Затерянные в солнце (СИ) - "ВолкСафо". Страница 40

Лэйк что-то прорычала в ответ, послав Саиру куда подальше, но ворочаться так и не перестала. Впрочем, долго она не пролежала, все-таки встав и вернувшись к костру. Торн еще слышала сквозь сон, как они вновь устроили перепалку, причем на этот раз к обычным воплям дель Лаэрт добавились еще и звонкие шлепки оплеух. Но ей было слишком хорошо лежать рядом со спящей нимфой, уткнувшись носом в ее мягкие, сладко пахнущие волосы, и просыпаться, чтобы послушать очередную порцию разгневанного бреда Дочери Воды, совершенно не хотелось. Впрочем, перепалка скоро закончилась, и Торн уже спокойно уснула, крепко прижав к себе Найрин и грея ее теплом своего тела.

Ей снился черный узкий тоннель. Торн стояла в нем, перегораживая его своим телом и четко осознавая, что это сон. Там, за спиной, была Найрин, и она делала что-то очень важное, что-то крайне необходимое, что-то, что она обязательно должна была завершить, во что бы то ни стало. И задачей Торн было дать ей время, чтобы сделать это.

Она пошире расставила лапы, заслоняя собой весь проход, и только тогда поняла, что присутствует здесь в теле зверя. Сил было много, как и ярости, а в груди все тянула и тянула жилы тревога. За ее спиной была темнота, а впереди метались какие-то размытые тени, и в их руках поблескивало оружие. Торн ощетинилась и зарычала, предупреждая их, что нападать не следует, но они только ответили ей гортанными криками дермаков и бросились на нее из темноты.

Лапы почему-то чувствовались невероятно слабыми, движения – медленными. Она замахивалась, вкладывая в это всю свою мощь, она пыталась ударить, нанести врагу урон, но только слабо-слабо пихала его кончиком лапы. От такого удара ничего не было бы даже грудному младенцу, и Торн душил дикий гнев, переполняющий ее, не дающий думать. Потом дермак перед ней выкрикнул что-то, замахнулся и отрубил ей переднюю лапу. От боли из глаз брызнули слезы, Торн взвыла во все легкие…

…и проснулась.

Она дернулась всем телом, широко открыв глаза и тяжело дыша. В груди было горячо и больно, словно, и правда, туда кто-то ударил ножом, на коже выступил пот. Торн слепо моргала, не понимая, где она. Потом ощутила под спиной твердую холодную землю, а в руках – теплую нимфу. Над головой было сероватое небо: занимался рассвет.

Откинувшись затылком на землю, Торн прикрыла глаза, пытаясь восстановить дыхание. Кошмар начал медленно уплывать вдаль, растворяясь где-то на задворках сознания, осталось лишь четкое ощущение ярости и невозможности спасти, боль, что резала и резала грудь. Это был всего лишь сон. Смотри, она рядом с тобой, все хорошо.

Серебристая голова нимфы лежала у нее на плече. Ее густые волосы отросли уже почти на пол-ладони, и видеть ее такой было странно. Торн привыкла к ее короткому ежику, а теперь волосы уже и на лоб падали, оттеняя глаза, и это было очень красиво. Найрин прижалась к ней всем телом, скрутившись в ее руках в клубок, и тихонько посапывала, грея дыханием шею Торн. Та нежно-нежно коснулась пальцами ее скулы, отводя с лица непослушную прядку. И поцеловала в висок, едва касаясь губами.

От прикосновения Найрин тихонько зашевелилась и сонно пробормотала:

- Уже утро?.. Почему ты не спишь?

- Спи, моя радость, – тихо ответила Торн, поуютнее прижимая ее к себе. – Еще очень рано, а тебе нужно отдыхать.

Вместо этого Найрин заспанно огляделась, приподняв голову, вновь упала на плечо Торн, вздохнула и пробормотала:

- Уже светает. Нам пора.

- Ты достаточно отдохнула? – Торн коснулась губами ее пушистой серебристой брови. – Сможешь провести нас? Сил хватит?

- Наверное, – отозвалась Найрин. – В любом случае, уходить отсюда надо как можно быстрее, так что пора вставать.

Очень неохотно Торн расцепила кольцо рук, позволяя нимфе выбраться из него, а потом и сама села рядом, потирая затекшую шею. Валяться на холодной земле было совершенно неуютно. Вот если бы еще она могла спать в волчьем теле, тогда другое дело, но в волчьем теле она все еще не слишком комфортно чувствовала себя рядом с нимфой. Найрин, конечно, не боялась ее, но это еще ничего не значило.

Холмики тел остальных анай, укрытых одеялами, поросли инеем. Эрис лежала ровно на спине, вытянув руки вдоль тела и полуприкрытыми глазами глядя в небо. Она всегда так спала, и это давно уже перестало удивлять Торн. Саира и Лэйк улеглись подчеркнуто на разных сторонах костра, причем последняя очень неуклюже, но все-таки смогла обмотаться в собственные крылья, а уже сверху укрыться одеялом. Теперь крылья ее тоже поседели, став серебристыми, словно у сокола. Торн с сомнением взглянула на них. Если еще вчера она была практически уверена в том, что Лэйк очень повезло с ними, то после выходки Саиры с пером пришла к выводу, что сама такие не хотела бы. Неудобно, холодно, да и риск слишком велик. Огненные крылья ведь в любой момент можно убрать, не говоря уже о том, что отрубить их невозможно. А если повредят одно из этих крыльев, Лэйк навсегда лишится неба.

Найрин проследила за ее взглядом, потом потерла лицо ладонями и хрипловато со сна спросила:

- Что ты думаешь об этом?

- О ее крыльях? – уточнила Торн.

- Да обо всем, что произошло за вчерашний день. – Найрин только головой покачала. – Кажется, не один день прошел, а целая жизнь.

- Случилось слишком много всего, чтобы я могла однозначно ответить тебе на этот вопрос, – Торн криво ухмыльнулась. – Слишком много перемен. Я не люблю перемены.

- Но жизнь ведь состоит из них, нравится нам это или нет, – пожала плечами Найрин. – Каждое утро уже совершенно не похоже на все предыдущие. Каждый миг что-то происходит и меняется, и мы ничего не можем с этим сделать. Только принять.

- Скажи это Ларте, – вновь хмыкнула Торн.

Найрин задумчиво взглянула на нее, обдумывая что-то, потом негромко спросила:

- А если так случится, что Лэйк убьет Ларту, что ты сделаешь?

- Я сомневаюсь в том, что Ларту вообще можно убить, Найрин, – честно призналась Торн. – Я не раз видела, как она сражается. Ее тело состоит из одних только мышц, а силы хватит и на десять разъяренных быков. Она не знает жалости, она не думает ни о чем, кроме победы. Она сама – оружие. Не думаю, что Лэйк справится.

- Лэйк достаточно упряма для того, чтобы попытаться, – заметила Найрин. – К тому же, чем больше я смотрю на нее, тем больше понимаю, что Богини избрали ее для чего-то. Возможно, для этой войны, возможно, для той, что только будет.

- Да ни для чего ее не избирали, – проворчала Торн, не глядя на Найрин и чувствуя, как кольнуло в груди. – Обычная выскочка, вечно лезущая не туда, куда надо.

Она не смотрела на Найрин, но чувствовала, что взгляд той отяжелел. Торн захотелось убраться куда-нибудь подальше, чтобы не видеть этого взгляда. После отвратительных снов еще и неодобрение нимфы было последним, чего бы ей хотелось с утра пораньше. Не говоря уже о забравшемся в кости холоде и усталости, которая так никуда и не делась.

- Я поэтому и спрашиваю тебя обо всем этом, – вид у Найрин был серьезный и какой-то… острожный? Словно лань, навострившая уши и вытянувшая длинную шею, вынюхивая в ветре запах хищника. – Что будет, если Лэйк убьет твою ману?

- Она станет царицей, – уклончиво отозвалась Торн, отворачиваясь от нимфы и принявшись скручивать свой плащ.

- Это я понимаю, – с безграничным терпением в голосе ответила нимфа. – Но спрашиваю тебя о другом. Что будешь делать ты?

- Служить клану, – угрюмо буркнула Торн. – Думаю, если Лэйк позволят бросить вызов на звание царицы даже при том, что у нее не будет долора, то мое дезертирство из военного форта в мирное время тоже как-нибудь простят и позволят вернуться в строй.

- А если не простят? – Найрин тревожно взглянула на нее. – Что тогда?

- Тогда только Последняя Епитимья, – проворчала Торн. – Надеюсь, моя волчья кровь позволит мне выдержать ее. А коли нет, то на то воля Роксаны.

- То есть, ты бросила свои дурацкие мысли о том, чтобы куда-то сбегать? – Найрин смотрела строго, но на дне ее изумрудных глаз зажглись теплые лучики, которые Торн так любила. Рыжее закатное солнце, косыми полосами прочертившее темный еловый лес.