Взмах чёрного крыла - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка". Страница 17

— Это тионир, аналог ваших компьютеров и коммуникаций. Здесь ты сможешь найти ответы на любой вопрос. И ещё — не стесняйся, спрашивай, если что-то не поняла. Объём знаний, который ты от меня получишь, будет большим, если заболит голова или появится тошнота, говори сразу, не скрывай, это бывает.

Я кивнула, понимая, что он не шутит насчёт обучения и готов мне помочь искренне и от чистого сердца.

— Как им пользоваться, я тоже научу, но в этот раз я потребую предоплату, — опять шальная и такая мальчишеская улыбка заиграла на губах черноокого интригана.

Но я уже была готова и смело подошла к нему, так близко, что расстояние между нами практически исчезло. Гетер сел на стол, чтобы быть чуть ниже. Его колени оказались по обе стороны от моих бёдер. Я смотрела на его красивые, чётко очерченные губы, мысленно приказывая себе не трусить. Это просто поцелуй. Один единственный поцелуй. Я взглянула в глаза Гетеру и испугалась их хищного блеска, да и сам мужчина словно притаился, ожидая моих действий. Я глубоко вздохнула и подалась вперёд, опираясь ладонями о его плечи. Мне страшно было глядеть в эти мерцающие глубокие глаза, они меня смущали и вызывали во всём теле дрожь напряжения.

Опустив веки, я прижалась к его мягким губам, целуя его так, как это делал он: сначала верхнюю губу, затем нижнюю. Гетер не предпринимал попыток обнять меня, он сидел, не шевелясь, но я чувствовала: он как будто боится шелохнуться. Я склонила голову набок, робко лизнув языком уголок рта. Гетер шумно вздохнул и в ту же секунду перехватил инициативу. Его губы были очень настойчивыми и нежными, а я лишь могла несмело отвечать на поцелуй. Язык мужчины властвовал, проникал, ласкал, требовал включиться в игру. Мне было удивительно легко и приятно находиться в объятиях ворона-оборотня, чувствовать, как трепетно он зарывается пальцами в мои волосы. Кажется, я уже, в общем-то, привыкла целоваться с ним, потому как не ощущала никакого внутреннего протеста, я таяла, наслаждаясь. В голове образовался туман, в котором вязли мысли и медленно проплывали странные, невиданные образы: вот поле битвы, усеянное павшими воинами-воронами; вот огромный, роскошный зал с взлетающими ввысь витыми колоннами и трон, перед которым склонились роскошно одетые придворные, приветствующие своего нового императора. Обняв Гетера за шею, я всё более порывисто отвечала, увлекаясь новыми ощущениями и как в полусне наблюдая то ли смутные картины своего буйного воображения, то ли воспоминания того, кто держал меня в своих объятиях.

Я, наверное, могла бы целоваться и дальше, но неожиданная слабость в коленках не давала стоять возле стола, даже привалившись к нему всем весом. Я слабо встрепенулась, попытавшись разомкнуть наши губы, и в тот же момент Гетер со стоном приоткрыл глаза.

— О, прости, Тина, — шепнул он и, легко подхватив на руки, переместился на гостевой диванчик, где усадил меня себе на колени и продолжил то, чем мы занимались. А я, по-прежнему пребывая в сладком красочном дурмане, даже и не подумала возмутиться. Обвив его руками за шею, я практиковалась в поцелуях с тем, кто, без сомнения, даст сто очков вперёд любому, с кем до этого мне приходилось целоваться. Где-то на задворках сознания я отдавала себе отчёт в том, что уже слишком возбудилась, и прекрасно чувствовала, что мужчина тоже, но только чёткое ощущение упирающегося в бедро, наливающегося жаром и твердостью бугорка отрезвило меня.

Я захотела прекратить поцелуй, но Гетер лишь с силой прижал меня к себе, а поцелуй из ласкового превратился в агрессивный. Оборотень уже целовал не губы, а шею, заставляя тело трепетать, а глаза жмуриться от ускоряющегося калейдоскопа картин, как будто меня заставили смотреть чьи-то фотографии в ускоренном режиме просмотра. Я содрогалась от наслаждения, когда его горячие губы прокладывали дорожку по скуле, не оставив без внимания подбородок. Мужчина рукой сжал мои волосы, оттягивая голову назад, открывая беззащитную шею. Он целовал меня, словно клеймил, изучая каждый участок шеи. Я хваталась за его плечи, боясь потерять себя в шквале новых ощущений и вспышек ярких образов.

Никогда прежде не чувствовала себя настолько возбуждённой. Никогда поцелуи не разжигали во мне такой страсти и не вызывали томительной тяжести внизу живота. Гетер же, не останавливаясь, вновь вернулся к моим губам, и я опять его поцеловала. Сама, по своей воле, желая поделиться своим состоянием с мужчиной, чтобы и он горел в таком же жадном пламени. Его руки стиснули меня в стальных объятиях, а мне вдруг стало не хватать воздуха. Я не могла остановиться и продолжала целовать, всё больше и больше ощущая сверлящую боль в голове и тяжесть во всём теле. Гетер отстранился первым, опрокинув меня к себе на руку. Моя голова оказалась на его плече.

— Тина, ты безумно сладкая. Ты пьянишь, как молодое игристое вино с моих южных виноградников, — тихий смех, лёгкие поцелуи, были они или нет, я уже не могла определить. Всё казалось сном — и наш поцелуй, и искры в чёрных глазах — сном волшебным и очень приятным.

А пробуждение жестоко швырнуло в пучину реальности. Я очнулась в той же самой спальне, что и в первый раз, только теперь полностью обнаженной, и шёлковое одеяло неприятно холодило кожу. Стыд за вчерашнее своё поведение накрыл с головой, так что я свернулась калачиком, застонав. Было так паршиво осознавать, что всего лишь от поцелуя я увлеклась настолько, что потеряла всякий разум! О боже, ну почему было так приятно целоваться, почему я так поплыла, так возбудилась?

Дикая слабость до сих пор переполняла тело, а головная боль была мне наказанием за недостойное поведение. Я с трудом выпуталась из одеяла, прикрыв глаза от подступившей тошноты, и поплелась в душ, чётко зная, где он и как им пользоваться. Магия в этом мире сочеталась с обычной техникой. Вода включалась лёгким нажатием соответствующего камня на стене возле крана. Всё как у людей, если бы не одно «но» — вода лилась из потолка, прямо из потолка, словно проливной дождь.

Я подставила тёплым каплям лицо, прокручивая в уме представления тенгарцев о мироустройстве и их описание собственного мира.

Я не раз слышала дома, на Земле, и недоказанные домыслы, и научно обосновываемые теории о том, что миры параллельны. Их представляли и спиралью, и многослойной бумагой, и даже взаимопроникающими сферами. В видении тенгарцев миры, словно бусины, нанизаны друг за другом на браслете Создателя. И в каждом из миров-бусин Он кропотливо создавал целую вселенную с различными разумными существами. А самыми древними творениями являлись драконы, и именно их Он наделил огромной мощью и тайными знаниями, недоступными другим расам. А наша Земля, как и галактика, где мы обитаем, была сотворена последней. В ней практически нет магии, так, жалкие крохи, доступные лишь очень немногим просветлённым и одарённым землянам, словно на нас её не хватило, всё досталось первым сотворённым Им созданиям. А ещё я узнала, что вампиры тоже оборотни — летучие мыши. Вот и кто бы мог подумать! Хотя если припомнить прочитанные когда-то книги, то описанный в страшных сказках образ жизни вампиров полностью соответствует их животной ипостаси: постоянно спят в тёмных пещерах, слепнут при дневном свете, питаются кровью живых существ и лишь изредка выходят на охоту под покровом ночи.

Нежась под тёплыми струями и перебирая в уме основные правила и неписаные законы жизненного уклада самих тенгарцев, я внезапно осознала, насколько терпеливо и бережно относился Ли ко мне всё то время, что я нахожусь в его доме. Да, разумеется, люди с Земли здесь на вес золота, и оборотни буквально трясутся над ними, предоставляя им великолепные условия для проживания. Великолепные для рабов. Другого слова я не могла подобрать. Я содрогалась от омерзения, так как всплывающие перед внутренним взором картинки приводили меня в ужас. Люди здесь были ухожены, одеты как драгоценные красивые куклы, которыми дорожат хозяева. Их охраняли и даже страховали, но они не покидали дома своих господ без сопровождения, и у них не было права голоса в принципе. Всё, чем им можно было заниматься — это выполнять обязанности, назначенные им их хозяевами, в качестве постельной игрушки или просто еды.