Магия крови - Греттон Тесса. Страница 69

Я снова поцеловал Силлу, и воздух вокруг нас как будто потеплел. Кровь во мне закипела, боль пронизала все мое тело от кончиков пальцев до стоп. Наши слившиеся губы словно горели огнем.

— Силла…

— Да?

Она решительно посмотрела в мои глаза. Я понял, что мы дошли до той точки, когда уже невозможно сдерживать порывы и эмоции.

Я снова прильнул к ее сладким губам, на этот раз мой поцелуй был более долгим и страстным.

— Все нормально, Ник. Мы можем сделать это.

Я не мог ничего сказать в ответ.

Все ингредиенты, необходимые для заклинания, которое привяжет Джозефин к ее телу, лежали в переднем кармане моего свитера. Я спустилась вниз и стала ждать, когда Ник отыщет подходящую коробочку.

Все пространство между входной дверью и лесом было занято воронами. Они словно огромным темным одеялом накрыли лужайку, а вдали, над деревьями, в воздухе висел Эрик.

Приближался вечер. Я судорожно вздыхала и с силой сжимала лежавшие в кармане ножницы, думая о том, что именно мне предстоит сделать. Я должна найти тело Джозефин, привязать его посредством заклинания и навечно оставить в капкане.

Наконец появился Ник. Он протянул мне тоненькую металлическую коробочку с изображенной на крышке лилией:

— Сгодится?

— Кажется, да.

Я открыла крышку и увидела, что к внутренней стороне приклеилась визитка Лилит. Я отодрала ее и передала Нику, а он с омерзением швырнул ее на пол:

— Тьфу ты, одна все-таки прилипла.

Он попытался изобразить улыбку, но я-то видела, с каким удовольствием он уничтожает любую принадлежащую Лилит вещь.

Сквозь толстые стекла раздвижной двери мы видели ворон, ковыляющих по траве, из леса доносилось карканье и хриплые, похожие на лай звуки. По толстым ветвям, удерживавшим Эрика на весу, карабкались огромные крысы. Глубоко вдохнув, я закрыла глаза.

Ник повернул защелку и открыл дверь. Мы вместе вышли из дома.

Хотя небо было еще светлым, послеполуденное солнце опустилось уже довольно низко, и в глубине лес был поддернут дымкой; кое-где залегли глубокие тени — пейзаж выглядел так, словно мы надели солнцезащитные очки. Я поморщилась, пожалев, что не захватила магические очки отца. Но нет худа без добра: надень я их сейчас, мне пришлось бы созерцать лес в кровавых пятнах.

Мы шли вперед, а воронье одеяло постепенно поднималось в воздух и кружилось над нами. Птицы расправляли крылья, взлетали с газона и наблюдали за нами черными глазами-бусинками. Шелестели перья, негромко трещали клювы. Я прижималась к Нику и наконец решилась взглянуть на Эрика, висевшего между деревьев.

Глаза его были закрыты, руки безжизненно болтались вдоль обмякшего тела, которое слабо раскачивал ветер. Пропитавшиеся кровью волосы плотно прилипли к черепу, а прежде светлая рубашка окрасилась красно-коричневым. С его ботинок на землю падали алые капли.

— Джозефин! — закричал я, едва не надорвав горло. — Покажись! Мы знаем, что ты здесь!

Кровь Эрика заливала устланную листьями землю.

— Не будем задерживаться возле него, — сказала Силла.

Мы даже не обратили внимания на летевших за нами ворон, потому что перед нами была целая толпа отвратительных крыс. Они карабкались прямо по ветвям, цепляясь когтями за кору. У некоторых не было глаз, и у многих на шкурах были пятна крови. Эти крысы были зомбированы. Я бы никогда не поверил, что такое возможно, если бы не видел собственными глазами.

— Ну, давай! — снова крикнул я, вкладывая в свой голос все презрение, па какое был способен. — Ты нас не напугаешь, ты только и способна на то, чтобы надоедать да раздражать. Неудивительно, что Филипп сбежал от тебя.

Деревья закачались, и на нас хлынул дождь красных листьев. Позади каркнула ворона, потом еще раз, и еще.

— Они приближаются, — негромко предупредила Силла.

Я обернулся. Птицы выстроились в линию и с распахнутыми крыльями напоминали орла, изображенного на гербе Соединенных Штатов. Голова Эрика чуть приподнялась. Глаза его были закрыты, а лицо заливала кровь. У меня создалось жуткое ощущение, что его сначала окунули в бадью с кровью, а теперь повесили на дерево обсыхать. Губы Эрика вдруг раскрылись, и он произнес:

— Мои звери разорвут тебя на куски, Силла Кенникот, только попробуй приблизиться. — Голос точно принадлежал Эрику, но сейчас он был низким и выразительным.

— Это ты изувечила его? — прорычал я.

— Нет, Ник, не я. И я не советую тебе говорить со мной таким тоном. — Губы Эрика растянулись в улыбке, обнажившей зубы, от вида которой хотелось плеваться.

— Чего ты хочешь?! — крикнула Силла, выступив вперед.

«Убить всех нас», — предположил я, прижав Силлу к себе и показывая таким образом, что в этой схватке нас не разделить.

— Мы покажем вам кое-какие чудеса магии. — Рот Эрика насмешливо скривился.

Одна из ворон, поднявшись в воздух, приземлилась на плечо Эрика. Крысы запищали, заскрежетали зубами и продвинулась ближе к юноше. Птица отступила. Силла, схватив меня за руку, крепко сжала ее.

— А почему мы должны тебе помогать? — спросила она.

Одна из крыс прыгнула Эрику на плечо, затем по его лицу вскарабкалась на голову. Ее когти оставили на лбу глубокие царапины, из которых хлынула свежая кровь.

— Если вы не поможете мне, я убью вас, — ответила Джозефин губами Эрика, не обращая внимания на кровь, затекшую в рот.

— И что, по-твоему, мы должны делать? — продолжила Силла.

— Вы должны исцелить меня своей свежей кровью.

Силла сунула руки в передний карман своего свитера:

— Джозефин, а почему ты не хочешь использовать Эрика для того, чтобы исцелить себя?

Я надеялся, что Силла не подсказывает ей, как действовать; она хочет вынудить Джозефин признаться, где находится ее тело.

Еще одна крыса, неуклюже переваливаясь, поднялась по ветке и добралась до лица Эрика.

— Его телу, — сказала Джозефин, — не хватает энергии и силы семейства Кенникот.

— Похоже, ты и без этого отлично обделываешь все свои дела, — язвительно заметила Силла, взмахнув руками. — В твоей власти весь лес, толпа крыс и его тело в придачу.

Глаза Эрика внезапно открылись. Его лицо стало злобным и хитрым.

— Я хочу получить назад свое собственное тело, девочка.

— Оно все изранено и болит, так ведь? — Силла сделала шаг вперед. Я недовольно поморщился, так как мне не хотелось, чтобы она рисковала собой. — Оно спрятано в лесу? Оно переломано? Умирает? А может, твой дух тоже умирает, Джозефин? Что будет с тобой, если твое тело умрет?

— Ты сумасшедшая, — ответила Джозефин и плюнула. Птицы отчаянно захлопали крыльями, а крыса, сидевшая на голове Эрика, сердито пискнула и вонзила в его кожу когти. — Ты должна не только исцелить меня, но и отдать мне книгу бесценных заклинаний Филиппа.

— А у нас ее нет, — объявила Силла.

Дерево снова закачалось, сбросив еще немного листьев.

— И где же она?! — пронзительно сказала Джозефин.

Я сжал кулаки. Голос Эрика уже невозможно было узнать. Понимал ли он, что на самом деле с ним происходит? Как я мог допустить такое?

— Она благополучно покоится в земле на глубине шести футов вместе с моим братом, — гордо задрав подбородок, ответила Силла, — поэтому то, что нужно тебе, больше недоступно. Как и мне.

Джозефин издала какой-то странный булькающий звук, а затем прокричала:

— Так это как раз то, что нужно, дорогая моя! Мы выкопаем гроб твоего брата, заберем книгу, а также добудем немного его костей для приготовления кармота, который мне просто необходим!

— Что ж, попробуй, — ответила Силла, сжимая мою руку.

— Я всегда делаю то, о чем говорю. — Голова Эрика откинулась назад. — Ник, сходи в дом, возьми соли, и начнем.

Я внимательно посмотрел на Силлу, как бы спрашивая: мы продолжаем игру?

Она кивнула:

— Иди.

Я услышала, как скрипнула стеклянная дверь, и поняла, что Ник вошел в дом. Вороны неспешно расправляли и снова складывали крылья, задевая ими ломкие осенние листья. Крысы падали с дерева. Тело Эрика качалось. Лицо его было вялым и неподвижным, а глаза закрыты. Я раздумывала над тем, как трудно будет внушить Джозефин ложную надежду на то, что я исцелю ее, а затем привязать ее дух к телу. Если она заподозрит неладное или просто запаникует, нам несдобровать. Интересно, сможет ли она ускользнуть? И если сможет, то где она скроется? Где найдет пристанище? Но я не могла этого допустить. Джозефин больше никому не причинит вреда. Я справлюсь — другого выбора у меня нет.