Меч ангелов (ЛП) - Пекара Яцек. Страница 9

Корфис был не слишком рад, когда я вынудил его превратить свой склад в камеру для Пимке. Ворчал что-то вроде: "мало у вас подвалов в Инквизиториуме, чтоб забирать ещё и мой погреб?", но я пропустил его брюзжание мимо ушей. В погреб я вошёл лишь около полудня следующего дня, поскольку хотел отоспаться после утомительного вечера. Как оказалось, Алоис Пимке тоже ещё спал, прислонившись к каким-то доскам, и я заметил, что он человек весьма удачливый, ибо, по моему мнению, только счастью он был обязан тем фактом, что не выколол себе глаза об любой из торчащих гвоздей. Но также очевидно, что счастье могло быстро от него отвернуться, если ответы, которые он даст на мои вопросы, не покажутся мне удовлетворительными.

Я поставил лампу на пустую бочку из-под масла (в погребе, правда, были крошечные окошки, расположенные чуть выше поверхности земли, но они были тщательно заколочены) и разбудил Пимке пинком по рёбрам. Он застонал и затрепетал веками. Потом свернулся в комок и захрапел. К счастью, предвидя подобное развитие ситуации, я принёс с собой ведро холодной колодезной воды, и теперь выплеснул его содержимое на Алоиса. Он заорал и вскочил на ноги, раздирая себе при этом щеку об торчащий из доски гвоздь. Что ж, похоже, он не был настолько везуч, как мне сначала показалось.

– Х-хто тут?! – крикнул он, поводя вокруг бесчувственным взглядом, который в конце концов достиг и меня. - Я тебя, курву, сейчас… - прибавил он яростно, когда увидел ведро в моих ладонях, и, следовательно, догадался, что именно я был виновником его холодного купания.

Я подбил ему правое колено, а когда ноги под ним подломились, добавил солидный пинок в живот. Он застонал и наблевал себе на ботинки.

– Фе, - сказал я. - Как можно так вести себя в гостях?

Он отполз так далеко, как только смог, чтобы очутиться как можно дальше от меня. По разорванной гвоздём щеке стекала кровь.

– Алоис Пимке, не так ли? – поинтересовался я.

– Нет, - ответил он сердито. - Я не знаю никакого Пимке! Меня зовут Тобиас Шуле, ублюдок!

Человек с подготовленным слухом и имеющий опыт в ведении допросов не мог не заметить, что после слов "меня зовут" наступил едва ощутимый миг колебания, словно мой собеседник не мог припомнить свою фамилию. Я сделал ещё шаг и наступил ему на ладонь, на которую он опирался. Крутнулся на каблуке, и вой Пимке заглушил хруст ломающихся костей. Я сошёл с его руки, а он расплакался и прижал ладонь к груди.

– Скотина! Ты мне пальцы переломал! – всхлипывал он.

– Алоис Пимке, не так ли? – повторил я свой вопрос.

– Да, да, Пимке, шлюхин ты сын! Чего ты от меня хочешь? Что, я виноват в чём-то, или как?

Я присел рядом с ним, и он изо всех сил постарался спрятаться между тесно сдвинутых бочек. Ясное дело, это ему не удалось.

– Алоис, мы сейчас установим кое-какие правила, - произнёс я спокойно. - Я задаю вопрос, а ты на него отвечаешь, стараясь в то же время не обижать Бога богохульствами. Если ты не будешь следовать этим правилам, сломаю тебе вторую руку. А потом займусь другими деликатными частями твоего тела. Зато, если ты будешь вежлив, то выйдешь отсюда и излечишь похмелье вином. Понимаешь меня?

Он молча уставился на меня расширенными от ужаса глазами, но тщательным образом закивал головой. Забавно, но мне показалось, что его страх достиг наивысшей точки, когда я сказал, чтобы он не обижал Бога. Может, в его пьяную голову уже пришло понимание, с кем он имеет дело?

– Хорошо, что мы соглашаемся в этом, - вымолвил я сердечным тоном. - Я хотел бы также, чтобы ты отвечал на мои вопросы согласно правде, ибо вспомни, что Писание, устами святого Иоанна, в мудрости своей говорит:

Не знаю радости свыше той, когда я слышу, что дети мои поступают согласно правде…

Хм?

– Да-да, конечно, – прохрипел он.

– Ты знаешь некоего Иоганна Швиммера?

–Знаю, господин, ну, то есть, как знаю… Мы порой едва...

– Достаточно! - Я поднял руку, и он посмотрел на неё, а его лицо исказилось от страха. - Наводнение может быть не менее вредно, чем засуха, дорогой Алоис.

По придурковатому выражению его лица я увидел, что он не понял и не оценил мою лёгкую, забавную и весьма меткую метафору.

– Не болтай лишнего, только отвечай кратко на вопросы, понял? Ну! Сколько тебе дал Швиммер за помощь в похищении Илоны Лёбе?

– Нет! – крикнул он, и теперь он был действительно чрезвычайно напуган. - Это не я, господин, клянусь головами детей моих!

– И сколько их у тебя?

–Трое, господин, трое, и жена больная... – он резко замолчал, очевидно, вспомнив, что я говорил о лишней болтовне.

Забавно, что у них всегда трое детей. То ли какая-то магия, то ли что?

– Может, поломать тебе другую руку? - Спросил я.

– Нет, господин, умоляю вас, я не похищал эту девушку, Бог свидетель. - Слёзы на его щеках мешались с кровью и стекали на подбородок. Выглядело жалко.

– Странно, - сказал я задумчиво. - А говорили, что ты был одним из двух мужчин, которые побили охрану и забрали девушку.

– Нет, господин, нет, это не я! Чтоб я кого побил? Смотрите сами, вы же меня отлупили безо всякого труда…

Несомненно, невзирая на ужас, он нашёл рассудительные аргументы в свою пользу, что я приписал своеобразной скорости его ума (а может, всего лишь недюжинному инстинкту самосохранения?). Понятно, что я был почти с самого начала убеждён, что он не имеет ничего общего с похищением. Я радовался, что первое впечатление меня не обмануло: Пимке не был похож на похитителя.

– Говорят, что тебя хорошо рассмотрели, – тем не менее сказал я, чтобы его припугнуть, а он снова разрыдался и заблеял что-то через прижатые к лицу ладони.

– Следовательно, кто, если не ты? - спросил я. – Может, даже, я и готов был бы тебе поверить, - прибавил я задумчиво, - но я должен найти настоящих виновников. Послушай, Алоис, твой приятель обвинён в ереси. Либо я должен буду отвести тебя в подвалы Инквизиториума и подвергнуть официальному допросу, либо ты захочешь поговорить со мной искренне, здесь и сейчас?

– Господи, Боже мой, - простонал он. - Иоганн еретик? Вы ошибаетесь, господин...

– Обвиняешь меня во лжи? - процедил я с ядовитой сладостью в голосе.

– Нет, господин, верю вам как Богу. - По его пальцам стекала кровь, смешанная с соплями. - Может и был, что я там знаю…

– Ты ведь знаешь, кто с ним был, правда?

– Нет! Ничего не знаю!

– Алоис, ты помнишь, что Мудрая Книга гласит:

Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня?

А ты не хочешь рассказать мне всей правды о человеке, которого, как ты утверждаешь, едва знал? Так мало значит для тебя Господь Бог?

Он крепко обхватил меня за щиколотки и уткнулся лицом в мои сапоги.

– Отпустите меня, господин, я невиновен… – бормотал он.

Я вырвался из его объятий и отступил на шаг. Отстраняя голову, я толкнул его носком сапога над верхней губой и сломал ему нос. Он взвыл и схватился за лицо. Отполз снова под бочки, плача и причитая.

–Не радует меня причинение боли, но я вижу, что должен буду взяться за тебя всерьёз, - промолвил я.

– Не-е-т!!! Нет, господин!

Я присел около него и крепко стиснул его плечо.

– Смотри на меня, Алоис! - приказал я твёрдым голосом. - И замолчи! - Верхом ладони я ударил его по губам.

Он с болезненным шипением втянул воздух и умолк.

– Я разговариваю с тобой здесь и сейчас только потому, что все говорят, что ты человек честный и добродушный. Но я в любой миг могу тебя отправить в подвалы Инквизиториума. Ты знаешь, что делается с телом человека, когда его рвут раскалёнными докрасна клещами? Ты видел машинку, дробящую кости так хитро, что кровь вытекает вместе с костным мозгом? Ты знаешь, как танцует человек, поставленный на разожжённую плиту?

– Прошу ва-ас… – выдавил он.

– Не позволь мне этого сделать, Алоис. Не вынуждай меня причинять тебе боль, - сказал я, смягчая тон голоса. - Кто был со Швиммером?