Синий ключик (ЛП) - Эндрюс Илона. Страница 2
- Я это делаю не для них. Я делаю это для бабушки, - сказала она.
- Почему? Не похоже, что все мы так сильно ее заботим.
- Она по-своему нас любит.
- Если бы она так сильно нас любила, то оставила бы нам дом деда.
Упрекам о доме никогда не удавалось ее разозлить. Она положила ключ на стойку и достала из холодильника лоток яиц.
- Дело не в этом доме. Я делаю это не ради подачки. Я делаю это, потому что она наша бабушка.
- Она сварливая и любит манипулировать.
- Грегори, она старая и беззащитная, - Марина с треском открыла крышку лотка.
- Возраст - не оправдание для того, чтобы быть жопой.
- Это было непочтительно по отношению к твоей бабуле и ко мне.
Он скрестил руки:
- Уважение должно быть заработано. Ты позволяешь каждому переступить через себя. Они поступали так с мамой, а теперь делают это с тобой.
Она сверкнула на него глазами. Тонкие линии перекрестили растрескивающиеся верхушки яиц.
- А тебе что, к экзамену уже не надо готовиться?
Грегори пошел в гостиную. Марина выбрала из лотка два яйца и расколола их в большую миску. Хуже всего то, что он отчасти был прав. Относительно дома. Она любила этот дом. Дед отстроил его с нуля. Они игрались в нем, когда были детьми. С весны до середины осени она проводила там большую часть уикендов, поддерживая сад с двумя дюжинами фруктовых деревьев. А теперь Лилиан, которая не могла отличить яблоню от ореха, собиралась это все заполучить.
Она видела, как все происходило, и ничего не могла с этим поделать. Это было похоже на крушение поезда в замедленном движении. Сперва бабушка всем дала понять, что пишет завещание. Затем каждый раз, когда она наносила визиты для сбора клубники, высадки помидоров, обрезки винограда, бабушка предпочитала висеть на телефоне с Лилиан. В конце концов, она услышала заявление от тети Эшли: «О, между прочим, ты слышала? Мама оставляет свой дом моей сестре».
Затем позвонила бабушка и тоненьким голоском по телефону сказала: «Ты ведь не сердишься на меня, а? Дети, я все время только то и делаю, что забочусь о вас».
У Марины вырвался смешок, она добавила сгущенное молоко к яйцам и выскребла тыквенное пюре в эту миску: «Заботится о нас. С каких это пор?» Наибольшим из того, что она когда-либо сделала, была уборка крыльца время от времени, и в честь этого ей уже хотелось торжествовать. Когда дед был живым, только он один…
Марина сделала глубокий вдох. Никакой пользы не было в том, чтобы принуждать себя так пахать. Да, она могла бы присосаться к бабуле и получить дом, но оно, в конце концов, того не стоило. Она вставила миксер и включила его.
Раздался звон металла, словно между лопастями что-то зацепилось. Она вырубила миксер и выудила ложкой из микса для пирога… синий ключик.
Марина выдернула его из микса и прополоснула под водой. Она могла бы поклясться, что положила его назад в ящик.
- Как ты туда попал?
Ключ засиял ярким свечением цвета индиго.
Когда она была маленькой девочкой, ей доводилось смотреть на звезды с огромным желанием, чтобы хоть одна упала в спальню. Вот такое, похожее, возникло ощущение тепла и комфорта от своего рода внутреннего зажигания.
Позже, вместе с приятно распространяющимся по дому ароматом тыквенной пряности от пирога из духовки, она пошла взглянуть на брата. Он сделал вид, что не замечает ее стоящую рядом.
- Ты прав, - сказала она. - Я действительно хочу дом. И ты прав насчет семьи - они придут, поедят и уйдут. Но если я не сделаю это для нее, то и никто не сделает. А на свой день рождения она будет оставаться в полном одиночестве.
Он пожал плечами:
- Прости. Мне не следовало говорить… всякую дрянь.
Она отклонила его извинение взмахом руки:
- Расскажи мне об этом ключе, и не будем даже вспоминать.
Он сбалансировал ключ на своем указательном пальце:
- Странно.
- И я также подумала.
Грегори лизнул бородку ключа.
- Чердак, - сказал он.
- Ты уверен? А то в последний раз, когда ты говорил что подвал, оказалось что чердак. Я потратила два часа на поиски в подвале.
- Это была закономерная ошибка, - сказал он. - Тот крючок держали в полной грязи коробке. На нем везде была почвенная сигнатура.
- Окей, - она взяла ключ с его пальца. - Я установила таймер для пирога. Если он зажужжит, выключай духовку и дай мне знать. Мне еще много чего придется сделать, но пока пирог не готов, я не могу закончить.
- А ты не хочешь, чтобы я вытащил пирог? - в его глазах затанцевали дьявольские искорки.
- Нет, потому что ты его съешь. Грегори, обещай мне, что к пирогу не притронешься.
Он вскинул свою руку:
- Обещаю.
- В холодильнике есть шоколадный торт. Обещай также не дотрагиваться и до него.
- Да не съем я твои пироги, пока ты ищешь сокровище. И прикасаться, и даже приближаться не буду.
- Хорошо.
Она добралась до узкой лестницы и поднялась по ней на чердак.
#2
Марина поднажала, открывая люк, и поднялась на пыльный деревянный настил. Ее окружила странная мешанина из предметов. На узкую полоску пола, представляющую собой единственное место, которое пощадили от того, чтобы завалить хламом, из треугольного окна проливался солнечный свет. Она уселась на пол, не волнуясь о цепляющейся к джинсам пыли, и понаблюдала за танцующими по пыли солнечными зайчиками. Она только раз спросила у мамы про чердак. «Это место, куда складываются несущественные вещи», - ответила та. Теперь на этом чердаке целиком впихивалась вся их история. В первый год после смерти мамы по обыкновению она приходила сюда поплакать, где бы Грегори не смог ее услышать. Теперь к ней пришла боль, знакомая и беспощадная, подобно старому злому врагу. Она поспешила оттолкнуться от пола, чтобы занять себя прежде, чем боль смогла бы погрузить в нее свои зубы и распотрошить зажившую рану.
Ключ был слишком маленьким для дюжины сундуков, находящихся прямо на виду. Он должен подойти к чему-нибудь маленькому. Вроде шкатулки с драгоценностями.
Она переползла через большой ящик и наткнулась на деревянный сундук, в котором, она знала, содержались ее материалы из колледжа. Она откинула крышку и взъерошила кипу распечаток. «Роль ретросинтетического анализа в проектировании гетероциклических соединений». «Роль женщин в ранней династии Плантагенетов».
«Почему я храню их», - изумилась она, дотрагиваясь в углу до красной отметки «96%».
Ответ пришел к ней из выцветших чернил наполовину забытых формул: «Чем дольше они у меня, тем дольше я могла бы сюда возвращаться».
«Но, может, потом… После окончания учебы Грегори», - рассудила она.
Марина открыла ладонь и посмотрела на ключ. Он лежал в руке подобно лучику синего света. Она прикоснулась к нему кончиком левого указательного пальца и почувствовала исходящий из нее побудительный импульс. Дюжина белых точечных огоньков появилась и затанцевала на металле, иллюминируя ключ изнутри. Они мерцали, перемещались и объединились в финале на кончике ключа.
- Давай поиграем в игру, - улыбнулась Марина и наклонилась вперед.
Огоньки переместились влево.
Она поворачивалась до тех пор, пока они опять не были на кончике. Вперед, вправо, над, чуточку влево… Это было там, под ящиком, толстый том в кожаном переплете. Она вытянула его на свободу и сдула пыль с обложки. Маленький замочек не давал книге открыться.
«Без названия, - пришла в недоумение Марина. - Как странно... А, ну да, есть один способ узнать, что это такое».
Она легонько вставила ключ в замок, и он сам по себе повернулся. Кожа, которая охватывала закрытый том, шлепнулась в разные стороны. Подобно запертым в клетке птицам, которые бьются, чтобы выбраться на свободу, зашелестели страницы. Марина осторожно открыла обложку и чуть не задохнулась от такой знакомой теплоты, которая накрыла ее. Старинная энергия вихрем поднялась со страниц, переполняя комфортом и захватывая дух. Затаив дыхание, она села в этот водоворот. Первую страницу украшала фотография - человек, больше чем сама жизнь, седые волосы в полном контрасте к зарослям черных бровей, широко расправленные плечи. С этой фотографии на нее столько всего смотрело - сила, гордость, доброта. Ее глаза наполнились слезами.