Обитатели холмов [издание 2011 г.] - Адамс Ричард. Страница 3

— А-а, Фундук. Ты ведь Фундук. Верно?

— Орех, — ответил Орех.

— Орех, да-да, конечно. Орех. Как это мило с твоей стороны зайти в гости к старику. Я хорошо знал твою мать. А твой приятель…

— Это мой брат.

— Твой брат… — повторил за ним Треарах, и Орех услышал в голосе легкое предупреждение: «Не нужно больше меня исправлять, понял?» — Располагайтесь поудобнее. Не хотите ли немного салата?

Салат для старшины ребята из ауслы таскали с огорода, который был за полем, в полумиле от их городка. Задворники салат видели редко, кое-кто и вовсе никогда. Орех взял маленький листик и вежливо куснул, а Пятик отказался и сел с несчастным видом, хлопая ушами и глазами.

— Вот теперь можно и поговорить. Как ваши дела? — спросил старшина. — Чем могу быть полезен?

— Сэр, — довольно неуверенно начал Орех, — это все мой брат Пятик. Он всегда чувствует, если что-то неладно, и каждый раз оказывается прав. Вот, например, прошлой осенью он заранее знал, что нас затопит, а иногда заранее знает, где проволока. А сейчас он говорит, что нас ждет большая беда. Нас всех, весь городок.

— Большая беда? Что ж, понятно. Какая жалость, — произнес Треарах, но вид у него при этом был нисколько не огорченный. — А что за беда, интересно знать? — Он посмотрел на Пятика.

— Не знаю, — ответил Пятик. — О-очень большая беда. Т-так-кая б-большая! — Он замолчал, вконец потерявшись.

Треарах несколько минут вежливо подождал, а потом спросил:

— Ну и что же нам делать, хотел бы я знать?

— Уходить, — твердо сказал Пятик. — Уходить. Всем. Немедленно. Сэр Треарах, мы должны уйти. Все.

Треарах помолчал. А потом, обращаясь к Пятаку, произнес на редкость проникновенным голосом:

— Мне никогда не приходилось переселять все племя. Это непростая задача. Как сам-то думаешь?

— Сэр, — начал Орех, — дело в том, что мой брат не умеет объяснять свои чувства. Он просто чувствует, и всё. Может быть, я непонятно говорю. Но вы наверняка разберетесь, что нам делать.

— Что ж, очень мило с твоей стороны. Надеюсь, так оно и есть. А теперь, дорогие мои, давайте минуточку порассуждаем вместе. Согласны? Сейчас у нас май. Так? Все заняты рытьем нор, все наслаждаются жизнью. Вокруг, на целые мили во все стороны, нет врагов, по крайней мере, насколько известно мне. Все здоровы, погода хорошая. И вы хотите, чтобы я сказал всему племени, что этот юный… э-э… юный… э-э… что у твоего юного брата предчувствие и что все мы должны сорваться с места и бежать куда-то — бог знает куда, — рискуя навлечь на себя всевозможные бедствия? Как вы думаете, что мне на это скажут? Все ведь обрадуются? Правда?

— Вам они не посмеют перечить, — неожиданно заявил Пятик.

— Очень любезно с твоей стороны, — снова сказал Треарах. — Что ж, может, не посмеют, а может, и посмеют. В любом случае мне нужно все как следует обдумать. Это, безусловно, чрезвычайно серьезный шаг. И кроме того…

— Но, сэр Треарах, у нас нет времени, — пробормотал Пятик. — Я чувствую опасность. Она как проволока на шее… как проволока… Орех! — пронзительно вскрикнул он, упал на песок и забился, словно в силках.

Орех прижал его к полу передними лапами, и Пятик затих.

— Прошу прощения, старшина, — сказал Орех. — Иногда с ним такое случается. Через минуту он будет в порядке.

— Какой стыд! Какой стыд! Бедняга, ему, наверное, лучше пойти домой да привести себя в порядок. Вот именно. Отведи-ка его домой немедленно. Что ж, чрезвычайно любезно с твоей стороны, Фундук, зайти в гости. Очень тронут. Я обдумаю твои слова, будь уверен. Шишак, ты не мог бы задержаться на минутку?

Расстроенные Пятик с Орехом бежали по тропинке назад, а из норы доносился набравший теперь резкость голос Треараха и отрывистые «да, сэр» и «нет, сэр».

«Предчувствие» Шишака оправдалось — он получил по макушке.

3

Орех принимает решение

— Дело в том, Орех, что ты сам не верил, будто старшина нас послушает. Ведь не верил? Чего же ты тогда от него хотел?

Снова наступил вечер, и Орех с Пятиком и еще два их приятеля щипали траву в лесу. Черничка, кролик с черными пятнышками на кончиках ушей, тот самый, которого накануне испугал Пятик, внимательно выслушал рассказ Ореха о доске на столбах и сказал, что, по его мнению, люди оставляют такие штуки — вроде знаков или посланий — так же, как кролики, когда нужно отметить тропинку или дырку в ограде. Второго кролика звали Одуванчик, и это он завел разговор о Треарахе и страхах Пятика.

— Да не знаю я, на что надеялся, — сказал Орех. — Я никогда раньше даже близко к нему не подходил. Но тут я подумал: «Пусть. Пусть он вообще не захочет нас выслушать, но, по крайней мере, никто потом не сможет сказать, будто мы не сделали все, что в наших силах, и никого не предупредили».

— Тогда, значит, ты и в самом деле думаешь, что нам надо чего-то опасаться?

— Уверен. Я, видишь ли, хорошо знаю Пятика.

Черничка открыл было рот, чтобы ответить, но тут из густого подлеска выскочил еще один кролик и с шумом свалился в яму под куманикой. Это был Шишак.

— Привет, Шишак, — поздоровался Орех. — Сдал дежурство?

— Сдал, — ответил Шишак, — и, похоже, навсегда.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ушел я из ауслы, вот что.

— Не из-за нас ли?

— Может, и из-за вас. Треарах, если его будят после на-Фрита, может очень даже выйти из себя, особенно когда думает, что разбудили из-за пустяка. И он отлично знает, кого и как задеть за живое. Я знаю немало кроликов, кто жил бы себе спокойненько да думал, как не потерять места «правой лапы» старшины, но, боюсь, для меня это слишком большая честь. И я сказал себе: «Мне наплевать на привилегии ауслы, настоящий кролик сам сумеет добыть себе все, что нужно для жизни». Треарах сказал, чтобы я сначала подумал, а я думаю, с меня хватит, я ухожу. Никогда не считал, что таскать салат да стоять возле его норы на карауле — цель всей моей жизни. Так что настроение, я бы сказал, у меня прекрасное.

— Скоро здесь никто не будет таскать салат, — спокойно произнес Пятик.

— А-а, это ты, Пятик? — Шишак впервые обратил на него внимание. — Вот и отлично. Я как раз шел на тебя посмотреть. Я все размышлял о том, что ты сказал. Слушай, а ты, часом, не решил всех нас разыграть, чтобы прославиться? Или ты серьезно?

— Я серьезно, — ответил Пятик. — Хотел бы я, чтобы это оказалось шуткой.

— Значит, вы уходите?

Прямота Шишака ошеломила всех. Одуванчик пробормотал:

— Уходим? О Фритрах!

А Черничка шевельнул ушами и очень внимательно посмотрел сначала на Шишака, потом на Ореха.

— Мы с Пятиком уходим сегодня ночью, — подумав, сообщил Орех. — Не знаю точно куда, но если кто хочет, может к нам присоединиться.

— Отлично, — отозвался Шишак, — тогда я с вами.

Меньше всего Орех рассчитывал на столь серьезную поддержку. В голове у него мелькнула мысль, что хотя Шишак пригодится, конечно, в трудную минуту, но ладить с ним нелегко. И уж точно, старый гвардеец не будет за просто так выполнять то, что ему скажет — хоть и не прикажет — какой-то задворник. «Да какое мне дело, гвардеец он или нет, — подумал Орех. — Если мы уйдем вместе, я никому не позволю своевольничать. А может, и идти не стоит?» Но вслух сказал только:

— Отлично. Мы тебе рады.

Он оглядел остальных. Те не сводили глаз с него и Шишака. Первым нарушил молчание Черничка:

— Наверное, я тоже пойду. Я еще не совсем понял, из-за тебя это, Пятик, или нет. Но так или иначе, нас в городке стало слишком много, и тем, кто не в аусле, приятного в этом мало. Смешно! Ты боишься оставаться, а я боюсь идти. Ли́сы здесь, ласки там, а посредине Пятик… и ни минуты покоя!