Гнев дракона. Эльфийка-воительница - Хеннен Бернхард. Страница 77

Артакс облегченно перевел дух.

— Добро пожаловать на землю Арама, демоны с другого края мира. Но слушайте мое повеление. Вы не причините зла никому из моих людей. Вы подчинитесь законам Арама и не оскорбите ни словом, ни делом богов моего народа. Если нарушите мое повеление, меч мой обратится против вас, — он снова поднял клинок высоко над головой, чтобы всем было хорошо видно магическое сияние.

— Но если вы будете следовать обычаям и законам Арама, этот меч будет защищать вас так же, как защищает и моих подданных, пока я дышу. А теперь поднимитесь, и добро пожаловать в мое войско. Будьте нашими демонами!

— Да, будьте нашими демонами! — крикнул за его спиной Датамес, мгновенно поняв, чего он хочет добиться.

— Будьте нашими демонами, — закричали воины вокруг, но далеко не так много, как того хотелось Артаксу.

— Станьте ужасом наших врагов! — громко крикнул бессмертный.

— С риторической точки зрения не самая лучшая фраза, — насмешливо отозвался в его мыслях голос Аарона. — Как насчет: станьте кошмаром Муватты?

— Станьте кошмаром Муватты! — крикнул Артакс.

Теперь крик подхватили тысячи. Он сумел прогнать страх из сердец своих воинов. По крайней мере, на эту ночь.

Артакс убрал меч обратно в ножны, в то время как воины вокруг продолжали прославлять призрачных воинов Цапоте.

— Отведите их туда, за холмы. По меньшей мере на милю от лагеря и за пределы видимости. Я не хочу, чтобы мои люди видели это демоническое отродье день за днем и страх вернулся в их сердца.

Об овцах, львах и лжецах

Датамес оделся проще, чем обычно. Несмотря на то что прошлой ночью Аарон развил немалый успех, моральный дух его войска по-прежнему оставался катастрофически низким. Опытные воины смотрели свысока на крестьян и ремесленников, которые последовали призыву. Они держались в стороне от новобранцев, вместо того чтобы помогать им стать настоящими бойцами. Большинство воинов целыми днями слонялись без дела. Им было нечего делать, кроме как представлять себе, как страшны воины Муватты и что всех их раздавят. Над огромным лагерем витал дух испуганного раздражения. Постоянно возникали драки. Не проходило и дня, чтобы кого-нибудь не убили. Иногда вмешивались сатрапы. Но ничего, кроме публичных казней, не приходило им в голову. Не то средство, чтобы бороться со страхом и недовольством. Если ничего не предпринять, это войско расправится с собой самостоятельно.

Датамес тащил за собой мула, груженного мотыгами. Край лезвия был усилен бронзой, чтобы твердая древесина не трескалась слишком быстро. По масштабам эльфов — довольно примитивный инструмент, но лучший, который можно было здесь получить.

Датамес осознавал, какое внимание привлекает к себе. Даже в простой одежде он был слишком хорошо одет для человека, тянущего за собой мула с поклажей. Кроме того, он понимал, что своей безбородостью в сочетании с золотыми волосами сильно выделяется в свите бессмертного.

Мужчина остановился. Огляделся на таращившихся на него людей. Один из них, худощавый парень, выглядел особенно враждебным и замкнутым.

— Эй, ты!

Холодный взгляд был единственным ответом.

— Как тебя зовут?

— Кто ты такой, что тебя это интересует? — Худощавый парень направился к нему. Он был небрит. Черные волосы висели прядями. Высокомерный засранец. То, что нужно! Если он справится с ним, то быстро убедит и остальных.

— Я Датамес, гофмейстер бессмертного Аарона. А теперь скажи мне, как тебя зовут, потому что я хочу сделать тебя богачом.

Насмешливая улыбка была единственным ответом.

Датамес указал на мула.

— Умеешь обращаться с мотыгой?

Худощавый скрестил руки на груди.

— На время похода я воин. Ты не можешь приказывать мне обрабатывать землю. Иди себе дальше, гофмейстер.

Датамес вспомнил этого парня. Однажды он его уже видел, но не помнил где. Обычно он хорошо запоминал лица. Но здесь было просто слишком много детей человеческих.

— Да не будь ты таким злым, Ашот! — Низкорослый, довольно полный мужчина с приветливым круглым лицом подошел к худощавому. — Что мы можем сделать для вас, гофмейстер Датамес?

— Как тебя зовут?

Низенький встал в позу, как актер дешевого уличного театра.

— Я Нарек из Бельбека. Отец Дарона. А моя жена Рахель — самая красивая…

— Не увлекайся, — прорычал Ашот, бросая на Датамеса мрачный взгляд. — Это ни черта не интересует этого нежного придворного, который за всю свою жизнь ни разу рук не замарал. Он не стоит того, чтобы знать, как зовут твоего сына и твою жену. И готов спорить, что о Бельбеке он в жизни не слыхал.

— Бельбек находится неподалеку от копей Ум эль-Амад в сатрапии Нари, — с ухмылкой произнес Датамес Он так давно занимался историей двора, что знал почти все деревни империи. По крайней мере, их названия. — Хороший регион для разведения коз. Не очень хорош для крупного рогатого скота и свиней.

Нарек просиял, в то время как Ашот скривился так, словно он помочился ему на ногу.

— Мы знамениты, — ликовал Нарек. — Нас знают даже при дворе!

— Только этот парень и знает нашу деревню, — желчно проворчал Ашот. — Только не думай, что о ней знает кто-то еще. Я сказал тебе, для них мы лишь парочка безымянных пшеничных зерен. Ничего не значим.

— Но он знает Бельбек, — настаивал Нарек.

Теперь Датамес вспомнил, где уже видел мрачного парня.

— Ты был там, когда произошел несчастный случай с колесницами. Ты не бросил палку, когда все остальные убежали, Ашот. У тебя сердце воина, и ты это доказал.

Датамес отчетливо видел, как Ашот пытался скрыть свое удивление за мрачной гримасой.

— Значит, у тебя хорошая память, гофмейстер. Но это еще не доказывает, что тебе действительно интересны мы, крестьяне.

К ним присоединились новые зрители, им было любопытно узнать, чего хочет от них придворный. Датамес был доволен. Похоже, его план работает.

— Кто ваш командир?

Нарек указал на Ашота.

Гофмейстер улыбнулся.

— Мне стоило догадаться.

— Перейдем к делу. Чего ты хочешь? — Выступая от имени всей группы, Ашот казался еще более мрачным.

— Что ж, как я уже говорил, мне хотелось бы сделать вас богачами. Если вам интересно, конечно, — теперь все внимательно слушали его. Ашот недоверчиво наморщил лоб.

— Как вы думаете, почему сражаются в этой битве бессмертные?

— За эту сатрапию, — торопливо ответил Нарек.

— Вот именно. За землю, потому что земля — это власть. Она вечна. А за что сражаетесь вы?

— Мы получаем плату. Больше, чем зарабатываем в поле, — ответил один из группы.

— И на сколько хватит этих монет? На зиму? На две? Что вы будете с ними делать? Купите пару коз? Что-нибудь красивое для жены и детей?

— Ну, я подарю Рахели нитку жемчуга, — заявил Нарек. — А потом… — Крестьянин удивленно оглядел своих товарищей. Все остальные молчали.

— Сколь бережливо ни обходились бы вы со своими деньгами, — продолжал Датамес, хорошо зная, что ступает на тонкий лед, — крестьянам не нравилось, что он смеется над ними, — от этих монет через пару лет не останется ничего. А у кого из вас есть своя земля?

— У меня, — гордо заявил Нарек.

— В ваших деревнях есть хорошая земля, которую никто не обрабатывает? Земля, которая принадлежит богачам и где пасутся козы, несмотря на то что из нее получилось бы хорошее поле?

Большинство мрачно кивали головами.

Датамес вынул из широкого полотна, которое обернул вокруг бедер на манер пояса, глиняную дощечку. Она была узкой, покрытой угловатыми знаками, а в нижней ее части красовалась печать бессмертного Аарона.

— Это копия указа, который даст вам всем кое-что, что может быть постоянным. Будет принадлежать вашим детям и детям ваших детей. Дощечку обожгли только этой ночью, вместе с еще дюжиной, на которой написан один и тот же текст. Их пошлют всем сатрапам империи, — он протянул глиняную дощечку Нареку.