Белые волки - Коулл Вергилия. Страница 3

Прозвенел звонок.

Ирис медленно отложила ручку в сторону. Она поднялась из кресла, краем глаза отметив, как действует на гостя вид ее фигуры с пышной высокой грудью, затянутой в шелк белой блузы, и крепкими ягодицами, подчеркнутыми строгой серой юбкой-футляром. Откинув густую копну волос, Ирис подошла к окну и остановилась там спиной к собеседнику. Положив одну руку на раму, она посмотрела во внутренний двор школы, где на покрытом молодой травой футбольном поле тренер начинал урок физической культуры.

Ученики выстроились в линию, вытянули руки по швам и слушали краткий инструктаж перед занятием. Высокий статный блондин, майстер Ингер, расхаживал перед ними. Его длинные, до плеч, волосы были собраны простой резинкой на затылке, футболка обтягивала крепкую грудь, подчеркивая развитые мышцы, а синие шорты до колен открывали мускулистые икры, покрытые мелкими светлыми волосками.

Он был породистым жеребцом, этот майстер Ингер. Ирис невольно облизнула губы, вспомнив, как в самом начале учебного года без тени сомнения приняла его на работу, стоило лишь взглянуть в небесно-голубые, с поволокой, глаза. Потом, через пару недель, она задержалась после окончания трудового дня, наполовину вынужденно, наполовину умышленно, и так же стояла у окна, наблюдая, как он разминается на траве и бегает по кругу.

Тогда их взгляды встретились. Через десять минут Ирис уже сидела на своем столе с задранной до талии юбкой, а ее руки скользили по мокрой от пота мужской спине, пока еще разгоряченный после тренировки майстер Ингер насаживал ее на свой раздутый от возбуждения член. Ее восторженные крики разносились далеко по коридорам, к счастью, уже опустевшим.

Он был моложе ее лет на пятнадцать, и Ирис поняла, какое же это особое наслаждение – получать горячее, сильное, полное желания тело, способное без устали долбить ее до тех пор, пока сама не запросит пощады. Разница в возрасте не смущала, Ирис выглядела великолепно и знала это. Зачем тратила лучшие годы на унылого любовника, в итоге разбившего ей сердце, когда могла провести их вот так, в стонах и судорогах оргазма, приносящего чистое удовольствие и ничего более?

После того безумного секса они с майстером Ингером по молчаливому согласию больше не делали попыток сближения, но теперь Ирис почувствовала, что неплохо бы все повторить, успокоить расшалившиеся нервы и вновь обрести ясность ума.

Мужчина как раз поднял голову и заметил ее в окне. Ирис постояла еще две секунды и решительно отвернулась.

– Так каким образом, по-вашему, случилось затмение, дотторе?

– Жертву принесли в обмен на какое-то желание, – оживился тот, – если учесть, что ритуал сложный и рискованный, значит, желание тоже было глобальное и практически невыполнимое.

– Например, чья-то смерть?

– Скорее, массовая. Или проклятие. Проклятие всего рода с установлением определенной программы для выполнения. Например, по достижении восемнадцатилетия все мужчины в семье будут умирать от воспаления легких или что-то в этом духе. Знаете, как делают ведьмы в запрещенных темплах?!

– Не знаю, – Ирис пожала плечом, – в Цирховии нет запрещенных темплов, хвала нашему канцлеру. Темному богу разрешено поклоняться, пока это остается в рамках безобидного верования.

– Но они есть! – едва не захлебнулся слюной дотторе. – Есть! Где-то под землей, в тайных переходах, в дремучих лесах, даже в горах Дардании! Они где-то есть… кто-то же узнал про ритуал и провел его. И в момент, когда темный бог ниспослал на этого человека свою так называемую «благодать», над Цирховией образовался такой плотный сгусток темной энергии, что он, как черная дыра, поглотил в себя и солнечный, и лунный свет. Вот что это было. Вакуум, затягивающий в себя все на пути. И мне страшно от мысли, что вся наша страна рано или поздно будет накрыта этим вакуумом, если мы…

Ирис подняла руку и щелкнула пальцами, оборвав собеседника на полуслове. Тот замер, глаза оставались широко распахнутыми, рука с указательным пальцем, вздернутым к потолку, зависла в воздухе. Края зажатого в кулаке платка – вопреки всем законам гравитации – остались висеть параллельно полу, как было при взмахе. Даже слова, казалось, окаменели на языке.

Она неторопливо обошла дотторе по кругу. Поправила воротничок пиджака, брезгливо смахнула с плеча крохотные волоски. Затем потянулась к столу, сняла с магнитной подставки канцелярскую булавку и точным движением уколола себе большой палец. Отбросив булавку обратно, Ирис встала за спиной визитера и приложила подушечку с налившейся каплей крови к затылку жертвы. Опустила голову и забормотала глухим грудным голосом непонятные уху стороннего наблюдателя слова, одновременно выводя на шее Ворховича замысловатую руну.

Длинная линия шла вдоль позвоночника снизу вверх, наверху изгибалась и волнообразно падала обратно. Справа, у самой кромки рыжих волос, появилась точка. От середины основной оси отошла еще одна линия, образовывая полукруг и уходя влево.

Закончив, Ирис сунула палец в рот и отступила на шаг, любуясь результатом. Ее кровь тут же впиталась в кожу жертвы, не оставив и следа. Дотторе продолжал стоять, подобно ледяной фигуре, которую строят зимой для потехи. Женщина наклонилась, открыла его портфель, перебрала бумаги. Нашла несколько листков, исписанных неровным почерком, пробежала их взглядом, затем мелко порвала, а клочки сожгла на серебряном подносе для фруктов, который стоял на подоконнике. Только выполнив все это, Ирис снова щелкнула пальцами, оживляя собеседника.

Дотторе встрепенулся и закашлялся в платок. Его лицо покраснело от дыхательных усилий. Смущенно подняв взгляд, он поморгал и переступил с ноги на ногу.

– Майстра Ирис… – мужчина огляделся, – простите… не могу вспомнить, как тут оказался… что-то неважно себя чувствую.

– Вы пришли сказать, что неважно себя чувствуете, – с охотой подсказала она, – и отпроситься с сегодняшних занятий. Идите, дотторе. Я вас отпускаю. Только предупредите классы, а лучше – скажите дежурному преподавателю, чтобы нашла, чем их занять. Поспите, примите таблетку от головы. Вы нужны нам здоровым.

Ворхович рассыпался в благодарностях и поклонах и, явно растерянный, удалился. Ирис снова подошла к окну, подставила лицо свежему ветерку, врывавшемуся в кабинет. На поле играли в мяч. Блондин активно участвовал в роли судьи, бегая вместе с детьми и часто оказываясь в центре событий. Губы Ирис изогнулись в улыбке, когда он наклонился, чтобы подобрать мяч, и его ягодицы резко обозначились под шортами.

Внезапно ее внимание привлекли две фигуры, семенившие по краю поля в сторону летних душевых. Тренер, увлеченный игрой, не замечал их. Ирис перестала улыбаться и бросила взгляд на часы. Уже десять минут после звонка. Сбежали с урока, значит. Она прищурилась, разглядывая девушек в накрахмаленных блузках и строгих юбках. Ту, что была повыше, она узнала с первого взгляда. Несмотря на свои шестнадцать, в Эльзе уже чувствовалась стать ее рода. Ирис смотрела на разворот ее плеч, походку, темные волосы, блестящей волной струившиеся до самой поясницы, но перед глазами стояло другое лицо. Мужское, широкое и скуластое, с благородным профилем. Лицо отца этой девчонки. Они все были красивыми. Проклятые белые волки, все как на подбор. Подруга, которая шла рядом с Эльзой, тоже была из белых волков, но из другой семьи. Тоже брюнетка, только пониже ростом, с более оформившейся грудью и округлой фигурой.

Элита Цирховии. Глядя на них, Ирис невольно сжала кулак и впилась ногтями в ладонь. Но затем ее лоб разгладился и взгляд прояснился. Ждать уже недолго. Скоро. Скоро она получит свой триумф.

Цирховия. Шестнадцать лет со дня затмения

Уже шестнадцать лет подряд Ольга чувствовала себя искренне счастливой. У нее имелось все, о чем только может мечтать любая нормальная женщина: сильный и заботливый муж, крепкая семья, двое… ну ладно, трое чудесных детей. Даже теперь, когда ее младшие – Эльза и Кристоф – подросли, Ольга любила ранним утром тихонько заглядывать в их комнаты, чтобы полюбоваться мирно спящими в своих постелях кровинушками. К Димитрию она не заходила никогда, но это не отменяло факта, с которым приходилось смириться, чтобы не омрачать безмятежное счастье: он оставался ее сыном тоже.