Живая статуя (СИ) - Якобсон Наталья Альбертовна. Страница 12

Кожа Эдвина уже была гладкой и чистой, остатки крови подсыхали, но Ноэль, как будто, все еще видел перед глазами кровоточащую рану в виде креста.

— Так клеймят проклятых, — вдруг объяснил Эдвин. Он был серьезен и грустен от осознания какой-то вины, и его слова, хоть и означали невозможное, но прозвучали как непреложная правда.

— Ты не можешь быть проклятым, — с чувством сказал, почти выкрикнул Ноэль. — Это невозможно. Ты просто испытываешь меня.

— О, Ноэль, — устало, с безрадостной усмешкой протянул Эдвин. — Неужели ты видел недостаточно, чтобы понять, не существует ничего невозможного.

— Как ты можешь говорить о себе так плохо?

— Я хочу говорить только правду. Я хочу быть правдивым с тобой одним, потому что другие мне не поверили и поплатились за это.

— Как? — Ноэль чувствовал, что должен попяться, отстраниться как можно дальше, но не мог отдалиться от этого светящегося лица.

— Ты видел сам, — ответил Эдвин. — Во время пожара…

Он замолчал, будто не находя слов, и только спросил:

— Имеет ли смысл продолжать дальше?

Ноэль должен был все понять сам, но он не хотел строить страшные догадки. Стоило только взглянуть на Эдвина, как все его скорби, обиды и заботы растворялись в божественном золотом мерцании этого облика, в чистоте и спокойствии неземного голоса и нестерпимо ярком сиянии глаз. Ресницы Эдвина едва вздрогнули и засияли, как золотые ниточки. Разве можно подумать, что в таком создании, как он, могло поселиться зло.

— Не будь недоверчив, — предупредил Эдвин. — Других я предупреждаю, чтобы они не верили мне, потому что мой облик вводит в заблуждение, но с тобой я собираюсь говорить на чистоту. Если ты не поверишь мне, то будешь наказан, как наказаны другие, а я не хочу, чтобы ты погиб.

— Так чего же ты хочешь?

— Участия. Понимания, — Эдвин пожал плечами так, будто сам с трудом понимал, что для него важнее. — Хочу, чтобы кто-то выслушал меня без содрогания, даже после того, как заглянет в мои глаза и увидит там душу дракона.

Он сел на полу поудобнее и огляделся по сторонам так, будто видел вокруг множество сверхъестественных явлений, целый рой эфирных существ, видимых ему одному.

Пальцы Ноэля все еще зудели. Кожа лопалась от сильных ожогов. Юноша подумал, что было бы лучше лишиться руки, чем чувствовать, как твой собственный кожный покров краснеет и облезает под воздействием необычайно жгучего сверхъестественного огня. Адское пламя! Нет, Ноэль гнал прочь от себя подобную мысль. Разве можно заглянув в глаза необычайного небесного создания увидеть там разверзшуюся адскую бездну.

— Огонь жжется. Это естественная реакция на только что пережитый ущерб, — пояснил Эдвин. Минуту он безучастно наблюдал за пострадавшим из-под полуопущенных век, с таким видом будто устал и от жизни, и от всех раненых или обожженных, когда-либо приходивших к нему за исцелением. Потом Эдвин либо сжалился, либо успел набраться сил, которых еще недавно у него было не так много. Во всяком случае, стоило ему лишь слегка щелкнуть пальцами и прошептать пару слов на неизвестном, неразборчивом языке, как волдыри и ранки на пальцах Ноэля зажили сами собой. Молодой человек с удивлением разглядывал обновленную здоровую кожицу вокруг ногтей, которая еще мгновенье назад была содранной и покрасневшей. Ну, разве злой дух может так быстро, без всяких корыстных планов подарить исцеление больному. Эдвин не ожидал ни похвалы, ни воздаяния, ни даже слов благодарности, он просто избавлял от боли. Пусть его прикосновение было обжигающим, но зато и помощь чудодейственной. Нет, Эдвин был неумолимо строг к себе, когда равнял себя со злом.

— Благодарю тебя! — Ноэль, щурясь, смотрел на чудесного гостя, потому что сияние, исходившее от его кожи и волос, теперь казалось ослепительным.

Эдвин лишь снисходительно кивнул.

— Мне кажется, что внутри меня раскалилась и рвется наружу целая лавина огня, — задумчиво проговорил он. — Стоит выдохнуть чуть сильнее, и огонь вырвется из ноздрей. Огненный поток бурлит и течет по моим венам. Ты веришь мне, Ноэль?

— Мне трудно в это поверить, но ведь я сам минуту назад, казалось, коснулся пламени, ощутил его даже сквозь твою кожу. Поэтому я знаю, что ты говоришь правду.

Ноэль опустился на колени рядом с Эдвином, зашуршали длинные полы рясы, коленки неприятно ударились о твердый гладкий мрамор. Собственное одеяние казалось Ноэлю непривычным и неестественным. Там, в Рошене, он привык носить яркие накидки, шитые золотыми и серебряными нитями кафтаны, одеваться в броские цвета, упражняться в верховой езде и фехтовании, а теперь у него остались лишь книги и длинный балахон, больше похожий на монашескую сутану, казалось, что он снят с чужого плеча и так навсегда и останется чужой вещью, которую Ноэль вынужден носить против воли. Откуда такие мысли? Ноэль и раньше сокрушался, что всего лишился и должен заниматься тем, к чему не лежит душа, но до границ безумия его отчаяние никогда не расширялось. Еще недавно он со всем смирился, а теперь его снова гложили мятежные помыслы. Эти мысли, как будто, посылал ему кто-то другой…тот, кто сидит перед ним.

Эдвин, словно уловив сомнения Ноэля, бросил на него быстрый лукавый взгляд из-под ресниц.

— А хочешь, я верну тебе твой титул, твои поместья и все твое несметное наследство до последней монеты, а злоумышленников, отобравших у тебя все это, накажу, — по ангельскому лицу вдруг скользнула дьявольская, проказливая улыбка. — Поверь, Ноэль, я не заставлю тебя заключать со мной ни пари, ни договор, ни хартию, а сделаю все это для тебя за так, как для друга.

— У тебя есть такая сила, чтобы повернуть все события вспять? — Ноэль никак не мог поверить в такое.

— Вполне возможно, — кивнул Эдвин. — Я могу сделать так, что все обо всем забудут. Никто не вспомнит про вторую жену твоего отца, про двоих ее сыновей, которые отняли у тебя наследство. Не будет ни единого человека в Рошене, который посмеет заикнуться о том, что были когда-то другие претенденты на твое имущество. Все тяжелые для тебя прошедшие годы просто сотрутся из памяти людской. Всего одно мое повеление, и все твои испытания останутся позади, не было у тебя никакой мачехи, и ты никогда не был ничьим пасынком, а те двое вертопрахов, которые заняли твое место уже и не вспомнят о том, что когда-то называли тебя братом, они будут чистить котлы на твоей кухне или ухаживать за садом и радоваться, что ты не гонишь их взашей.

Эдвин плавно взмахнул рукой, будто демонстрируя свою мощь.

— Возможен еще и другой вариант, — предложил он. — Я обличу перед всеми твоих врагов, ты снова займешь подобающее тебе место, а Франциск и Сандро, твои сводные братья, отправятся на один из грандиозных костров Августина.

— Но это же жестоко, — возразил Ноэль.

— А разве они поступили с тобой не жестоко, — Эдвин подозрительно сощурился, словно пытался заглянуть в душу Ноэля, но не мог потому, что нестерпимо яркий свет этой души слепил его. — Что-то я не пойму мыслишь ты, как лорд или как священник, хочешь быть знатным и богатым, или всего лишь праведным? Кстати, эта ряса тебе не идет.

Эдвин, как будто впервые, увидел образ самого Ноэля вместо безликого собеседника. Этот образ молодого человека со светлыми волосами и яркими синими глазами он мог бы назвать красивым, если бы бедное коричневое облачение не равняло его с затворником или монахом.

— Видишь, я тебя искушаю, — Эдвин улыбнулся уголками губ. — Ты хочешь смерти тех, кто причинил тебе зло?

Ноэль растерянно пожал плечами.

— Нет, — подумав, ответил он. — Но я хотел бы призвать к ответу того, кто оставил ту кровавую отметину на твоем плече.

— Вряд ли тебе это удастся.

— Почему?

— Потому что это был демон.

— Неужели ему не положено наказание за то, что он поранил тебя.

— Вряд ли, — Эдвин устало тряхнул головой, и золотистые локоны упали ему на лоб, прикрывая погрустневший взгляд. — Крест призван был очистить меня от зла, поэтому рана так долго не заживала.