Избранная Луной - Ежова Лана. Страница 16
Пускай я не знала, каково быть матерью, зато на себе испытала, что такое предательство родственника.
От осознания того, что маленькая девочка испытала то же, что и я, – разочарование в близком человеке, – стало физически больно, защемило сердце. А ведь я оборотень, выносливый и крепкий. Похоже, это не спасает от душевных страданий, а жаль…
Еще осознала, что Даша мне не безразлична, – я привязываюсь к чужому ребенку, а это не есть хорошо. Мысль выкристаллизовывалась четкая и ясная, как мыслеречь. Оставалось надеяться, что маленькая магичка разума, погруженная в свои думы, меня не услышала.
Пора переключаться на что-то нейтральное и невинное:
– Даш, пойдем гулять?
«Не хочу. Посмотришь со мной фотоальбом?»
По моим убеждениям, фотографии, памятные кусочки жизни, не для глаз посторонних людей. А я, как ни крути, была Вольским чужая. Имела ли я право прикасаться к их прошлому?
«Миа? – Даша смотрела на меня с укором. – Ты не хочешь смотреть мои фотографии?»
– Ой, что ты! Конечно, хочу!
Усевшись на кровати, притом девочка прижалась к моему боку, мы открыли альбом с первой страницы. Это была чисто детская подборка, начиная со снимка УЗИ плода и Ксении в положении. Даже последние недели беременности не сказывались на эффектной внешности бывшей жены Вольского – аккуратный животик только придавал дополнительного очарования синеглазой блондинке. Стыдно признаться, но я даже закомплексовала. И вздохнула свободнее, когда начались фото новорожденной. Первое пеленание, купание, первая улыбка и стиснутая в крохотном кулачке погремушка… Родители маниакально снимали свое чадо едва ли не по дням. Ох Луна! Там даже первый подгузник был! Подгузник, который самостоятельно надел папаша с крайне серьезным и сосредоточенным выражением лица…
Пухлый альбом мы листали долго, наверное, только через час добрались до фотографий без Ксении. Пошли снимки Вольского с дочерью, но чаще на них была одна только девочка. Я невольно отметила, что чем свежее были фото, тем светлее лицом становился маг. Старые чувства отпустили? Обида, боль утраты стирались временем? Скорее всего.
Да и не верю я, что мужчина может долго оставаться один, даже с разбитым сердцем, – наблюдение за друзьями и родственниками показывает обратное. Упав, они быстро поднимаются. Это мы, женщины, можем держаться за старые чувства, пускай они и приносят боль. Нам страшно отпустить прошлое, поверить другому мужчине…
Комментарий девочки вырвал из грустных размышлений:
«А это мама со своим новым мужем».
Прижавшись спиной к груди пепельного блондина, – похоже, светловолосые магнитом притягивают подобных себе, – Ксения широко улыбалась, так и хочется сказать, что скалилась во все тридцать два зуба.
Ох ты ж!.. Желание иронизировать сменил шок, когда я обратила внимание на украшение женщины. Браслет с подвеской в виде овала из серебра, отполированного до зеркального блеска и окруженного вычурными завитками, был настолько коротким, что, казалось, впивался в кожу. Да это же «Зеркало Купидона»! Запрещенный законами Полуночи артефакт! Он же заставляет… Стоп. Подумаю об этом потом.
– Даш, а может, все-таки пойдем погуляем? Я еще хотела показать тебе после полдника, как рисовать волка.
«Пойдем!» – неожиданно легко согласилась девочка.
Веселой козочкой выбежав из спальни, она и дом покинула раньше меня. Я шла за ней, тяжело ступая, будто на ногах висели пудовые гири.
Вот демон! Было обидно и больно. Горечь разочарования ощущалась физически на языке. Жаль, судьба – не человек, а то с удовольствием надавала бы ей по шее.
Все, Вольский под запретом, больше не думаю о нем. Я не имею права разрушать семью, когда ее еще можно склеить.
Несколько часов я пыталась забыть о невольно сделанном открытии, а еще не показывать вида, что мне плохо. Рядом с менталом это сложная задача, но я почти справилась – гнала грустные мысли прочь, читала мысленно стихи и следила, следила за собой, чтобы не думать о «Зеркале Купидона». Ну почему моя мама – артефактор?! Почему я лазила в ее книгах, интересуясь необычными вещами? Правду говорит древняя книга, что, умножая знания, мы умножаем скорбь…
Спать девочка легла тихая и чересчур спокойная. Неужели что-то извлекла из хаоса моих мыслей? Может, все-таки зря я не ношу защиту от чтения мыслей?
«Миа, не переживай, все образуется», – слишком по-взрослому успокоила меня малявка, да еще и по руке погладила.
Дожила ты, Миамина, что и дети тебя жалеют… Ладно, не это важно, главное, чтобы Даша не услышала мои мысли о «Зеркале Купидона», – давать надежду раньше времени нельзя.
Когда она уснула, я сходила к себе принять душ и переодеться. Вряд ли спустилась бы на кухню, если бы не открытие, а так мне впервые в жизни захотелось напиться, чтобы забыть обо всем на свете. Глупо? Согласна.
Как маг я не любила алкоголь. Полбокала вина – мой потолок. Для тех, кто знает боевые заклинания, контроль над собой – норма жизни.
Став оборотнем, я могла забыть о правилах: веры долго не пьянеют, быстро трезвеют – в общем, нечего на нас переводить горячительные напитки. Но даже на считаные минуты не хотелось затуманивать разум – я очень боялась начудить, а то и сотворить что-то ужасное.
Теперь же ситуация изменилась. Я желала забытья.
В виде бонуса шла возможность найти общий язык с Лизой (если молва не врет, совместные пьянки сближают). И пускай я с ней не ссорилась и не устраивала ей подлянки, остановить дурацкое противостояние следовало сегодня. А еще я могла разгадать, кто такой азиат, наблюдая за ним расслабленным.
Когда я спустилась на кухню, то застала там одного Кима, нарезающего салат. Он окинул меня внимательным взглядом:
– Переоденься в более закрытое – посиделки перенесли в сад, там полно комаров. – Повар, говоря, что-то жевал, и некоторые слова прозвучали неразборчиво.
Поблагодарив, я повернула назад.
Сменив сарафан на джинсы и синюю блузку с высоким воротником, заскочила в детскую. Дарья мирно спала. Полюбовавшись на разрумянившуюся во сне девочку, проверила окно. Открыто. Отлично, значит, если она, проснувшись, будет звать, я точно услышу.
Я немного трусила, поэтому зашла за Кимом в надежде помочь что-то отнести, лишь бы не идти в сад одной. И он оценил это в полной мере: нагрузил двумя подносами с салатами и закусками. Сам нес пакеты, звенящие бутылками. Ну ничего себе посиделки! Настоящая пирушка. Видно сразу, что слуги любят дни, когда Вольский уезжает.
В саду горели бледно-голубые фонари, пахло влажной травой, радостно гудели крылатые кровопийцы при виде новых жертв и… ругались Лиза с Васей. Диалог на повышенных тонах раздавался на полсада.
– Как можно было выбрызгать весь репеллент? Как?!
– Да молча! – грубо отозвалась экономка. – У меня аллергия на комариные укусы, забыл?
– Я помню, и все же целый флакон! Ты никому не оставила, Лиз, даже ребенку!..
– Ребенок по ночам не гуляет. И вообще, хватит придираться, а? Через два дня поедешь за продуктами, купишь с запасом. Это же такие мелочи!
– Мелочи? Да ты всегда думаешь только себе! – кипятился шофер.
– А тебе кто мешает так делать? – насмешничала экономка. – Иногда полезно побыть эгоистом, Вась.
– Вот именно, что иногда! Ты хотя бы раз подумала, во что выльются твои действия для других!
– Ты снова, Вась? Я уже извинилась за ключ…
– При чем тут ключ? Обед забыла?
– А разве что-то случилось? Я всего лишь попросила быть внимательнее при выборе продуктов! – От повышенного тона Лизы, казалось, содрогались стены виноградной беседки. – А, знаю! Это все из-за этой девки!
– Миа тут ни при чем…
– О, она уже просто Миа? Быстро ты! Хотя о чем я, если она оборотень?
Я слушала и не верила своим ушам. Что она несет? Почему вообще на меня взъелась? Какое тут может быть примирение, если я ей как кость в горле?
Пока я строила из себя окаменелость, Ким войдя в беседку, потребовал:
– Хватит играть в семейную пару ворчливых пенсионеров! Лучше помогите расставить тарелки.