Во имя Света (СИ) - Соот'. Страница 29
Дайрэн понимает, что хозяин опять не один. Чем их больше – тем больше боли. И тем дольше он не сможет вернуться в объятия благословенной тьмы. Маг пытается выставить перед собой скованные руки в бесполезной попытке защититься. Тишина. Должно быть, второй рассматривает его. На что тут смотреть? Он не понимает, как его изувеченное тело может вызывать хоть что-то, кроме отвращения.
- Где ты его взял?
Что это? Голос пришельца звенит напряжением, но… в нём нет похоти. Чьи-то пальцы касаются его рук. Он рефлекторно пытается не позволить незнакомцу отвести их в сторону, пусть даже зная, что за это будет наказан. Точно. Пришелец рвёт его подбородок вверх, заставляя стальной ошейник врезаться в нежную кожу на шее. Из горла вырывается глухой хрип. В груди шевелится свернувшийся змеёй страх. Руки незнакомца пахнут итой - чистой. А маг всё ещё помнит ту ночь, когда хозяин привёл к нему сразу пятерых друзей. Он знает, на что способны ведьмаки под итой.
Хозяин и гость разговаривают. Рен не прислушивается. О чем бы они не договорились, для него ничего не изменится. Его ждет насилие и боль.
- Ты оставишь меня с ним? – голос пришельца хрипит, и Рэна начинает колотить.
Он уверен, что хозяин откажет. Он может не участвовать, но он всегда смотрит. Дайорэн не может этого понять. Когда-то давно он испытывал унижение от того, что незнакомые люди видели его нагим, входили в него, причиняя боль, унижали, а хозяин смотрел на это, получая удовольствие. Но теперь, кажется, обоим - всё равно. Маг ничего не чувствовал, и его мучитель это понимал. Он искал всё новые способы сделать ему больно и унизить его, но с каждым разом результат все больше разочаровывал его.
- Всё так же застенчив, - говорит хозяин и… уходит?
Дайорен замирает, ожидая продолжения. Но никто не кидается на него. Только глухо стучат два сердца в полумраке. Он весь превращается в ощущения, пытаясь угадать, что за игру будет вести незнакомец. Он вытягивает шею, принюхиваясь. От гостя пахнет странно. Итой – да. Но в нём нет сладковатого запаха безумия, который он привык чуять у всех своих посетителей. Нет запаха похоти. Нет запаха жестокости. Зато от него доносится слабый аромат жимолости и дорогого вина… Рэн ловит себя на мысли, что не испытывает отвращения. Этот человек лучше, чем тьма. От него исходят размеренными волнами уверенность и спокойствие.
- Не бойся, - говорит голос.
В нём больше нет напряжения. Только тепло. Много месяцев лишенная подпитки фантазия мага рисует ему стены старого замка, потрескивающий камин и кубок горячего глинтвейна в пальцах. Да, там этот голос был бы к месту. Не здесь. Человек приближается, и Дайорен чувствует его пальцы на своей одежде. Тело против воли напрягается. Ему становится мучительно стыдно за свой вид, он чувствует себя растоптанной птицей в грязи.
- Как мне тебя называть? - вопрос вызывает странные чувства.
Как его называть? Это давно никого не волновало. Ведь в Империи так много слов, которыми можно назвать проигравшего. Рэн молчит. А потом понимает, что незнакомец пытается проникнуть пальцами ему в рот. Зачем? Все-таки будет насиловать, но сначала растянет? Какие нежности.
Нет. Пусть будет любая боль, но этому человеку он не даст себя унизить. Он поддаётся - лишь на миг, и тут же снова захлопывает рот, сжимая в зубах палец пришельца. Только сильный удар по лицу заставляет его разжать челюсть. Незнакомый ведьмак тут же отскакивает в сторону, тяжело дыша. О, да. Он его напугал. Давным-давно Дайорен не испытывал этого удивительного чувства – маленькой, но всё же победы.
Пришелец вновь заговаривает. Не ругается, не бьет, а снова что-то спрашивает о Рэне. И зачем ему знать о состоянии его разума, если доступен зад? Но странного ведьмака, похоже, действительно интересует другое. О чем это он?
- Я открою замок, - говорит он, - и ты подпустишь меня к себе. Я осмотрю твои раны. Ничего более. Потом я закрою кандалы. Но я не прикую тебя к стене. Это будет жест доброй воли.
Добрая воля? Здесь? Что ж, стоит послушать дальше. Ему почти понравилась эта игра. Она напомнила ему, как он разговаривал с изначальными. Важно было каждое слово – ведь тот, кто стоит перед тобой, мог исчезнуть в любой миг… Или наброситься на тебя… Или обмануть. Как этот ведьмак, который обещает невозможное:
- Я вернусь. Как только смогу. И заберу тебя отсюда. Клянусь.
Он рассчитывает, что Рэн ему поверит? Даже не смешно. Отчаяние сплетается с яростью. Пальцы гостя ложатся на ошейник, слегка задевая кожу… Еще секунда. Щелчок замка… И чародей бросается вперёд, вцепляясь ведьмаку в горло. Сильная рука отшвыривает его в сторону, он врезается в стену. Запах иты становится острее, и Дайорэн чувствует магию, оплетающую его руки и ноги. Но это самая милосердная магия, которую он видел с тех пор, как попал сюда, потому что она не приносит боли. Сухие руки ведьмака ложатся на его шею, разводят в стороны полы порванной мантии. Дайорен чувствует пальцы на ключице, они спускаются ниже и проходят по самому чувствительному месту. По татуировке. Тело взрывает неожиданно сильная волна возбуждения. Он боится признаться себе, что это не только магия. Не только его член, но и всё его тело жаждет новых прикосновений рук этого странного человека.
Руки исчезают, и Рэн стремительно приходит в себя. Он представляет как выглядит – голый, с позорно торчащим членом. Сейчас снова будут насмешки. Хохот. Боль. Он сжимает кулаки. Но гость не смеется. Он лишь говорит о том, что проверит состояние его внутренних органов… И действительно делает только это. А потом с потрясшей до глубины души деликатностью бережно запахивает на теле Рэна полы его драной мантии.
- Я сдержу обещание, - говорит ведьмак, отодвигаясь.
И в этот миг он ненавидит ведьмака сильнее, чем любого из тех, кто причинял ему боль. За эту ложь. И за надежду, которая несмотря ни на что, уже поселилась в его душе. Тишина повисает ощутимой стеной. А через пару секунд чародей, всё ещё пришпиленный к стене, слышит стук тяжелой двери.
***
Атэ просыпался медленно, с неохотой вырываясь из вязкого, полного сладкой муки сна. От давешнего покоя не осталось и следа. Руки сжимали деревянные подлокотники. Что-то внутри всеми силами отказывалось принять тот факт, что Рэн ушёл. Он хотел бы остановиться на этой мысли поподробнее, решить, может ли он как-то исправить ситуацию, но в голове раздался обеспокоенный голос – совсем не тот, что Атэ хотел услышать.
- Капитан, капитан, вы слышите?
- Да, - поморщился Атэ.
- Слава небесам, уже час не могу до вас достучаться. Капитан, я видел отряд стражи, они выехали в сторону вашей усадьбы. Судя по разговорам, они знают, где вас искать.
- Отряд… - пробормотал Атэ. - Значит, час назад?
- Да, капитан. Боюсь, что если они двигаются по прямой…
- То будут здесь очень скоро.
- Капитан, мы выезжаем к вам.
- Не надо. Вы не сможете спасти меня и подставитесь сами.
- Но как же…
- Никак. Зайди к Лане, скажи… Скажи: пусть простит меня за все. Несмотря ни на что. И пусть знает: она лучшее, что было в моей жизни. И пожалуйста, больше не выходи на связь.
Атэ прикрыл глаза, успокаивая нервы.
«Я - клинок бесцветного света, - произнёс он, выравнивая дыхание, - моё тело – орудие света».
Несколько секунд он вслушивался в шёпот природы. Птицы не пели. Только тихо журчала вода в ручье, который питал пруд. Очень далеко за парком слышался стук копыт.
«Я люблю тебя, Рэн, - подумал мужчина, поднимаясь. - Думай, что хочешь, но пусть хоть кто-то из нас выберется живым».
========== Глава 16. Я люблю тебя ==========
Когда они окружили дом,
И в каждой руке был ствол,
Он вышел в окно с красной розой в руке
И по воздуху плавно пошёл.
И хотя его руки были в крови,
Они светились, как два крыла.
И порох в стволах превратился в песок,
Увидев такие дела…
Наутилус Помпилиус, Воздух.
«Я люблю тебя, Рэн. Думай, что хочешь, но пусть хоть кто-то из нас выберется живым».