Дикая охота. Колесо (СИ) - "Aelah". Страница 12

Каждый раз так, словно сотни игл пронзают тело. Каждый раз кровь стучит в висках, а сердце в бешеном ритме колотится о клетку ребер, грозясь разорваться. Мара выругалась сквозь зубы, прикрывая дрожащие веки. Дышать. Спокойно, глубоко. Дышать.

Когда ощущения собственного тела вновь стали привычными, женщина поднялась с земли. На ладони остались кровоточащие полумесяцы – следы ногтей, впившихся в кожу, когда дух метался в ней словно зверь, загнанный в клетку. Вдохнув поглубже, ведьма заставила мир вновь рассыпаться искрами, убедившись, что видит так же, как и раньше. Изменений не было, поэтому Мара окинула взглядом окружающий пейзаж, ставший обыкновенным, и направилась к входу в пещеры.

О Кринице Бессмертного не слагали легенды, не рассказывали юным ведунам и ведьмам – может, потому, что о ней и не знал никто. Разве что Мара, чье любопытство и чуткость однажды привели ее сюда по лазоревой ниточке, видимой только ее глазам – да глазам духов. Тогда она была совсем девчонкой, худощавой и неуклюжей, и исцарапала все коленки и локти, пока спустилась в овраг. Она уже могла ощущать мир так, как ощущали его духи – пусть не так ярко и остро, но могла. Поэтому когда девчушка ощутила пустоту за завесой лозы, она не колебалась ни минуты.

Маленькая Мара, впервые увидевшая пещеры, несколько долгих минут не могла пошевелиться, застыв в изумлении у самого входа. Корни оплели своды и потолок пещеры так, что земля не ссыпалась вниз. На узловатых переплетениях мерцал росой темно-зеленый мшистый покров, на котором спали самые древние болотные огоньки. Эти никогда не резвились – они хранили покой этого места. Один из них приподнялся, потянулся к Маре ниточкой энергии, и, убедившись, что зла она не несет, опустился на свое ложе. А ободранная, нескладная девчонка во все глаза глядела на каменный круг, опоясывающий кольцом крошечное озеро в самом центре пещеры. Холодная кожа древних валунов в человеческий рост была иссечена неведомыми узорами – юная ведьма чуть не вскрикнула от восторга, разглядев цвет их силы: символы мерцали густой синевой, небесной лазурью, темной – и почти прозрачной. Сила переливалась в оттенках синего, пульсировала где-то в сердцах камней. Дрожа и едва дыша, Мара подошла к ним ближе, протягивая узкую ладошку к шершавой поверхности…

А затем было прикосновение, знание, прошивающее тело насквозь, глаза Бессмертного, глядящие прямо в душу, неведомое доселе наслаждение, вихрь чувств и ощущений – и тишина, мгновенно заполнившая ее до краев. Задыхаясь, девочка опустилась на пол, прикрыв трепещущие ресницы и прижавшись лбом к холодному камню. Сила звенела в ней, как звенит сталь, принимающая на себя удар.

В маленьком озерце не было дна. Немного придя в себя, девочка склонилась над гладью, силясь рассмотреть что-либо – и увидела лишь пустоту, в которой где-то далеко-далеко вспыхивали и гасли золотые крохотные звезды. Мара зачерпнула воду ладонью и приникла к ней устами. На губах остался сладковатый привкус, свежий и сильный.

Колодец бога. Его купель…

С тех самых пор прошло много лет. Но Мара никогда не забывала об этом дивном месте и частенько приходила в пещеры, чтобы ощутить покой, посидеть на берегу бездонного озера, наблюдая за секундными вспышками под толщей ледяной воды – или не воды вовсе? Ведьма до сих пор не была уверена, что это – именно жидкость, а не чистая энергия, из которой рождалась жизнь духов.

В пещере ничего не изменилось. Мара понятия не имела, откуда в Кринице Бессмертного оказались камни силы – ничего не говорило о том, создал ли это место человек или дух. Она не могла да и не хотела проникать под зыбкую завесу былого, чтоб рассмотреть видения прошлого. Однако сейчас, когда ведьма замерла на берегу озерца и глядела сквозь темноту воды, ей отчаянно хотелось, чтобы кто-то из древних поведал ей об этом месте.

Женщина опустилась на гладкий пол пещеры, который был на удивление теплым, и привычно привалилась спиной к камню. Лопатками ведьма чувствовала душу валуна. Есть ли у неживой, навеки застывшей холодной глыбы душа? Сердце сладко заныло, отзываясь на силу, бьющуюся в камне. Мара усмехнулась: есть. Она знала это совершенно точно. Камни помнили весь мир с того самого момента, как крепкая порода раскололась, рассыпаясь осколками на земле. Каждое касание, каждое дуновение ветерка – они запечатывали глубоко в своей памяти, живые и древние, словно лесные духи. Они были хранителями веков. На их коже оставалось дыхание мира и следы тех, кто рождался, жил и умирал на этой земле.

Однажды я точно так же останусь во всем живом. Уйду в землю, а сквозь меня будут прорастать травы… Я стану ими, буду тянуться к солнцу всей сутью своей – а ветер возьмет мои семена и унесет их далеко за море. Некоторые просыплются в воду, и я стану водой. Некоторые поднимутся так высоко, что соединятся с небом, со звездами, и я стану вечной. Смерти нет. Есть лишь продолжение…

Сердце билось мерно, гулко, дыхание было глубоким и спокойным. Ее тело заполнял покой и тишина. Ей казалось, что под кожей ее – необъятная темнота, в которой живут и умирают золотые звезды. Мара села на колени и склонилась над гладью, ловя на недвижимой поверхности собственное отражение. Пряди смоляных волос, свесившихся через плечо, нежно мазнули холодную воду. Ведьма глядела в собственные серые глаза и на дне зрачков видела те самые сполохи, гаснущие в воде.

Мы такие древние… Вечные и древние. Сколько же в нас памяти, сколько же в нас миров?..

Много, девочка.

Ведьма вздрогнула, оборачиваясь туда, откуда пришел образ. Прямо из темноты пещеры в самую ее душу глядели сияющие очи, такие же черные, как и вода в бездонном озере.

========== Глава 4. Разговор с древним ==========

Существу, глядящему на ведьму из полумрака пещеры, лет было едва ли не столько же, сколько самому первому дереву Гарварнских лесов. Мара тут же поднялась на ноги и низко поклонилась духу, не смея даже вновь взглянуть на него: фаралла не любили, когда те, кто имеют плоть и кровь, смотрели на них или делали лишние движения.

Подними глаза, дочь Бессмертного.

Мара вскинула голову, ощущая себя ничтожно маленькой в сравнении с древним духом. Существо было небольшого роста – но за каждой черточкой нечеловеческого лица ощущалась мощь ушедших столетий и немыслимая, пугающая сила. Фаралла мог играючи переломить ее разум, как ветер ломает тростник. Мог затянуть ее в плен своего сознания, просто глядя ей в глаза, и тогда она навеки бы осталась в паутине его видений, потерянная для реальности. Дух мог отобрать ее силы, выпить ее до самого донышка, сотворить из нее бездушную куклу…

Фаралла лишь смотрел, и в нем Мара ощущала покой. Сегодня она в безопасности.

Древний дух, воплощение вечного хаоса, из которого произрастает жизнь, появился в Гарварне сотни веков назад. Тогда здесь еще была пустошь – равнина, изобилующая травами и сетями быстрых речушек. Да горные хребты, взрезающие кожу земли. Но когда фаралла явились, из темных недр ввысь начали тянуться первые несмелые росточки, с каждым годом поднимающиеся все выше, обрастающие корой и переплетениями ветвей. Фаралла считались хранителями дикой, естественной силы – и Мара знала: во всем лесу Гарварны их осталось всего трое. Постепенно фаралла уходили к Бессмертному, считая, что их миссия на земле завершается. Диких уголков оставалось все меньше, и древние духи один за другим отдавали лесу самих себя – когда Бессмертный забирал их, колоссальная энергия, скопившаяся внутри оболочки фаралла, рассеивалась, наполняя все живое вокруг. Мара слышала, что точно так же гибнут звезды – но все же в это было сложно поверить. Впрочем, люди не верят в духов – и что же с того?

Будто свитый из черного тумана тонкий усик потянулся к лицу Мары. Женщина даже не дернулась, когда он коснулся ее лба – хотя ощущения были жуткие. Казалось, будто сквозь тело пропустили тысячи крохотных иголочек, ледяных кристалликов, которые не расплавит даже жаркое летнее солнце. И вместе с тем привычная, драгоценная пустота в сердце начала утекать песком, прямо к черному туману, подпитывая его. Фаралла убрал свою своеобразную руку от ее лица, одобрительно что-то хмыкнув, и ведьма чуть не упала ничком, чудом удержавшись на ногах. Если одно прикосновение духа настолько сильно подкашивало ее, то что же будет, если дух решит однажды выпить ее?