Живая статуя (СИ) - Якобсон Наталья Альбертовна. Страница 98

Я ни разу не обернулся и не задержался в Рошене. Нужно было конечно навестить Габриэля и извиниться за тот переполох, который я устроил в его доме, но это можно было отложить и на потом. Хоть он и не спит ночами, но сейчас все же не то время, когда можно заявиться в гости к едва знакомому человеку. Он и так считает меня странным. У него есть на то причины. Надо же было утратить бдительность до такой степени, чтобы позволить человеку застать меня во время перевоплощения. Хорошо еще, что Габриэль не болтлив, иначе пришлось бы убить его. Он, на свое счастье, не был слишком настырным и не стал молотить кулаками в закрывшуюся у него под носом дверь, не станет так же и трепать языком, рассказывая о странностях «маркиза» на тайном совете в инквизиции или на деревенских улочках. Другое дело его сотрудник Эжен. Этот малый готов болтать на любую тему, лишь бы только поддержать разговор и собрать, как можно больше сплетен. Если бы он застал меня в тот роковой момент, то я бы, не задумываясь, разодрал ему горло, но не Габриэлю. Возможно, я ошибся, но на какой-то миг мне показалось, что Габриэль из наших, из тех, кому место не в этом мире, а в моей империи.

Слова Анри посеяли сомнения. Этот хитрец снова добился своего. Я уже не мог быть спокойным, пока не проверю, как там, в Виньене, проводит время мой художник. Я надеялся, что придворные завистники и острословы не попытались испортить Марселю настроение в мое отсутствие. Что бы странного они ему обо мне не рассказали, он, конечно же, все истолкует по своему, но вот колкости, смешки за спиной и ловкие интриги могут выжить, кого угодно, даже из королевского дворца.

Живописец, конечно, любил проводить время в уединении, но что если его одиночество вдруг решил нарушить кто-то, кому не по нраву пребывание в Виньене слишком близкого друга короля. Ведь немало таких, кто, не задумываясь о темных наклонностях его величества, претендуют на такое почетное место.

Скоро я уже очутился в темной мастерской Марселя. По сравнению с его старым жильем, эта студия казалась слишком обширной, почти необъятной и удивительно роскошной. Портьеры из мягкого бархата, атласная обивка стульев, ковры, заглушавшие любую поступь — все было выполнено в темно-красных тонах. Я заказал в это помещение все, что можно было купить за деньги, все досягаемое и вполне земное, а Марсель создал то, что можно было сравнить разве что с мифами. Его картины, аккуратно расставленные на мольбертах, даже в полутьме были прекрасны. Многие из них я еще не видел, и они показались мне даже лучше, чем предыдущие.

Одна работа особенно заинтересовала меня, и я тихим, крадущимся шагом приблизился к небольшой картине. Почему-то она вызывала не только интерес, но и какое-то смутное ощущение тревоги. Подумать только, Марсель нарисовал ту мою знакомую, которую он никогда не видел. Плащ внезапно стал слишком тяжел, и я скинул ношу с плеч, позволяя ей свободно соскользнуть на пол. Кровь запульсировала в висках, и я прижал ладони ко лбу. Я был встревожен, но не сразу сообразил, что светловолосая девушка, изображенная внизу, на полотне, это Флер. За кого же я ее принял вначале? За кого-то другого? Я сам не понимал, куда так быстро и беспорядочно устремляются мои мысли? Что я хочу узнать, глядя на это безупречное сочетание красок и линий? Что же такого страшного изображено на этом холсте? Неужели мертвая девушка, лежащая под колесами экипажа, это Флер? Да, это она. Ее волосы, ее лицо, ее красивые губы, с которых струится кровь. Она мертва, сбита лошадьми, а с крыши экипажа за ней безучастно наблюдает расположившийся там ангел с моим лицом. Нет, это точно был ангел, но он был так сильно похож на меня, то же высокомерие, те же небрежные жесты, то же равнодушие ко всему происходящему. Неудивительно, почему Флер возненавидела меня. Если я такой же бесчувственный, как этот ангел, то я заслуживаю ее осуждения.

Я провел пальцами по картине, коснулся рук ангела, длинных, заостренных ногтей, вцепившихся в краешек каретной крыши. Это мои руки. И крылья у него тоже мои, но только белые, а не золотые.

В другом конце мастерской раздались торопливые шаги. Ворвался в помещение непрошеный свет лампады, жестоко выхватывая из мрака труп красавицы на холсте.

— Почему? — я резко обернулся к сонному Марселю и схватил его за плечи. — Почему ты нарисовал ее мертвой?

— Я видел ее мертвой, — ответил он и все еще мутным со сна, непонимающим взглядом уставился на меня. Очнулся ли он до конца от своих грез, сказал ли мне правду?

— Точно? — подозрительно переспросил я. — Может не ее, а кого-то другого. Ты ведь мог просто приукрасить…

— Нет, именно ее. Я видел, как ее сбила карета.

— Давно?

— В ту ночь, когда ты явился ко мне в первый раз.

Я выпустил его плечи. Пальцы, как будто онемели. Я косо посмотрел на них, чтобы убедиться, что они не такие цепкие и зловещие, как у моего двойника на картине. Стоило ли кинуться к зеркалу для того, чтобы проверить, не стало ли мое лицо такие же надменным и безучастным, как у рисунка. Нет, если бы я смотрел на мир с таким вызовом и ненавистью, то прохожие бы шарахались от меня.

— Ты считаешь, что это я подтолкнул ее под колеса или, напротив, должен был стать ее ангелом-хранителем в ту ночь?

— Да, нет, — как-то неуверенно пожал плечами он. — Просто я так себе все представил. Понимаешь?

Я кивнул, хотя ничего не понимал.

— Поверь, если бы я мог спасти кого-то от несчастий, я бы это сделал.

— Я не говорю, что ты должен это делать, — Марсель вспыхнул от смущения. — Ты, должно быть, всегда поступаешь правильно, так, как нужно, как предначертано. Беда в том, что я постоянно что-то делаю не так.

— Не обвиняй себя ни в чем. Странно, но… — я едва удерживался от того, чтобы не рассмеяться, горько и потерянно. — Я сам хотел заказать тебе ее портрет.

— Правда?

— Тебе, конечно, такое может показаться безумием, но я видел эту девушку живой… совсем недавно, — признался я.

— Позже, чем мы с тобой познакомились? Уже после того, как ты привез меня в Виньену?

— Сегодняшней ночью.

— Ты видел ее в Рошене? — Марсель не сомневался, что крылья позволят мне за ночь облететь весь мир, если я захочу. Он, наверное, даже думал, что в мои обязанности входит регулярно облетать вселенную и проверять, все ли кругом в порядке.

— Да, в Рошене, — подтвердил я. — Но не под колесами экипажа и не на кладбище, а среди людей.

— И что она там делала?

— Она собиралась выйти замуж за брата одного моего знакомого, — что было дальше, мне не хотелось рассказывать. Даже если Марсель в подробностях все узнает, вряд ли он сможет мне помочь. Винсент в такой ситуации стал бы обдумывать, как извлечь из чужой беды пользу или развеселил бы меня парой дружеских шуточек. А Марсель может разве только разрыдаться на моем плече. Лучше не говорить с ним ни о чем печальном. Я и так сделал ошибку, что стал рассказывать ему о Флер. Он ведь ничего не знал. Он только увидел фрагмент и, как обычно, решил запечатлеть его в красках.

— Это может означать, что он скоро умрет…

— Что — что? — я не сразу понял, о чем бормочет Марсель.

— Я слышал о таких призраках, которые появляются на месте нареченной того, кто должен умереть.

— Удивительно, потому что я о таких призраках никогда не слышал, — слишком резко пошутил я и тут же одернул себя. Незачем вымешать гнев на Марселе. Он ведь ни в чем не виноват. Не он рассказал Флер о том, кто я есть. Не он заставил ее отвернуться от меня.

— Она, точно, настоящая, а не призрак, — возразил я, только чтобы поддержать беседу. — И она, правда, была его невестой.

Что я еще мог добавить, что сам сделал бы ей предложение, если б не любил другую.

Секундочку… Это что еще за глупые мысли? Не мог же я в самом деле влюбиться в Флер. Я испытывал к ней жалость, немного симпатии, легкий интерес, но полюбить ее… в конце концов, я же не сумасшедший. Кто-то нагло хохотнул в мое ухо, а, может, мне это только показалось, но, во всяком случае, я гневно отмахнулся, чем крайне изумил Марселя. Он ведь был уверен, что мастерская пуста, а я, входя в каждое пустое помещение, никогда не мог быть до конца уверен, что в нем не притаился кто-то.