Песня ветра. За Семью Преградами (СИ) - "ВолкСафо". Страница 68

Уже через четверть часа Рада с блаженством растянулась на своем одеяле возле жарко горящего костра. Ильтонец обошел их всех, возложив руки на каждого, и теперь у нее больше ничего не болело. Только усталость накатывала свинцовыми волнами, которые тянули веки вниз и до хруста раздирали зевотой челюсть. И живот ревел почти так же громко, как Жужа в соседнем снежном укрытии, немедленно требуя еды, и как можно больше.

Лиара сидела рядом с ней, поджав под себя ноги. Она уже успела умыться водой, подогретой Каем, и теперь аккуратно штопала большую прореху на боку своей дубленки, образовавшуюся во время неудачного падения после взрыва воздушной сферы. На другой стороне костра устроился глядящий в пламя Алеор. Он почти не смотрел по сторонам, изредка бросая короткие взгляды лишь на Редлога, грызущего ногти от волнения и раскачивающегося взад-вперед на своем месте. На Раду Алеор не смотрел, и получалось у него это как-то очень естественно. Не то, чтобы он избегал зрительного контакта, просто как-то ни разу не поднял на нее глаз и все. Донельзя сконфуженный Кай поддерживал пламя, на котором в котелке подогревался талый снег. Он, в свою очередь, старался не смотреть на Редлога. То ли потому, что не смог никаким образом помочь Жуже, то ли потому, что просто не знал, что сказать в такой ситуации.

Одним словом, друзья молчали, и никто из них не отваживался прервать эту тишину и начать какую-либо беседу.

Внутри у Рады было пусто, пыльно и сухо, как в старом чулане. Последние ее силы ушли на ссору с Алеором, и теперь не осталось ничего, буквально ничего. Странное безразличие к этому мешалось со слабым удивлением, и она все пыталась отыскать в груди хоть какой-то обрывок эмоции, хоть что-то, что напоминало бы силу или желание сделать что-нибудь. Но там была только пыльная пустыня, где суховей закручивал водовороты из тлена ее надежд и желаний, ее стремлений, страхов, тревог. А еще там было сжавшееся в точку багровое солнце тяжелее свинца, которое давило так сильно, словно могло насквозь проломить ее кости, прорвать мясо и выпасть на землю.

Мы все очень устали. Наш путь так тяжел, и мы все на пределе. Не удивительно, что нет сил. Только вот осознание этого тоже ровным счетом ничего не меняло. Тяжесть давила ее к земле, лишала последней возможности двигаться, словно кто-то громадный поставил свою каменную пяту прямо ей на грудь и пытался раздавить ее. И Рада совершенно не знала, что с этим сделать и как справиться. Великая Мать, все в твоей воле. Я просто больше не могу.

На смену всему этому пришло блаженное забытье, в котором Рада плавала, будто в пузыре воздуха на громадной глубине, которой уже не достигают лучи солнца. Это был и не сон, и не явь, но какое-то странное оцепенение, в котором не было ни одной мысли, но самым краешком своего существа она еще осознавала, что происходит вокруг. Из этого оцепенения ее вырвал далекий голос Улыбашки, и Рада с трудом продралась обратно, возвращаясь в сознание.

- Кай! – толстые снежные стены приглушали зов гномихи, но Рада слышала, что голос ее спокоен. – Идите сюда! Все закончилось!

Рада открыла глаза и заморгала, привыкая к неяркому свету бледной сферы энергии, подвешенной под потолком. Рядом зашевелились друзья, тоже придремавшие у пламени во время ожидания. Разве что Редлог почти сразу же вскочил на ноги, как подброшенный гигантской невидимой рукой. Ему уж точно все это время покоя не было.

В воздухе чувствовался запах еды, и глаза Рады сами нашли котелок, примостившийся возле костра, чтобы не остывать. Видимо, Лиара решила не будить ее, когда ужин был готов, чтобы дать возможность еще немного отдохнуть. Сама искорка сидела рядом в оцепенении грез, но тоже начала медленно возвращаться в себя от зова Улыбашки.

- Кай! Вставай! – заломил руки Редлог, перетаптываясь на месте от нетерпения. – Мне нужно знать, что с моим Жужей, что с ребятишками!

- Сейчас, - голос ильтонца был совсем хриплым от усталости.

Он с трудом вскинул голову, которую до этого уронил на сложенные на коленях руки. Глаза его продолжали оставаться черными, как ночь, и Рада в очередной раз уже подумала о том, сколько сил ильтонец тратил для того, чтобы все они постоянно были в тепле и уюте и ни в чем не нуждались.

Встряхнувшись, Кай перевел свой взор на стену снежного дома, и часть его немедленно выпала наружу, образовав ровную арку прохода высотой в человеческий рост. За этой аркой было темно, как в почерневшем от копоти зеве печи, и только редкие белые снежинки кружились в воздухе. Холодный ветер моментально просунул свои длинные руки в тепло домика из снега, и Рада содрогнулась от его прикосновений.

Выпущенной из лука стрелой Редлог вылетел во мрак, что-то причитая и размахивая руками. Ночь поглотила его, но издали долетали обрывки его то ли слов, то ли отдельных выкриков.

- Надеюсь, теперь это безумие закончится, - тяжело пробормотал Алеор, вставая с пола снежного дома.

- Думаешь, Редлог покинет нас здесь? – устало спросил его Кай, поднимая на него измученные глаза.

- Полагаю, что да, - кивнул эльф. – Во всяком случае, вряд ли мы сможем протащить через оставшиеся преграды медведицу сразу после родов и двух медвежат. Да и дело свое они оба уже сделали, так что Редлог нам больше не нужен.

На Раду Алеор все также не смотрел. Прошагав через снежный дом, он пригнулся, чтобы не задеть макушкой арку прохода, и растворился в ночи.

- Пойдем, искорка, - тихонько позвала Рада очнувшуюся от грез Лиару. – Посмотрим, что там появилось на свет у нашего мохнатого друга.

- А я-то все думал, что же у него брюхо такое здоровое, - со вздохом покачал головой Кай, пропуская их вперед к выходу. – Теперь понятно.

Ночь была холодной и темной. Кусачий ветер долетал с северо-востока, гоня поземку по глади сугробов. Небо плотно укрыл толстый слой облаков, скрывший звезды, лишивший мир света. В первый момент Рада слепо заморгала, глядя в темноту и не понимая, куда им идти, но под ногами вырисовывалась четкая цепочка следов Редлога, и она зашагала, увязая выше колена, туда, куда ушел мародер.

В нескольких десятках метров от них расположился второй снежный дом. Стенки его приглушенно светились оранжевым, словно это было и не укрытие вовсе, а какой-то чудной, волшебный фонарик, затерявшийся среди угольно черной ночи. Возле него подпрыгивал в снегу Редлог, словно нетерпеливая блоха, стоял Алеор, тихо что-то говоря ему. Вряд ли мародер слышал его сейчас, все его внимание было отдано снежному дому.

За спиной Рады шумно втянул носом воздух Кай, часть снежной стены выпала наружу, и квадрат мягкого бледного света упал на снег перед путниками. Редлог сразу же нырнул внутрь, за ним следом вошел Алеор, и изнутри дома послышались тихие голоса. Рада ускорила шаг, ощущая любопытство оттого, что сейчас увидит там. И отстраненно поняла, что это ее первое чувство с тех самых пор, как усталость навалилась на нее каменной горой, а сердце сжалось в раскаленную до бела давящую градину.

Проковыляв по сугробам к снежному дому, она пригнулась и вошла внутрь, отступив в сторону от входа, чтобы искорке было удобно пройти. И замерла, широко раскрытыми глазами глядя вперед.

На полу на расстеленном одеяле Редлога растянулась медведица. Глаза ее были полузакрыты, она тяжело дышала, то и дело облизывая красным языком мокрый нос. Возле нее сидела усталая Улыбашка, растирая снегом руки с закатанными до локтя рукавами. А перед ними на коленях стоял Редлог, держа на руках два крохотных комочка.

Они были совсем маленькие, круглые, ярко-голубые, и мягкое свечение их кожи расходилось вокруг, дополняя свет сферы под потолком. Рада заморгала, не понимая, что она видит перед собой, потому что детеныши вовсе не походили на медведей. У них не было еще шерсти, только тонкая светящаяся синим цветом кожица. Их маленькие мордочки напоминали собачьи, крохотные круглые ушки то и дело поворачивались из стороны в сторону. А вот глаза у них уже открылись, круглые, ярко-синие, бездонные и чересчур крупные для таких маленьких мордочек, точно такие же, как у того существа, что несколько часов назад провело их через болота. В руках Редлога они смешно копошились, неловко размахивая лапами в воздухе. Раде виднелись их толстые животы, совсем как у упитанных щенков, и маленькие хвостики, похожие на тонкие палочки.