Шагни в Огонь. Искры (СИ) - Мичи Анна "Anna Michi". Страница 94

Девочка чувствовала ответственность за сложившуюся ситуацию, но не знала, как можно всё исправить. Она бы с радостью отдала брату всю свою энергию до последней капли, но он не умел её принять – ему становилось только хуже.

Наставник фактически силой утащил Хиден в Верхний мир, и только тогда Тайо пошёл на поправку, если, конечно, верить хрустальному шару, при помощи которого Орриэ-лаэ разрешил девочке наблюдать за братом.

Нет, хорошо, что у Хиден не остаётся ни капельки свободного времени. Хорошо для благополучия Тайо, для его здоровья. Девочка продолжит учиться в этой школе – не сбежит, хотя и очень хочется, – потому что так будет лучше для брата.

44 год Рейки, 4761 всеобщий год

Пятый день второй недели, пацу

– Спасибо, что почтили дом Полутеней своим присутствием, Туоррэ-илиэ, – Льдянка согнулась в поклоне. – Смеем ли мы надеяться в скором времени видеть вас вновь?

– Спасибо, что осветила мне утро улыбкой, – рыжеволосый нарушил заведённый ритуал непривычной фразой. – У меня есть для тебя подарок.

Девушка удивлённо вскинула взгляд. Что? Зачем? Какой ещё подарок? Разве подношения не должно оставлять в рэйто? Раньше Туоррэ-илиэ так и делал: все два года их знакомства оставлял подарки в резной клетке, в которой прятался бумажный фонарик с изображением белопёрой птицы-льдянки. Почему же сегодня?..

На ладони легла маленькая белая коробочка, перевязанная васильково-синей лентой.

– Открой сейчас!

Льдянка послушно дёрнула ленту, освобождая подарок от пут. С любопытством потянула вверх крышечку. Что же там такое? Почему он решил отдать это лично?

– Нет, – мужчина вдруг накрыл пальцы девушки ладонью. – Лучше открой, когда я уйду.

– Как вам будет угодно, – птенчик спрятала подарок в рукав абито. – А что там?

– Увидишь.

***

– Сойка-нии, – робко позвал голос Льдянки.

Нария отложила книгу, встала со скамьи:

– Гости?

– Нет, – птенчик отрицательно качнула головой. – Я хотела спросить, – замолчала в нерешительности.

– О чём же? – Сойка опустилась обратно и жестом пригласила ученицу присесть рядом.

Льдянка сошла с круглых булыжников садовой дорожки и заняла предложенное место – забралась на скамейку с ногами, обняла колени. Совсем как маленькая девочка. Когда-то в далёком детстве Сойка тоже любила сидеть подтянув колени к подбородку, а сейчас, пожалуй, уже неприлично будет. Да и Льдянка, в принципе, давно вышла из возраста, когда ещё пристойно сидеть задрав ноги, – из него годам к десяти вырастают, – но у неё всегда были какие-то странные понятия о приличиях.

Сколько раз ей уже говорили, что не стоит сидеть в кресле, перекинув ноги через подлокотник, Льдянка всё пропускает мимо ушей. Как не обращает внимания на упрёки в том, что нельзя так нагло разглядывать гостей, нехорошо показывать человеку, что он тебе не нравится, и совсем уж плохо без предупреждения исчезать из нарайи – неизвестно куда и с какими целями, да ещё и на полгода. Ей говорят, что не следует по вечерам гулять с гостем за пределами Хоко – благовоспитанной девушке вообще нечего делать в городе после наступления темноты, – а она жмёт плечами и уходит на прогулки с Туоррэ-илиэ.

Что самое удивительное, в исполнении Льдянки все эти неприличные вещи не кажутся такими уж страшными – так, шалости девочки-иностранки.

– Сойка-нии, – птенчик тронула нарию за рукав, словно ребёнок привлекая к себе внимание. – А зачем мужчины ходят в нарайи?

– Зачем? Отдохнуть от забот, приятно провести время в хорошей компании. Обсудить дела с партнёрами, отметить удачную сделку, – нария пожала плечами, – ещё ходят поговорить о поэзии или посмотреть танцы и послушать пение. У каждого из гостей своя причина.

– Я, верно, не совсем понятно выразилась. – Льдянка расстроенно качнула головой. – Почему они идут в нарайи? Разве они не могут говорить о поэзии с жёнами и хорошо проводить время дома?

Странные вопросы. Неужели птенчик издевается? Зачем спрашивать о столь очевидных, всем известных вещах?

Сойка бросила на девушку внимательный взгляд, пытаясь поймать следы насмешки. Но младшая, похоже, спрашивала совершенно серьёзно. Что же у них за порядки такие на Воздухе, что Льдянка до сих пор не понимает элементарных вещей. И как же ей всё объяснить?

Говоря о банальном, лучше смотреть на что-нибудь привлекательное – получается не так скучно. Нария устремила взор на вышивку, белыми птицами разлетающуюся по рукавам и подолу абито Льдянки – птицы хлопали крыльями, словно живые, прячась в полупрозрачных складках дымчато-серой ткани.

– Мужчина – опора, глава семьи, её защитник, – синеволосая начала издалека. – Он хранит покой и благополучие, материально обеспечивает семью, бережёт жену и детей от проблем. У мужчины нет права быть слабым и сентиментальным дома.

Сойка замолчала, переводя дыхание и собираясь с мыслями, подняла взгляд на лицо слушательницы: не заскучала ли? Храмовое пламя! Если на занятиях Льдянка хоть вполовину так внимательна и заинтересована, неудивительно, что учителя от неё в восторге. Широко распахнутые глаза безотрывно следят за каждым жестом нарии, и словно весь мир сосредоточился для птенчика в её словах – кажется, замолчишь надолго и девушке станет нечем дышать.

– Но нельзя быть сильным всё время. Даже самым выдержанным людям иногда нужно выговориться. В нарайях мужчины могут показать то, что в любом другом месте считается их слабостями. С нами они могут открыто выражать чувства, делиться заботами и беспокойствами. Нария – это не жена, не слабая женщина, нуждающаяся в защите. Она – друг, умный собеседник, который может дать совет, посочувствовать. Гости приходят в нарайи, потому что мы умеем видеть силу в их слабостях.

Льдянка чуть слышно усмехнулась – интересно, какие выводы она сделала? – и задала следующий вопрос:

– И поэтому мы носим маски и узоры на лицах? Чтобы создать иллюзию анонимности? Безликие хранители чужих тайн…

Сойка никогда не смотрела на это так.

Маски нужны птенчикам и птичкам, чтобы девушки сняли их и ушли неузнанными, когда придёт время покинуть Гнездо навсегда. Почти все меняют свободу Хоко на изящные клетки семейной жизни, становясь жёнами, а потом матерями… «Фарфоровые лица» помогают воспитанницам Хоко заглянуть в тайные уголки мужских душ, держа дистанцию. Улетая, птицы оставляют секреты маскам, забывая свою хокоскую жизнь: Грач становится госпожой купчихой, не знающей, что у её мужа есть слабости и тревоги.

Но тогда получается, что отказавшимся от золочёных клеток, решившим идти путём нарии всю свою жизнь маски не требуются. Социальный статус можно выразить через одежду, причёску и те же самые украшения: серьги, заколки, ожерелья – нет особого смысла в рисовании узоров на лицах. Ни Сойка, ни Канарейка, ни Журавлик, ни любая другая нария не боятся показать гостям лица, а нана-илиэ так вообще принципиально не носит узоров.

Что касается гостей, им действительно должно быть легче общаться с «фарфоровыми лицами», чем с обычными женщинами, иначе бы они не приходили. Маски и узоры помогают создать атмосферу непринуждённой лёгкости, игры. Маска значит отсутствие каких-либо обязательств, сохранность тайн, женскую мудрость и понимание.

– Да, пожалуй, и поэтому тоже. Узоры на лицах дают иллюзию анонимности и защищённости нам и интригуют наших гостей. У каждого из них остаётся неразгаданная загадка – что там под маской: какое лицо, какие эмоции, какие чувства?

Льдянка захихикала, спрятала лицо в колени. Хорошо, что она в маске, иначе непременно испортила бы макияж.

– Туоррэ-илиэ на тебя плохо влияет, – Сойка нахмурилась. – Ты ведёшь себя невежливо.

– Простите, – птенчик не перестала смеяться. – Я просто представила толпу гостей, затаив дыхание ожидающую под окнами нашего домика, пока мы снимем маски, а нарии смоют узоры.