Дочери леса (СИ) - Смолин Александр. Страница 48

В то же время в деревню притащили Юнтара. Он пытался вырваться, кусал солдата за руку через кольчугу, но бесполезно.

— Отпустите моего сына! — кинулся на солдата Лукай. — Ни в чем он не виноват! Что же вы творите с девочкой? Она же еще ребенок!

Солдат дал пинка Юнтару и велел забрать его подобру-поздорову. Лукай схватил сына, прижал, чтобы не дать ему спасти сестру — не провоцировать людей.

— Юнтар!!! — слезно кричала Проклятие, ее за волосы тащили на середину деревни, где граф Рудольф уже поджидал у эшафота.

Лесорубы выстроили его в центре заранее. На нем лежал деревянный крест и был заготовлен хвораст. Меня всю трясло, когда я видела то, что происходило дальше. Я чувствовала боль сестры, словно не она находилась там, а я сама. Зеленоглазка была храброй ведьмой, но в те минуты я чувствовала, как страх сковал ее целиком. Мне сложно держать эту память в себе. Я хочу поделиться ею с тобой... дневник.

— Сказать по правде мы ждали не тебя, а твою мать! — надменно начал свою речь граф. Его омерзительное лицо было исполнено тщеславия. — Но ты тоже сгодишься.

— Сжечь ее, сжечь!!! — кричала обезумевшая толпа.

Что сделала моя сестра им плохого? Чем перед ними провинилась? Паранойя графа смогла одурачить толпу. Он до смерти боялся того, что кто-нибудь узнает о том, что тогда произошло на поле, а единственными свидетелями оставшимися в живых были мы. На самом деле единственным чудовищем здесь был он. Ведь это он согласился на сделку. Он принимал решение. Мать наша стала только проводником. Не более!

— Пусть зло, которое затаилось в наших лесах, знает о том, что мы не останемся стоять в стороне. Очистительный огонь, горит в наших сердцах!

— Сжечь, сжечь ведьму!!!

— Пощадите! Она ведь совсем маленькая! — доносился чей-то единственный голос разума из обезумевшей толпы.

Проклятие дрожала от холода, страха. Ее дар смелости словно покинул ее. Солдаты держали ее за руки с двух сторон.

— А сейчас уведите ведьму в сарай и подготовьте к сожжению! — радостно приказал граф. Он посмотрел в глаза моей сестре, и она выдержала его взгляд. Мы ведьмы, не любим смотреть в глаза — это доставляет нам боль. Но она посмотрела.

Он приказал надругаться над ней и раздеть, чтобы все смогли видеть ее принадлежности к нашему виду.

Я видела, как они волокли ее по холодной земле за волосы в чей-то сарай. Там эти ублюдки разорвали на ней платье и изнасиловали. Ах бедная сестра, она так мечтала что ее первым мужчиной станет возлюбленный Юнтар. Но ее девственность досталась кучке немытых стражников, которые сделали с ней все что хотели.

Заплаканную и израненную Зеленоглазку вывели перед толпой обнаженной, с туго привязанными к рукам веревками, под которые они вели ее к эшафоту. По запястьям текла алая кровь от тугого капрона. Крестьяне, ликуя, требовали расправы.

Все было, как в том самом кошмарном сне, о котором она рассказывала. Теперь сестра знала, что не сможет уйти от Мораны. Тогда она решила держаться достойно до самого конца — так как подобает любой ведьме загнанной в угол людьми.

— Смотрите!!! — надрывал глотку граф, расхаживая в своих доспехах вдоль эшафота. — Смотрите вот доказательства! Это ведьма! Дочь самого дьявола!!!

Эта собака заставила ее повернуться задом к толпе и все увидели маленький парасячий хвост. Сестренка дрожала от холода. Она не собиралась стыдиться того кто она есть. Я видела, как она держалась с высоко поднятым подбородком. Но граф ударил ее по лицу своей железной перчаткой. Из ее глаз потекли слезы, но она не проронила ни звука. Тогда он ударил ее еще, и еще, и еще! И только тогда Рыжик тихонько заплакала. Граф занес над ней руку, чтобы нанести еще один подлый удар и Проклятье вздрогнула — испугалась — ее некогда прекрасные глаза, теперь заплыли кровоподтеками, на белках лопнули все сосуды, из носа красными струйками вытекала кровь.

Он уничтожил ее прекрасный лик. Этот мерзавец убил красоту моей девочки!

Он вынул кинжал из-за пояса. Но не для того чтобы облегчить ее страдания. Он сделал это для того, чтобы срезать часть ее прекрасных огненных волос и показать всей деревне маленькие острые рожки.

Толпа оживленно заохала и еще больше возжелала расправы.

— Распять ее! — холодно бросил граф, а затем плюнул в израненное лицо сестры.

Солдаты потащили ее на крест и привязали веревки к нему. Кто-то из крестьян вынес 4 толстых ржавых гвоздя. Кто бы это мог быть? Это был тот кузнец Адамантий, которому мы с маменькой помогали избавиться от марены. Добро забывается быстро.

— Из-за них погибла моя жена! Распните ее! — гневно кричал кузнец.

— Да! Да!!! Распните!

— Юнта-ар! Юнта-а-ар, где ты любимый?! — протяжно закричала сестра. Страх был силен. Она хотела, чтобы ее возлюбленный просто был рядом в этот тяжелый момент. Из-за калитки выбежал мальчик. Отец гнался за ним, но он бежал слишком быстро. Лукаю удалось схватить его уже у самого эшафота.

— Проклятье! — с заплаканными глазами повторял он, — Проклятье! Отпустите ее!

Юнтар бросился на стражника, но тут же получил кулаком в лицо и упал.

— Оставьте моего сына! — кричал отец, пытаясь перекричать дико ревущую толпу.

Он поднял его с земли и обнял. Лукая выпихнули подальше.

Сквозь слезы отец умолял сына уйти, умолял не смотреть.

— Я должен быть с ней отец, — рыдая, сказал Юнтар.

Мальчик посмотрел на разбитое лицо возлюбленной, словно пытаясь сказать, что он с ней. Проклятие посмотрела на него, попыталась улыбнуться, но у нее не получилось — нежные губы были разбиты. Теперь он был рядом... теперь она уже ничего не боялась.

Первый гвоздь со звоном вошел в ее мягкую ладошку. Сестра стиснула зубы, но выдержала. Кровь темной дорожкой полилась по кресту на эшафот и закапала. Ее глаза озарились фиолетовым фосфором. Сущность, подаренная владыкой, хотела жить. Ей не хотелось терять тело. Но теперь было слишком поздно. Фиолетовый взор угас, оставляя зелеными радужки — обычными — принадлежавшими моей сестре.

— Нет!!! — закричал Юнтар. — Милая держись, только не умирай!!!

Второй гвоздь вошел в дрожащую ладонь без каких-то усилий, пробил ее, орошая кровью грязный брус. Проклятие застонала от боли, ее глаза снова вспыхнули и угасли, но она снова выдержала и не закричала.

Третий гвоздь раздробил ее ножку и тут сестра не сдержалась. Пронзительный крик разлетелся по всей округе, спугнув на заборах дремавших ворон. Они стали кружить над лесом подавая сигнал тревоги. Теперь ее глаза тускло светились фиолетовым.

Четвертый гвоздь завершил начатое — этот крик вырвался самым громким. Проклятие с трудом дышала от боли, из ее потухающих глаз лились кровавые слезы. Она двигала ими, впиваясь в небо, глядя на тысячи снежинок летящих вниз. Ах если бы она так же могла превратиться в снежинку и улететь далеко-далеко как и мечтала раньше.

— А теперь поднимите ее, — сурово велел этот выродок.

Ее подняли на кресте и установили в специальную ложбинку. Крест прочно упал в нее, доставляя рукам и ногам распятой девочки нестерпимую боль.

Крест обложили хворостом и бревнами для розжига.

Юнтар отчаянно смотрел на нее. Отец обнимал его сзади.

С трудом повернув голову, Проклятие в последний раз взглянула на возлюбленного и все-таки смогла подарить ему подобие прощальной улыбки.

Юнтар больше не мог смотреть... он зарыдал и побежал домой.

Теперь она осталась наедине с толпой — одна — обреченная на смерть. Сестра окинула полным боли взглядом людей, дрожащим голосом прокляла всю деревню, сглотнула комок и закрыла глаза. Стражники подожгли хворост.

— Будьте вы прокляты...

Нет, она не кричала, скорее — стонала от боли, когда беспощадный огонь пожирал ее прекрасное тело, ее яркие волосы и ресницы. Такая молодая, полная желаний — влюбленная ведьма... моя Зеленоглазка... превратилась в дым и улетела на небеса. Ведьмы, сожженные до совершеннолетнего шабаша, попадали в рай.

— Прощай сестра... я улетаю... послышался тихий голос Проклятия, пред тем как я пришла в себя. Справа на моих волосах появилась горизонтальная прядь рыжих волос.