакам.

Долгое время она ехала молча, будто сердилась на него Несмотря на сухой жар солнца и постоянную качку на спине Клэша, Линден восстанавливала силы, а вместе с ними и ярость. За свое видение она платила огромную цену и теперь, когда спутники сомневались в ее словах, просто не находила себе места от негодования. Даже Кавинант верил ей только наполовину. Любое ослабление Солнечного Яда означало надежду. Может, они боялись новых разочарований? И это после всего того, через что она прошла?

Когда отряд остановился на ночь, Линден торопливо съела мясо, перевязала руку Кайла и отправилась спать. Проснувшись задолго до рассвета, она нетерпеливо шагала взад и вперед по высохшей глине, ожидая подтверждения своей догадке. Ее напряженность давала понять, как сильно она хотела доказать свою правоту и избавить чуткую ранимую душу от недоверия друзей.