Химеры 2 (СИ) - Кузнецова Ярослава. Страница 87

День закрыл лежащий на коленях поплавок и улыбнулся. Взгляд больше не был пустым и не проскальзывал мимо. Взгляд был открытым, теплым, чуть озабоченным. День отложил поплавок в сторону и наклонился из своего кресла поближе к Рамиро.

- Я очень рад видеть тебя, Раро.

- Я тоже, ясный, - ответил Рамиро, - тоже рад тебя видеть. Ты был ранен? Тебе попали в плечо, почти в грудь.

- Не мне, а моей фюльгье. Есть некоторая разница. Но все равно, спасибо тебе, Раро, что не стал стрелять.

- Откуда ты знаешь?

День усмехнулся.

- Я многое знаю. Я, как никак, глава Управления Цензуры и Информации. Хочешь апельсин? Утром приходили твои родственницы… и работодательницы, госпожи Креста Карина и Лара Край. Апельсинов принесли. И яблок. И бульон. И пюре. И еще что-то в баночке. На премьеру приглашали, двадцать третьего числа премьера, как раз между Юлем и Рождеством.

- Креста? Лара? Постой, а где мы?

- В Катандеране, в больнице святой Вербы.

- Как - в Катандеране? - забеспокоился Рамиро, - мне нельзя в Катандеране, я депортирован.

День поднял ладони:

- Тихо, тихо, не дергайся. Ты амнистирован за свои геройства. Королевским указом. Так что лежи спокойно.

- Какие еще геройства? За то, что в дролери стрелял? Или что не стрелял?

- Что предупредил. Рискуя жизнью и все такое. Героический патриотизм, весьма оцененный и награжденный его Величеством.

- Денечка, - Рамиро сощурился, - это твоих рук дело, да? Эта амнистия?

- Мое дело - собирать и обрабатывать информацию. И предъявлять ее соответственно, в нужное время нужным людям.

- Ну да. Ты же герольд Королевы.

День откинулся на спинку кресла, положил ногу на ногу и сцепил длинные пальцы на колене. Он был в белом медицинском халате поверх своего обычного строгого офисного костюма - дорогущего и виртуозно пошитого у самого лучшего столичного портного. Как и не было полевой военной формы, портупеи через плечо, винтовки и заклеенных пластырем пальцев.

Может она мне приснилась, эта война? И Стеклянный остров?

Но шевелиться трудно, почти невозможно, правая нога глухо болит, правую руку Рамиро вообще не ощущал. Голова тоже тяжелая, от подушки не оторвать. Но в целом Рамиро чувствовал себя хорошо, хоть и несколько оглушенно.

- Лежи спокойно, - в который раз повторил День, - Чем меньше будешь дергаться, тем быстрее встанешь. А что до герольда Королевы… я больше не герольд. Ушел, так сказать, в отставку.

- Почему?

- Договор разорван. Лавенги больше не союзники Сумерек, и Королева отозвала своих вассалов.

- Король Герейн нарушил условия? Не стал драться с найлами?

- И это тоже. Договор изжил себя. Теперь у Дара своя дорога, у Сумерек - своя. Стеклянный остров пуст. Королева не стала дожидаться, пока Авалакх и его собратья доедят Полночь в Найфрагире и вернутся проведать свои старые квартиры.

- И где же теперь живут дролери?

День пожал плечами:

- Где и раньше жили. В Сумерках. А Королева и ее приближенные вернулись в Город Изгнанника. Это старый город, мы жили там задолго до войны с фолари.

- А ты… значит, ты не ушел с остальными? Почему ты остался?

- Во-первых, остался не только я. Во-вторых, на мне целое Управление, как я его брошу? В-третьих, Герейну сейчас трудно придется, представляешь, какое давление он будет испытывать, лишившись такого союзника, как Королева Сумерек? А он и Сэнни ни мне, ни Врану не чужие. И, в-четвертых - на кого же я тебя, дурака, оставлю? На цех что ли твой Живописцев, или на Академию? Или на жабку твою драгоценную, которая, кстати, в коридоре стенку подпирает, войти стесняется? А ты знаешь, что он квартиру твою оккупировал на Липовой? Приедешь - а там у тебя уже семейство хвостатых и полная ванная икры…

- День, Денечка, ну что ты опять завелся? - Рамиро невольно рассмеялся, - Ты же сам сказал, что вы с Ньетом вдвоем меня откопали. Что там произошло? Мне показалось, на нас скала свалилась.

- Скала и свалилась. А потом из всех щелей полезли жабы и пиявки и попрыгали в море. Собственно, на этом все и закончилось.

- Я вот одного не пойму, - сказал Рамиро после паузы, - почему Ньет вернулся? Почему не ушел вместе с Авалакхом, с Нальфран, с другими богами? Он же сам, считай, одним из них стал, практически богом. А ты говоришь - вернулся на Липовую, бумагу марать, картинки рисовать…

День закрыл лицо ладонями и некоторое время сидел неподвижно..

- Рамиро Илен, - сказал он наконец - вы идиот. Хотя головой конечно ударились, заговариваетесь, простительно. Лежите, отдыхайте, кушайте бульон. Кстати вот вам от короля Герейна.

Он достал из кармана коробочку, извлек из нее золотистый кругляшок на цветной короткой ленточке и показал Рамиро.

- Что это? - удивился тот.

- Медаль “За безудержную храбрость”, - День поднялся и прикрепил медаль на гипсовой Рамировой ноге, подвешенной на растяжке. - Любуйтесь на нее и вдохновляйтесь к выздоровлению.

- Я, значит, достойный последователь сэна Кавена Макабрина, - хмыкнул Рамиро, - а зуботычинами своими он посвятил меня в орден Безудержных Храбрецов. День, скажи мне вот еще что. Ньет, говоришь, здесь, а Киаран? Комрак в Химере, а где Анарен? И ваши… Врановы ребята, все целы?

- Киаран - это то создание, что было раньше слуа? Уплыл с найлами вроде бы, хотя ему как раз транспорт не нужен. Принца Анарена не нашли после разрушения башен, он очередной раз пропал без вести. Может лет через двести он снова объявится в Серединном Мире. Сель тоже оказался под обломками, и его тоже не нашли. Остальные в порядке более-менее.

День забрал с тумбочки свой поплавок и кивнул Рамиро.

- Я тебя оставлю до вечера, твой жабеныш там подпрыгивает. К тому же к тебе посетители. Сэн Хосс, сэн Вильфрем, добрый день! Заходите, присаживайтесь, я уже освобождаю место.

***

Сильно пекло солнце. В ушах шумело, кричали чайки. Энери разлепил склеившиеся ресницы, сглотнул. В горле было сухо. Сильно хотелось пить. Кажется он падал вместе с башней…с потоками воды. Вода несла его, ломая и поворачивая, как щепку, а потом выбросила куда-то. Оставила на берегу, как плавучий мусор. Под затылком что-то больно кололось, то ли камешек, то ли ракушка. Только затылок он и ощущал. Попробовал пошевелить рукой, но пальцы не слушались.

Как все… привычно.

Море шумело, накатывалось. Горизонт вдруг стал дыбом. Сознание ускользало, но Энери, сам не зная зачем, усилием воли вернул себя обратно, на пустынный, засыпанный галькой берег.

Ног он тоже не чувствовал.

Нужно только снова закрыть глаза, уйти в спасительную темноту, это неприятно, как тошнота, но потом обсидиановый нож в груди снова выдернет его из небытия. Так случалось много раз. Просто перестать сопротивляться, привычно подумать о Летте, Альбе. И уснуть.

Тень закрыла от него солнце. Стало ощутимо прохладнее. Энери проморгался, стараясь сфокусировать взгляд. Все расплывалось.

- Ну что, Нож, допрыгался? - знакомый резкий голос разорвал шуршащую тишину. - Альфарская пуля, ну как же так, ой-ой-ой.

- Асерли.

- М?

Сбоку что-то зашуршало, видимо наймарэ присел рядом на корточки. Перед глазами так и плавал мутный белесо-голубой туман. Рядом с ухом раздалось жадное сопение, кончик холодного языка коснулся щеки.

- Только попробовать, Нож, уверяю тебя. Зачем тебе блюющий собеседник, - хохотнул Асерли. - Всего капельку и попробую.

Анарен поморщился. Он так удобно устроился, уплывал в бесконечный туман. Противный голос мешал, как булавка в сапоге. Дышать было тяжело, легкие словно подпирало что-то.

- Асерли, ну вот зачем ты приперся?

- А проводить друга в последний путь? - делано удивился демон. - Как так? Вся эта ваша история, она такая завораживающая! Захватывающая! Упоительная! Феерическая! Эй, Нож, не отключайся! Ты чего!

Захрустела галька и Энери взвыл - чертов наймарэ бесцеремонно волок его куда-то, вцепившись в плечи, причиняя дикую боль. Кажется, в нем ничего целого не осталось, ни одной кости. Ноги бесполезно вихлялись, подскакивая на гальке.