Кукушонок (СИ) - Нихиль Дереликт Симулякр. Страница 6

День пятый.

Утром у меня не было лишней минуты, я навёрстывал потерянный день. Когда я разобрался с подготовкой к будущим подвигам, решил навестить травницу. Знахарка, как и полагается ведьме, жила на отшибе. Отношение к ней было одновременно почтительным и боязливым. Я решил заглянуть к ней. Травница должна была знать о болотах больше прочих.

Мой расчёт оправдался: Стола болтала без умолку. Большая часть её историй была сказками, остальные неровно делились на невнятные инструкции для лечения любой хвори корнем подорожника и действительно важные сведения. От силы десятую, а скорее двадцатую часть времени я впитывал заученную травницей с чужих слов истину. Отличить её было не сложно. Как ни старалась Стола украсить речь, боясь сбиться в зазубренном, количество шуток-прибауток падало до минимума. Зато появлялся намёк на рифмованную и ритмизированную речь. Древний приём для улучшения запоминания.

- Цвет калин уму печален. Лечит от хворей любых, жизнь проживёшь за двоих. Коли калин цвет увидал, так навеки пропал. Калин юный увидишь - срывай, а от старого - убегай. Не ешь, не пей, пред калином не робей.

Если перевести с деревенского на русский, выходило так: калин-цвет и был тем самым фиолетовым цветком. Приписывали ему много полезных свойств, был он очень редким и ценным трофеем болот. Растение накапливало силу, и старые калин-цветы становились смертельно опасными. Из сказок стало понятно, что это растение имеет способность менять живое существо в самой его сути. Люди становились чудовищами, а чудовища превращались в безумных химер. Я бы сомневался, но моё резкое омоложение наводило на мысль о правдоподобности этих сказок. Это растение умело взаимодействовать с ДНК. Странное тут средневековье.

От общительной Столы я узнал о многих растениях, ценных трофеях и опасностях болота. Стало понятно, что на болота не ходят, но вся деревня регулярно там бывает по разным надобностям. Не всегда эти походы заканчивались хорошо. Но и воспринимать поход на болота, как смертный приговор, не стоило. Человек с хорошей головой на плечах нигде не пропадёт. Сейчас был период сбора синей травянки, которую собирали в лесу рядом с болотом. Самая лучшая травянка росла прямо у болота. Вот и сегодня дети пойдут за травянкой ослушавшись родителей. Знахарка была твёрдо уверена, что дети пойдут несмотря на любые запреты и кары. Синяя травянка повышала иммунитет, и заменяла деревенским детям покупные сладости.

Я поблагодарил Столу, и решил присоединиться к походу. Искать добытчиков долго не пришлось, они играли на месте сбора всей детворы. Я уговорил их подождать меня, скидал самое нужное в рюкзак, прихватил на крайний случай каменный топор, и отправился с ними. Дети скорее шли на пикник со сладостями, чем в страшный лес рядом с опасным болотом. Ну, они местные, им виднее. Вглубь болота я им не дам залезть, а лес они лучше знают.

По пути мы болтали обо всём, чем продолжали пополнять мой словарный запас. Я часто бахвалюсь, говорю, что в то время понимал многое, но это не так. Язык как следует я выучил намного позже. Тогда я общался с людьми, и производил впечатление сильно одарённого слабоумного. Не выше. Может быть этим и объяснялось их добродушие. Общительность то точно. Считая меня за тумбочку с ушами, мне доверяли страшные детские и деревенские тайны. Знал их в деревне каждый, но тайнами они от этого не переставали быть.

Мы углубились в лес, дошли до большой полянки, и стали собирать синюю травянку. Обдирая листья, оставляли только ярко синий стебель, напоминающий сахарный тростник. Травянка была небольшим растением - примерно по грудь, сбор её превращался в игру: стебли оставляли яркие синие следы на всём, чего касались. Нарвав по пучку каждый, мы вылезли из зарослей, и принялись грызть сочные сладкие стебли. Деревенские даже не грызли, а скорее прожёвывали их, выдавливая сок, и выплёвывая жёсткую мякоть. Сок имел сладкий, слегка кисловатый вкус с травянистым ароматом и острым послевкусием. Тяжело описать. Ближе всего, наверное, кресс-салат, только очень сладкий.

Два, или три раза мы повторили набег на заросли, пока не наелись от пуза. Пора было собирать лакомство для домашних, тогда, может быть, уши не надерут. Мы набивали корзины сладким позабыв всё на свете, пока нас не привлёк какой-то шорох. Когда мы обернулись, бежать было уже поздно. Девочки упали, и заплакали, да все были на грани того, чтобы разреветься. Один я держался молодцом. Ровно до той поры, пока это чудовище не зарычало, или что оно там делало. Признаюсь сразу, я хотел сбежать, бросив всех. Это не красит меня как человека, но лучше описывает тот ужас, который смотрел на нас. Как только он зарычал, я думал, что обделаюсь. На нас смотрело нечто, более всего напоминающее гигантского ленивца мегатерия. Высотой зверюшка была метров в шесть, и я сильно сомневался в её исключительной травоядности.

У плана побега было несколько препятствий. Мы сильно объелись, и бегуны из нас были бы аховые. Плюхнувшись на задницу, я стал ближе к каменному топору. Инстинктивно схватил его, и начал одну из эпичнейших битв в моей жизни. Ленивец думал, что со мной сделать. Я же не знал зачем, я взялся за этот проклятый топор. В конечном счёте, я размахнулся, закрыл глаза, и швырнул его куда-то в сторону мегатерия. Рёв боли, или ярости был мне ответом. Мегатерий рванул ко мне, вдохнул у самой моей головы воздух, резко замер, и скуля, бросился бежать. Поле боя осталось за мной, так что формально я был победителем. Это очень обрадовало бы меня, если бы не дрожь в руках и ногах.

Мы не кинулись сломя голову домой. Вместо этого дети чинно собрали требуемое количество стеблей, привели себя в порядок, нашли мой топор, и двинулись назад, поклявшись никому не рассказывать о случившемся. Совершенно напрасная предосторожность: детские тайны весьма недолго остаются тайнами. Уже через несколько часов родители знали о случившемся всё. Решено было хорошенько нас выпороть. Я не стал бороться за права детей, да и пороли меня, как полоумного и героя, в двойном ослабленном режиме. Сидеть было больно, но можно. Пригодился один из отваров травницы. С ним жизнь и вовсе пошла на лад.

Пришлось признать, что истории про Чёрную топь - правда, если не от начала и до конца, то по большей части. Гигантские твари жили на болоте и рядом с ним, болото хранило в себе самые разные ценности и сокровища. Калин-цвет изменил меня настолько, что мной можно было пугать шестиметровых чудищ. А ещё я понял, почему никто в деревне не заболел. Вся зараза во мне сдохла ещё на болоте, когда меня первый раз колбасило. Я сидел за столом, черкал в бумагах, и грыз травянку.

Подвиг мне задним числом засчитали. Матери спасённых детей стали по одной приходить ко мне с чем-нибудь вкусненьким. Я не стал скромничать, да и не поняли бы здесь этого притворства. Еды мне натаскали на неделю, не меньше. В относительно благодушном состоянии я начал придумывать, как организовал бы несколько рейдов на болота. Я истреблял чудовищ гигантскими арбалетами, ловил их в ямы и силки, охотился на них с дротиками и пиками. Исключительно на бумаге. Честно говоря, желание лезть в болота было настолько незначительным, что я не сунулся бы туда ни за какие коврижки.

Мне очень повезло в этот раз. Нельзя рассчитывать на везение каждый день. Между тем я влез в водоворот страстей и событий, о которых не мог даже догадываться. Не знаю, что бы я сделал, если бы узнал. Может быть убежал бы из деревни куда глаза глядят. Но я сидел за столом, подложив под зад сена в мешковине, писал в дневнике, и думал, что смогу месяц-другой готовиться к будущим решительным действиям. Святая простота.

Ночью пятого дня. Т.е. технически это пятый день.

Граф Орёл просматривал письма. В первом из них дурёха из деревни Заболотной спешила обрадовать графа, что у него нашёлся двенадцатилетний сынок. Граф думал даже рассердиться, но крестьянка сочинила такую запутанную историю, что её впору было ставить в королевском театре. Он стал читать историю, как пьесу.