Песня ветра. За Семью Преградами (СИ) - "ВолкСафо". Страница 29

Постепенно местность вокруг становилась все неприютнее. Поначалу мелкие разломы теперь превратились в гигантские раны-червоточины с обвалившимися краями. Земля была изрезана ими на неровные лоскуты, и путникам приходилось постоянно петлять, чтобы найти дорогу между проломами.

Нарывы гейзеров теперь встречались чаще, примерно через каждые двадцать-тридцать метров. Некоторые из них окружали причудливых форм горы из застывшей грязи и глины, странные наросты, сформированные самой природой. Цвет у них тоже сильно разнился в зависимости от породы, через которую поднималась вода из земных недр в своем стремлении вверх. Чересполосица цветов - от густо зеленого, почти черного, до ярко-рыжего, - превращала их в диковинные произведения искусства, скульптуры, изваянные водой и ветром. Порой издали они походили на разноцветные детские леденцы, что продавались на ярмарках, порой – на странные яркие игрушки. Одни были вытянутыми вверх статуями, другие растекались, образуя что-то вроде чаш фонтанов, в которых кипела и булькала серная вода. Иногда в толще грязи и глины наростов посверкивали самоцветы, словно неизвестный скульптор не удовлетворился игрой цвета и формы, решив добавить им еще и сияния.

С каждым пройденным метром видимость снижалась из-за плотных облаков серы и водяной мороси, стоящей в воздухе. Теперь Лиаре казалось, что она буквально вдыхает кипящую серу из гейзеров, и никакая повязка на лице не спасала ее от этого. Вдали из марева выплывали странные силуэты глиняных наростов, некоторые из которых были велики, словно холмы, а другие доставали по высоте ей едва ли до пояса. Часть из гейзеров выглядела будто искривленные человеческие фигуры, и Лиаре начало казаться, что они наблюдают за ней, тянут к ней свои руки. Впрочем, она отдавала себе отчет, что все это было не более, чем домыслами ее разыгравшегося воображения, а потому сосредотачивалась на силе Великой Матери в груди и старалась не давать волю мыслям.

Если раньше из проломов в земле бил лишь пар, да кипяток, то теперь многие из них расширились до небольших луж, в которых громко булькала, лопаясь большими пузырями, тягучая серная жидкость. Лиара содрогнулась, представив, что будет с кем-то из них, если он оступится и упадет туда. А оступиться было очень легко: проклятые обмотки на ногах мешались, идти было тяжело, все они переваливались с боку на бок, словно какие-то неуклюжие водоплавающие птицы, выбравшиеся на берег и вынужденные брести по песку. Сама она рассчитывала каждый свой шаг, тщательно следила за тем, чтобы ставить ноги ровно, и при этом все равно то и дело спотыкалась, взмахивая руками и кое-как удерживая равновесие.

Хуже всех приходилось медведю. Он, судя по всему, совершенно не понимал, куда и зачем они идут, а потому беспрестанно ревел дурным голосом, пытаясь содрать с себя плащ. Редлог целиком и полностью ушел в заботу о нем, увещевая его, успокаивая, натягивая на него капюшон и уводя его подальше от серных язв в земле. Жужа испуганно жался к нему, цеплялся за него своими громадными лапами, как ребенок. Что же это все-таки за существо? – подумала Лиара, но нога тут же поехала вбок, и она выругала себя, приказав себе сосредоточиться на дороге, а все прочее выбросить из головы.

Раскаленная земля все сильнее и сильнее прогревала подошвы через ткань и железо. Лиара то и дело поглядывала на свои обмотки, которые уже начали потихоньку просыхать. Вот только теперь идти стало как-то легче. Присмотревшись к сапогам, Лиара поняла, что пропитавший их сок начал затвердевать, будто клей, принимая форму сапога и намертво облепляя его тканью. Больше того, обмотки теперь ощущались твердыми, как старая дерюга, и с каждым шагом становились все тверже. Еще через час они отяжелели настолько, что у Лиары было ощущение, будто на каждой ноге она тянет по неподъемной гире. Сапоги путников теперь глухо стучали по земле, словно обувь по-настоящему стала железной. Зато и ноги пекло не так сильно, как раньше, хоть у Лиары и все равно было ощущение, что в сапогах они сварились, как в кастрюле с кипятком.

Вдруг Рада пошатнулась, оступилась и почти упала, вовремя подставив руку, чтобы не растянуться плашмя. Лиара даже не успела ничего сделать, чтобы подхватить ее. С громким криком та сразу же подскочила обратно на ноги, отдергиваясь и тряся ладонью: на коже виднелся красный отпечаток ожога.

- Осторожнее! – глухо приказал через маску Алеор, обернувшись к ней. – Внимательно смотрите под ноги! Здесь можно так обжечься, что вас уже ничто не спасет.

Не обращая на него внимания, Рада шипела и трясла ладонью. Лиара подступила к ней, протягивая руки:

- Больно? Сильно ты обожглась?

- Не сладко, - проворчала Рада, показывая ладонь. Кожа моментально покраснела, пошла волдырями.

- Разреши тебе помочь, - возвышающийся над ней на полкорпуса Кай бережно обхватил ее ладонь своей огромной каменной рукой. Глаза его на миг полыхнули черным, Рада зашипела, а потом с удивлением взглянула на свою кожу: никаких следов ожога на ней больше не было. Ладонь выглядела абсолютно здоровой.

- Спасибо, Кай! – вскинула она глаза на ильтонца, и тот улыбнулся в ответ.

- Будь осторожнее, Черный Ветер! Здесь опасно.

- Да уж это я и сама вижу, - кивнула та.

Чем дальше они продвигались, тем хуже становилось вокруг. Теперь уже Лиара ощущала под сапогами мелкую дрожь, разбегающуюся кругами во все стороны. Гейзеры вокруг превратились в громадные глыбы, из которых на десятки метров вверх взлетали струи раскаленного кипятка. В грохоте и шуме пара было почти что ничего не слышно, а дождь кипящих капель стучал и стучал по ее плащу, и даже толстенная холстина нагрелась и постепенно начала промокать. Пот градом катился по лицу и телу, щипал глаза, а рот пересох, став горячим и обожженным. Она чувствовала, что даже под повязкой губы потрескались, и сколько бы ни облизывала их кончиком языка, толку от этого не было.

Воды у них с собой было достаточно, - по дороге к последнему схрону Редлога они прошли маленький родничок и доверху наполнили бурдюки, - но теперь Лиаре казалось, что на всю дорогу этого явно не хватит. Друзья то и дело прикладывались к флягам, чтобы хоть как-то увлажнить глотки, хоть вода и была неприятно теплой и имела все тот же омерзительный серный запах, пропитавший все здесь насквозь. Сама она приказала себе экономить воду и пить как можно меньше: только когда уже совсем невмоготу, но мысли ее то и дело сползали к маленькой походной фляжке, прикрепленной к поясу. Воды в ней осталось меньше половины, а пить хотелось так, что она запросто бы и целое ведро воды выхлебала за раз.

Поверхность земли под ногами теперь стала волнистой. Это уже было хорошо: проломов в земле, через которые было бы сложно перебраться, им больше не встречалось. Но волны эти тоже возникли не просто так. Грязевые гейзеры выросли, словно горы нависая над путниками, их основания перекрывали друг друга, оставляя узкие расщелины со смазанными краями, скользкие и неудобные, перебираться по которым было очень тяжело. Некоторые расщелины полностью заливала сернистая грязь, другие были сухими, в том случае, если жерла гейзеров были скособочены в сторону, и через них-то и проходили путники. Они ковыляли цепочкой, кое-как удерживая равновесие и страхуя идущего впереди от падения. То и дело кто-то оскальзывался и падал, с шипением отдергивая руку от раскаленной грязи. В конце концов, Алеор разрешил остановиться и вытащил еще кусок холстины из своего мешка. Они разрезали ткань и обмотали руки, сделав что-то похожее на рукавицы, чтобы при падении не получать ожогов. Кай не мог исцелять каждые несколько минут, хоть силы у него было и много, но еще неизвестно, что ждало их впереди.

Низины между гейзерами заполняли уже целые озера кипящей серы. Над ними стелилось плотное облако пара, и видимость сократилась буквально до пары десятков метров, за которыми все терялось в серых валах марева. Улыбашка каким-то чудом умудрялась буквально унюхать для них безопасную дорогу, но слишком много времени уходило на то, чтобы обойти серные озера, не попасть под извергающиеся с неба тонны кипятка. Порой они утыкались в тупик, и им приходилось возвращаться назад, чтобы отыскать безопасный путь. Лиара с огромным трудом держала в уме направление, в котором им нужно было двигаться, чтобы не сбиться с пути. По солнцу сейчас ориентироваться было почти невозможно: бока гейзеров слишком часто скрывали его от глаз, а свет его сквозь плотный слой гари был чересчур слабым, чтобы угадать направление.