Песня ветра. За Семью Преградами (СИ) - "ВолкСафо". Страница 19

- И что это значит? – нахмурилась Рада, силясь понять.

- Не знаю, - Лиара вновь покачала головой, шумно выдыхая. – Не знаю, Рада, я не могу понять. Я не чувствовала таких энергий нигде, но я-то ладно. Кай с Улыбашкой – обитатели гор, и они тоже никогда такого не ощущали. Значит, это что-то, свойственное лишь Эрванскому кряжу. И раз здесь и в том городе, что мы только что видели, энергии одинаковы, то мне кажется, что может существовать… проход на ту сторону. – Она с волнением вскинула глаза на Раду. – Я не знаю, как правильно все это объяснить, не знаю, что это за город. Редлог помянул изнанку мира, вывернутый мир, и у меня чувство, что он совершенно прав. Это не похоже на Грань, которая ощущается частью этого мира, только более тонкой, это похоже на обратную сторону одной и той же ткани. Ты понимаешь, о чем я говорю?

- Нет, - честно мотнула головой Рада. – Но коли этот мир так же реален, как и наш, то туда можно пройти?

- Думаю, да, - кивнула искорка. – Наверное, для этого нужно использовать энергии, что пропитывают виденный нами город, раз они те же, что и здесь. Только вот они настолько чужды нам, что я не рискнула бы вступать в них во плоти. Это может быть очень опасно, чересчур опасно, чтобы даже попытаться.

- Как скажешь, искорка, - пожала плечами Рада. – Да и в любом случае, что нам там делать? Наш путь лежит совершенно в другую сторону.

- Ты права, - голос Лиары стал более уверенным. – Нам там делать нечего.

Рада обняла ее за плечи, привлекая к себе, и искорка слегка расслабилась, уютно устраиваясь у нее под боком. Только в груди самой Рады поселилось странное желание: еще хотя бы раз одним глазком посмотреть на тот странный пещерный город. Вот уж это было, и правда, чудом из чудес, которое все никак не укладывалось в ее голове. Какие они, эти странные люди с изнанки мира? Как они живут? Я совершенно точно уверена, что это была эльфийка!

- Светозарная, - приглушенно позвала с другой стороны пещеры Улыбашка. В голосе ее звучал страх. – Ты уже договорилась с Великой Матерью по поводу нас? Спать-то нам можно? Мы не проснемся где-нибудь, незнамо где?

- Все в порядке, Улыбашка, - отозвалась Лиара из-за Радиного плеча. – Мы в безопасности, с нами ничего не случится.

- Ну ладно тогда, - неуверенно пробормотала гномиха.

Сама Рада чувствовала себя слишком удивленной, чтобы ложиться спать прямо сейчас, да и под боком у искорки было хорошо. В голову со всех сторон лезли тонны мыслей, бессвязных, не получающих ответа, наперебой удивленных. Она прекрасно знала, что думать об этом никакого толку нет: все равно ничего-то она не узнает и не поймет, но мысли при этом не замолкали.

- А еще знаешь что, Рада, - совсем тихо добавила Лиара, поднимая на нее свои штормовые глаза. В них тоже царила глубокая задумчивость. – Эта женщина, которую мы видели на мосту. Почему-то мне кажется, что мы еще увидим ее однажды.

- Каким образом? – вскинула брови Рада. – Если она на другой стороне мира, как мы сможем увидеть ее? Мы что, однажды отправимся туда?

- Я не знаю, - тихо помотала головой искорка.

- Это что-то вроде предсказания? – на всякий случай спросила Рада, поглядывая на нее. У ее сына тоже совершенно неожиданно открылся дар слышать волю Марны Девы, так что Рада была готова ко всему. Ну, или почти ко всему.

- Нет, - ответила Лиара. Потом брови ее нахмурились. – Я не знаю, почему мне так кажется. Но так есть.

Что ж, Великая Мать, коль угодно тебе проявлять себя именно таким образом, порождая у нас тысячи вопросов и не давая ни одного ответа, то на то твоя воля. Однажды, наверное, мы все поймем. Раде не нравилось не понимать, но золото пульсировало в груди, необъяснимое и красноречивое, будто сжатое в точку солнце. И если уж Великой Матери зачем-то понадобилось будить в ней это солнце, то она совершенно точно знала, что и как будет дальше. Оставалось лишь довериться ей и ничего не бояться. Это всегда было самым сложным для Рады, но она училась, упорно училась этому у искорки, а коли так, то и дело с концом.

Прикрыв глаза и запретив себе думать, она прижалась щекой к мягким кудряшкам искорки.

========== Глава 5. Нить памяти ==========

Золото в груди пульсировало день и ночь, несмотря на тяжесть горного свода, давящего на голову, несмотря на холод, сдавливающие узкие стены тоннеля, страх спутников, висящий в воздухе и покалывающий кончики ее пальцев. Порой Лиара думала, что если бы этого золота не было с ней, она бы просто не выдержала и сломалась под неимоверным давлением, словно сухой прутик. Она и чувствовала себя сухой и ломкой: кожа зудела, став чересчур чувствительной, горячей, будто ее бросили в заросли крапивы нагишом, а потом выставили на солнце, ныли кости, неимоверно болела голова. Но все это было словно не с ней, все это было где-то далеко, отделенное от нее непроницаемым, непробиваемым золотым барьером. И каждую клетку ее тела наполняло требовательное непобедимое солнце, пролившееся прямо из середины груди.

Ни единой мысли не тревожило ее голову, пустую, будто те пещеры, по которым они проходили. Порой Лиаре казалось, что она чувствует, как мысли ее спутников прокатываются сквозь нее прибоем: лишь рябь наверху воды, а внизу недвижимая тишь, полная молчаливой силы. То же было и с их эмоциями; они атаковали Лиару, волна за волной – страх, тревога, неуверенность, настороженность. Странно, но она чуяла, как что-то в ее теле изо всех сил пытается отозваться на эти эмоции. Что-то в ее теле так стремилось им ответить, так хотело почувствовать то же самое, как бы абсурдно это ни было, ведь кто по собственной воле захочет чувствовать страх, когда его нет?

Лиара с удивлением прислушивалась к самой себе, слушала долго, до тех пор, пока не нашла. Что-то в самом низу живота, прямо за пупком, сгусток такой же странно плотный, как и сила Великой Матери в груди, только вовсе не золотой. Этот сгусток буквально от счастья прыгал, когда рядом кто-нибудь чего-нибудь боялся, сразу же бросался навстречу, начиная согласно пульсировать в унисон. От него вверх поднималась горячая тяжелая волна, захлестывающая золотой клубочек в груди, как мутный грязный прибой захлестывает драгоценную жемчужину, и Лиаре приходилось по-настоящему бороться, оставаясь в полной тишине, чтобы золото из груди никуда не выходило. Нет уж! Великая Мать, я не позволю ничему отнять тебя у меня, я не позволю затмить это золото ничему, пусть даже и самой себе.

Борясь со странными волнами ответа в ее теле, ответа на все дурное, страшное и мерзкое, Лиара все гадала: почему же так происходит? Почему этот страх передается ей, и тело готово его встретить? Неужели только для того, чтобы в очередной раз ощутить себя живым? Неужели же эти новые ощущения и это золото в груди были настолько чужды и непривычны ему, что оно любым способом пыталось ухватиться за старый привычный мир тусклых красок, низменных чувств и тревог? И чем глубже Лиара уходила в себя, чем внимательнее она слушала, тем ярче понимала: так и есть. Несмотря на то, что сила Великой Матери прочно обосновалась в груди, текла по венам, пропитывала ее золотой мощью, от которой хотелось раскидывать руки и плясать босяком под ветром, что-то внутри самой Лиары слишком боялось нового, пусть даже это новое и было самым сказочным в мире, боялось поверить, что так бывает. И каждую секунду его приходилось приучивать к тому, что теперь все так.

И это действительно было так: Великая Мать больше не исчезала. Лиара лишь удивленно прислушивалась к себе каждый новый миг, боясь услышать, что это золото куда-то ушло, но оно было там, теперь оно всегда было там для нее. Если раньше в груди разгоралось только тогда, когда она молилась и просила, то теперь, после ее возвращения из Рамаэля, все изменилось. В груди распустился диковинный цветок с напитанными росой лепестками, пахнущий так сладко, теплый, будто солнце. Иногда ей казалось, что невидимые потоки ветра раскачивают и топорщат его лепестки, иногда она почти чувствовала, как с каждым днем он становится больше и больше, как напитывается солнечной силой и растет. Казалось, что сок его теперь бежит по венам, а корни медленно расползаются по ее телу. Вот уже и не только прямо за клеткой ребер чувствовала она этот цветок, теперь он начал лозами карабкаться к ее горлу, прорастать, выпускать новые побеги и цветы, выбрасывать пахучие тугие бутоны. И это было так красиво, так невыносимо дорого, так долгожданно, что на глаза наворачивались слезы. И как я жила без этого? - думала Лиара, то и дело касаясь ладонью груди, словно могла через кости и плоть ощутить золотое биение крохотного солнца. Как я дышала, как смотрела, как слушала без этого золота? Ведь я не видела, не слышала и не знала вообще ничего.