Обитатели холмов [издание 2011 г.] - Адамс Ричард. Страница 29

— А мы тебя ищем, — сказал Орех. — Где ты был?

— Прости, Орех, — кротко отвечал Дубок. — Я заметил, что тут есть норы. И решил — вдруг они нам пригодятся.

За спиной Дубка на невысоком обрыве темнели три кроличьи норы. А под кустами над обрывом, между толстых кривых корней, Орех с Одуванчиком разглядели еще две. Ни следов, ни помета. Пусто.

— Внутрь заглядывал? — спросил Орех, нюхая воздух.

— Заглядывал, — ответил Дубок, — во все три. Мелкие, не слишком удобные, зато чистые — болезнью и смертью не пахнут. По-моему, нам они в самый раз, по крайней мере на время.

В сумерках прямо над их головами пролетел стриж, и Орех повернулся к Одуванчику.

— «Знай! Знай!» — передразнил он стрижа. — Сходи-ка за остальными.

Вот так и вышло, что повезло самому рядовому из рядовых, именно он и нашел то, в чем беглецы нуждались больше всего. И может быть, даже спас кого-то от гибели, ибо вряд ли, ночуя в траве — все равно, под холмом или на вершине, — кролики могут рассчитывать, что все доживут до утра.

19

Страшная ночь

Норы и впрямь оказались неудобные.

— Для хлессилей [13] вроде нас сойдут, — сказал Шишак.

Усталые путники в чужих краях не слишком привередливо относятся к подвернувшемуся жилью. Норы были сухие, просторные. Туда влезло бы кроликов двенадцать. Два прямых перехода вели из-под корней терновника к спальням на меловом обрыве. Кролики не умеют делать подстилки, и на твердом, как камень, полу беглецам показалось совсем неуютно. Зато оттуда в глубину мелового пласта, а затем поднимаясь вверх, коридоры плавной дугой вели, как и положено, к норам с хорошо утоптанным земляным полом. Они были глухие, не связанные друг с другом, но измученная компания просто не обратила на это внимания. Уютно свернувшись клубочками, почувствовав себя в безопасности, они устроились там, разделившись по четыре, и тотчас уснули. Только Орех лег не сразу — он вылизывал ногу Алтейки. Никаким воспалением даже не пахло, но, вспоминая, что ему довелось слышать о крысиных укусах, Орех решил проследить, чтобы Алтейка спал подольше и, пока ранка не заживет, держался подальше от грязных мест.

«Уже третий раненый. Но в конце концов, могло быть и хуже», — подумал Орех и уснул.

Короткая июньская ночь растаяла через несколько часов. На высоком холме рассвело рано, но наши друзья и ухом не вели. Солнце уже встало, а кролики все еще крепко спали в непривычной для них тишине. В наши дни и в лесу, и в поле дневной шум настолько силен, что не все лесные обитатели в состоянии его выдержать. Почти повсюду слышен грохот на людских дорогах — от легковушек, автобусов, мотоциклов, тракторов, грузовиков. Утренняя возня на фермерских подворьях тоже разносится по всей округе. Людам, которые собрались записать птичьи голоса, приходится выходить рано, раньше шести утра, и то не всегда поход бывает удачным. Почти сразу после шести в лес вторгается отдаленный, но все нарастающий гул. За последние пятьдесят лет тихих мест в Англии почти не осталось. Но сюда, на Уотершипский холм, снизу доносились лишь слабые отзвуки дневной суеты.

Когда Орех проснулся, солнце поднялось чуть не вровень с вершиной. Рядом спали Алтейка, Пятик и Плошка. Орех лежал с краю у входа и потому выскользнул в тоннель, никого не потревожив. Он присел, оставив кучку помета, и выпрыгнул из терновника на открытый луг. Всю землю внизу скрывала утренняя дымка — она лишь начинала рассеиваться. Вдалеке, то тут, то там, из тумана торчали купы деревьев да крыши домов, словно скалы из моря. Небо было безоблачное, ясно-синее, а над самой кромкой холмов — розовато-лиловое. Ветер стих, в траве сновали паучки. День обещал быть жарким.

Орех прыгал с места на место — так прыгает всякий пасущийся кролик: сделает пять-шесть медленных высоких скачков, затем остановится, чтобы, навострив ушки, оглядеться, потом быстро-быстро погрызет стебельки травы и двинется дальше.

Впервые за много дней Орех ничего не боялся. Он отдыхал.

«Пятик не ошибся, — думал он, — это место как раз для нас. Но к нему еще надо привыкнуть, и чем меньше мы сделаем ошибок, тем лучше. Интересно, куда подевались хозяева этих нор? Умерли они или просто ушли дальше? Найти бы их — тогда мы сразу все разузнали бы».

Из дальней норы робко выглянул кролик. Это был Черничка. Как и Орех, он присел, оставив кучку помета, почесался, выскочил на залитую солнцем траву, поднял уши. Потом принялся за еду. Орех подошел и пристроился радом, откусывая стебельки и прыгая вслед за приятелем. По пути им попался кустик истода — над травой поднимались высокие стебли, и один за другим раскрывались, как крылья, ярко-синие, словно небо, лепестки. Черничка попробовал его на зуб, но листья оказались грубые и невкусные.

— Не знаешь, что это? — спросил он.

— Нет, — ответил Орех. — Первый раз вижу.

— Тут мы много чего не знаем, — начал Черничка. — Я говорю о здешних травах. Ни вида, ни запаха. Нужно придумать что-нибудь.

— Ты же у нас главный выдумщик, — сказал Орех. — Если бы не твои подсказки, сам я ничего не сделал бы.

— Зато ты идешь первым и первым подвергаешь себя опасности, — возразил Черничка. — Все это знают. Правда, путешествию конец. Здесь, как и думал Пятик, совершенно безопасно. Никто не явится незаметно — по крайней мере, пока у нас есть носы, глаза и уши.

— Ну, что есть, то есть.

— Да, но не ночью. В темноте-то мы ничего не видим.

— По ночам и должно быть темно, а нам положено спать, — заметил Орех.

— Даже в открытом поле?

— Но ведь можно жить и в этих норах, а снаружи ставить дежурного. В конце концов, не рыть же новые. Получится как в тот раз, когда мы вышли из вереска, — выцарапаем какую-нибудь ерунду, на том и закончится.

— Вот над этим-то я и ломаю голову, — ответил Черничка. — Эти кролики, от которых мы ушли, — Барабанчик и остальные, — сколько же они умеют такого, что нам, диким кроликам, и в голову не приходит, — камешки в землю втыкают, запасы делают и Фрит его знает что еще.

— Ну, если на то пошло, то и Треарах хранил салат в норе.

— Вот именно. Видишь ли, кое-что они делают по-своему, а кое-что придумали сами. Но раз они чему-то научились, значит, сможем и мы, если захотим. Говоришь, в земле роются только крольчихи? Обычно — да. Но ведь и мы это умеем и роем, когда надо. Ты только представь, что мы будем жить в глубоких сухих норах, где и от непогоды спрячешься, и выспишься хорошенько. Там мы по-настоящему были бы в безопасности. А нет у нас их лишь потому, что кролики, видите ли, не желают рыться в земле. Заметь, не то чтобы не могут, а не желают!

— К чему это ты клонишь? — спросил Орех недовольно, но в то же время заинтересованно. — Ты что, хочешь, чтобы мы попытались сделать из этих нор настоящий городок?

— Нет, из этих не выйдет. Понятно, почему их бросили. Чуть копни — сразу наткнешься на это твердое белое. А зимой в них, должно быть, ужасно холодно. Но на самой вершине есть лесок. Я приметил его вчера на ходу, когда поднимался. Давай сбегаем, вместе посмотрим?

И они побежали вверх. Дальше к юго-западу, над лугом, вдоль хребта тянулся обрыв, а на нем рос лес.

— Деревья там большие, — говорил Черничка, — и земля наверняка рыхлая. Выроем норы и заживем не хуже, чем дома. Но если Шишак и все остальные скажут, что рыть не хотят или не умеют, — что ж, придется остаться, где пусто и холодно… Конечно, место тихое, безопасное, но когда наступят холода, нас оттуда просто-напросто выдует.

— У меня и в мыслях не было заставлять их рыть по-настоящему, — с сомнением в голосе произнес Орех, когда друзья снова спустились вниз. — Крольчатам, конечно, норы необходимы, но мыто обойдемся.