Год багульника. Осенняя луна (СИ) - Коруна Джен. Страница 16

Счастливая улыбка сияла на загорелом лице Кравоя, сердце его быстро стучало от движения и нахлынувшего волнения. Он не мог сказать, радуется он или страдает — одно присутствие Моав наполняло его таким ощущением счастья, от которого голова шла кругом! Не смея дать волю чувствам, он мечтал только о том, чтобы вот так идти за ней бесконечно и чтобы она смеялась и так тепло и ласково смотрела на него… Знает ли она, что он ощущает сейчас? Иногда он ловил синий взгляд Моав, и ему казалось, что она все знает, и тогда лунная эльфа опускала прекрасные глаза, и смех ее обрывался, точно песня на полуслове.

Глядя на столь явные знаки внимания, Кравой все больше и больше мучился одним и тем же вопросом, который никак не решался задать Моав. Почему она путешествует одна — где ее таинственный кейнар? Где тот, ради которого она оставила дом и презрела давнюю дружбу?! И хотя молодому краантль было безмерно лестно, что она позвала на помощь именно его, иная, более смелая мечта волновала его. А что, если ее любовь к неведомому сопернику уже прошла?.. Что, если это была лишь мимолетная страсть, от которой ее сердцу остались лишь разочарование и кейна? При мысли об этом у Кравоя аж мурашки пробегали по коже — с чем с чем, а с кейной он сможет справиться, ведь он уже достаточно силен. Роковой вопрос так и вертелся у него на языке, но каждый раз, когда он собирался задать его, страх поссориться с эльфой останавливал его. Наконец, он собрал волю в кулак — надо же когда-нибудь положить конец неизвестности. Напустив на себя равнодушный вид, он как бы невзначай догнал Моав.

— Послушай, я тут давно хотел спросить у тебя кое-что — ты только не обижайся… — нарочито веселым голосом заговорил он. — Где же твой загадочный кейнар? Почему ты его постоянно прячешь от друзей?

Моав посмотрела на него долгим взглядом.

— Не переживай — думаю, вам еще доведется встретиться.

— Да я не переживаю, — смутился он. — Просто немного странно — я думал, он путешествует вместе с тобой…

— А тебе это было бы приятнее? — холодно спросила Моав.

Сердце Кравоя ухнуло. Он было достаточно проницателен, чтобы по ее тону совершенно ясно понять — в вопросах он зашел туда, куда заходить не следовало… Тайна осталась нераскрытой; тот, кого он не знал, продолжал стоять незримой тенью между ним и лунной эльфой, а ему оставалось лишь смириться с этим странным условием.

Больше Кравой этой темы не касался. Поняв его расстроенные чувства, Моав остаток дня обращалась с ним особенно тепло и ласково, точно отогревая каждым словом.

Они шли до самого вечера — закат был так прекрасен, в ярких малиновых сполохах облаков, в бликах червонного золота на волнах, что было просто жалко пропустить такую красоту. К тому же, ближе к концу дня стало прохладнее, останавливаться не хотелось, хотелось идти и идти.

Остановились лишь когда совсем стемнело. Жаркая ночь черным бархатом окутала взморье. Кравою казалось, он еще никогда не видел столько звезд. Они густо-густо усыпали небосклон, как бывает только в августе; то одна, то вторая из них срывалась, яркой искрой проносясь по небу. Говорят, это великая Эллар посылает на землю души новых эльфов — упадет звездочка, и появится в мире еще одна маленькая жизнь… Умиротворенный этой мыслью, Кравой заснул.

Глава 7. О том, как готовить рыбу, спасаться при кораблекрушении и говорить с орлами

Летняя ночь пробежала быстро. Утром, пока Моав спала, Кравой приготовил чай, предварительно порывшись в ее сумке в поисках чайника, и наловил мидий: они были поджарены прямо в костре. Проснувшаяся веллара пришла в восторг от такой обходительности, она с аппетитом вылущивала из ракушек нежное мясо, даже не вспоминая о запрете на поедание живых существ.

После такого завтрака дорога показалась легкой прогулкой. Еще до полудня они дошли до одинокой скалы — той, о которой говорила Моав. Ее можно было заметить издалека. Она торчала из воды на некотором расстоянии от берега, точно гигантский острый зуб или указующий перст. Кравой удивился ее странной форме: он никогда в жизни не видел таких камней — гладких, симметричных, точно специально выточенных трудолюбивым скульптором. Да и цветом каменный зуб резко выделялся на фоне окружающих скал — он был черным, как уголь, и блестящим, точно полированный агат. Маленькая эльфа и жрец солнца молча остановились на берегу, глядя на странное, почти зловещее сооружение. Кравой невольно подумал, что оно едва ли могло быть творением природы. Он с недоумением взглянул на Моав.

— Мы должны доложить Седне о своем приходе, так, чтобы она нас услышала, а это можно сделать только здесь, — ответила она на его немой вопрос. — Эта скала поднимается с самого дна моря, по ней мой зов сможет дойти до его глубин.

Она снова перевела взгляд на одиноко возвышающийся шпиль.

— Начнем завтра на рассвете, когда уже будет светло, но луна еще не сойдет с неба. Даже мне не хочется идти под воду в темноте…

Кравой содрогнулся и энергично закивал в ответ — уж кто-кто, а он точно не любил темноты.

В ожидании назначенного часа они расположились на некотором расстоянии от берега — морской бриз не доставал сюда, поэтому здесь было жарко, как в печке. Солнце припекало, замедляя мысли почти до полного их отсутствия. Так как до вечера было еще долго, друзья решили прогуляться к берегу.

Возле воды было не так жарко. Резкие порывы ветра приносили свежий, охлажденный над бескрайними просторами воздух — даже в разгар лета воды Ин-Ириля оставались холодными. Но если это кого-то и смущало, то точно не Кравоя.

— Ты как хочешь, а я пошел купаться! — заявил он стоящей рядом с ним эльфе и решительно начал стягивать с себя котту и сорочку.

Ловко прыгая по камням и на ходу раздеваясь, он стал спускаться к воде. Моав проводила его взглядом, на ее лице отразилась улыбка — глядя на жизнерадостного краантль и впрямь нельзя было не улыбнуться, он весь был полон свежей, неустающей силы молодости, упругие мышцы играли под атласной кожей, кудри бились на ветру. Через считанные мгновения он был в воде. Он нырял, словно дельфин, показывая длинную гибкую спину, то исчезая под волнами, то снова появляясь.

Моав подошла к краю обрыва, Кравой весело помахал рукой, приглашая ее разделить с ним купание, но она лишь покачала головой. Давно ли было то время, когда они купались в озерах, окружающих Рас-Сильван — целыми днями, до одурения прыгая вниз головой с нависших над водой деревьев… Многое могла бы вспомнить Моав — как солнечный эльф собирал для нее букеты желтых кувшинок, как ловил для нее перламутровые речные ракушки и как однажды она едва не утонула, нахлебавшись воды — вытащивший ее на берег Кравой чуть не плакал от отчаянья, глядя, как она кашляет. И как еще долго после этого обнимал ее, то и дело спрашивая, все ли в порядке, а потом тихо поцеловал мокрые белые волосы, думая, что она ничего не замечает…

Вдоволь наплескавшись, Кравой вылез на горячие камни, хитро обернул сорочку вокруг бедер, так что она стала похожа на юбку, и улегся греться на солнышке, словно ящерица. Услышав шаги Моав, он лениво открыл один глаз.

— Ты зря не пошла купаться — там, в воде, так хорошо! Сразу становится нежарко…

— Мне и здесь нежарко — никак не могу согреться, — со слабой улыбкой ответила она.

Кравой приподнялся на локте — Моав, похоже, действительно мерзла. Она куталась в свою короткую курточку, запахивая ее поплотнее, а ведь было совсем не холодно — разве что ветер с моря свежий… Тревожные мысли снова вернулись к Кравою. Еще в Рас-Сильване он заметил, что с Моав творится что-то странное… Он сел на камне.

— Ты не заболела? — заботливо спросил он. — Здесь ведь жарко, а ты мерзнешь!

Моав засмеялась — ее лицо снова повеселело.

— Нет, скорее уж проголодалась — я же не могу быть сытой от солнечных лучей, как некоторые.

— Да я вроде тоже недостаточно зеленый, чтобы впитывать солнце, — улыбнулся в ответ Кравой. — А это значит… это значит, что нам обоим пора пообедать!