Дом ста дорог - Джонс Диана Уинн. Страница 7

— Прошу прощенья, — произнесла Чармейн, запустив пальцы в косматую шерсть на спине пса. Она вернулась в кабинет, сжимая в руке несколько белых волосков. Девочка выбрала один и положила его рядом с лепестками цветов, а затем выдернула из своей огненной гривы рыжий волос и добавила к белому. С перламутровыми пуговицами дело решилось тоже очень просто — Чармейн отодрала их от свой блузки.

— Всё собрано, — произнесла девочка, торопливо одевая очки, чтобы поскорей прочесть, что делать дальше. «Книжица палимпсестов» была открыта на «Заклинании личной защиты», но Чармейн слишком волновалась, чтобы заметить подобную перемену. Девочка целиком и полностью погрузилась в руководство, которое состояло из пяти пунктов. Пункт первый гласил: «Положите все ингредиенты, кроме бумаги и ручки, в удобную миску.».

Чармейн сняла очки и пристально оглядела комнату. Удобной миски, впрочем, как и неудобной, в комнате не оказалось и пришлось снова бежать в кухню. Пока она искала подходящую посуду, «Книжица палимпсестов» перелистнула ещё несколько страниц, остановившись на «Заклинании, увеличивающем магическую силу».

В кабинет Чармейн вернулась с сахарницей, весь сахар из которой она пересыпала в «относительно чистую» тарелку, и на книгу она не обратила ни малейшего внимания. Девочка поставила свою находку на рабочий стол, затем положила в неё яйцо, два лепестка, два волоса, две пуговицы и окропила сахарницу водой. Одев очки, она развернулась к книге. На этот раз «Книжица палимпсестов» демонстрировала «Заклинание невидимости», но взгляд Чармейн сразу же бросился к инструкциям, так что смена страниц снова осталась незамеченной.

Пункт второй рассказывал: «При помощи пера растолките ингредиенты в миске.».

Растолочь пером яйцо — задача не из лёгких, однако же Чармейн справилась. Она била по яйцу острым концом пера, пока скорлупа не треснула и не распалась на мелкие кусочки. Затем она пыталась растереть ингредиенты так тщательно, что несколько прядей рыжих волос выбились и упали на глаза. В конце концов, когда стало абсолютно ясно, что всё получается не как надо, девочка принялась яростно взбивать содержимое сахарницы тупым концом пера. Когда же Чармейн поднялась из-за стола, тяжело дыша, и начала липкими пальцами собирать свои растрёпанные волосы, «Книжица палимпсестов» перелистнула ещё пару страниц, открыв «Заклинание поджога». Девочка тем временем очищала очки от яичного желтка и ничего не заметила. Справившись с желтком, она обратилась к третьему пункту, описанному в инструкции. Он гласил: «Произнесите трижды „Хегемони гауда“.».

— Хегемони гауда, — на распев произнесла Чармейн, склонившись над сахарницей. После третьего прочтения ей показалось, что скорлупа вокруг пуговиц слегка приподнялась и осела. «Думаю, сработало!» — пронеслось у девочки в голове. Она снова нацепила на нос очки и обратилась к четвёртом пункту указаний, описанных в «Заклинании, подчиняющем события воле волшебника».

— Возьмите перо, — вслух прочитала она, — и, обмакнув его в полученную смесь, напишите на листе слово «Пим» и очертите его пятигранной фигурой. Обратите особое внимание, что во время процесса ни в коем случае нельзя касаться бумаги.

Чармейн взяла потрёпанное перо, заляпанное кусочками скорлупы и останками розового лепестка, и старательно принялась за дело. Смесью из сахарницы сложно было написать хоть что-то, да и листок бумаги постоянно пытался сползти или выскользнуть, но Чармейн упорно продолжала макать перо и вычерчивать заветное слово. «Пим» в итоге больше походило «тишь», кривую, вязкую и едва различимую. Виной тому был рыжий волос, прилипший к перу, когда девочка принялась выводить петли второй буквы. Что же касаемо пятигранной фигуры — лист то и дело разворачивался в разные стороны, пока Чармейн пыталась начертить её. Девочка не знала, можно ли назвать полученный рисунок фигурой, но на нём совершенно определённо присутствовали пять сторон. Довершал пиктограмму измазанный в яичном желтке белый волос, безобразно приютившийся в углу.

Чармейн глубоко вздохнула, перепачканными руками зачесала волосы назад и с волнением приступила к завершающему этапу, совершенно не заметив очередного изменения в книге. Пункт пятый «Заклинания, исполняющего желание» гласил: «Положите перо в миску, трижды хлопните в ладоши и скажите „Такс“.».

— Такс! — выкрикнула Чармейн, звонко хлопнув в ладоши.

Заклинание частично сработало. Бумага, перо и сахарница исчезли, бесшумно и бесследно. Исчезли и лужицы вонючей жижи, оставшиеся на рабочем столе после яростного смешивания ингредиентов. «Книжица палимпсестов» захлопнулась, издав сочный: щёлк. Отряхивая руки, девочка на всякий случай отошла от стола. На смену восторгу пришли усталость и небольшое разочарование.

— Но теперь я могу летать, — пробормотала она сама себе. — Где бы лучше всего проверить заклинание?

Ответ напрашивался сам собой. Чармейн вышла из кабинета и прошагала через весь коридор, прямиком к заманчиво распахнутому окну. Минута — и девочка уже стояла посреди сочных зелёных трав, щурясь от лучей заходящего солнца и вдыхая горный воздух, такой свежий и холодный.

С высоты горных скал она смотрела Верхнюю Норландию, простирающуюся внизу и уже объятую вечерними сумерками. Перед ней выросли заснеженные вершины, на которых искрилась позолота заходящего солнца, за ними лежали иноземные страны: Дальния, Монтальбино и ещё много-много других. Позади Чармейн возвышались пики, чьи концы утопали в море тёмно-серых и багряных облаков. Здесь в скором времени собирался пройти ливень, — привычное дело для Верхней Норландии, где частенько дождило, — но сейчас в воздухе витало тепло и спокойствие. На соседнем лугу, отделённом каменной грядой, паслось стадо овец, откуда-то неподалёку доносились мычанье и звон колокольчиков. Подняв голову, Чармейн с немалым удивлением вдруг обнаружила, что мычанье доносилось с высокогорных лугов, и что домик двоюродного дядюшки Уильяма пропал из виду.

Девочка не позволила себе забеспокоиться. Ей никогда не случалось бывать так высоко в горах, и теперь красота открывшихся просторов несказанно поразила Чармейн. Никакая городская трава не могла сравниться с зеленью под её ногами, шелестящей от прикосновения свежего ветра и наполняющей воздух вокруг сказочным ароматом. Девочка присмотрелась и увидела сотни и тысячи мелких цветочков, которые незаметно росли в траве.

— Ох, дедушка Уильям, да ты просто счастливчик! — воскликнула Чармейн. — Такая красота по соседству с кабинетом!

Некоторое время девочка в блаженстве прогуливалась по лугу, избегая кружащих среди цветов пчёл. Потом она решила собрать себе небольшой букетик, вкладывая в него по одному цветку каждого вида. Чармейн сорвала два крохотных тюльпана: алый и белый, — золотой цветок, похожий на звезду, бледный первоцвет, сиреневый колокольчик, голубую фиалку, рыжую орхидею, и по одной штучке из скопления розовых, белых и жёлтых цветочков. Но больше всего девочку покорили небольшие трубчатые цветы небесно синего цвета, в жизни она не встречала настолько глубокого и сочного оттенка. Такие крохотные, синенькие, завораживающие — само совершенство. Всё дальше и дальше Чармейн спускалась по откосу, завидев впереди обрыв. Ей пришло в голову, что, прыгнув с него, можно проверить заклинание: ведь она теперь, по идее, умеет летать.

У обрыва она обнаружила, что её букет уже едва помещался в руках, поэтому от шести новых видов, найденных у скал, пришлось отказаться. В следующий момент все мысли о цветах вылетели у неё из головы. Девочка, затаив дух, смотрела на открывшийся вид.

Края луга упирались в высоченные скалы, а с обрыва, далеко внизу, виднелся домик двоюродного дедушки Уильяма, похожий на малюсенькую серую коробчонку в углу заброшенного сада. Неподалёку от дома тянулась тоненькая нить дороги, а чуть поодаль, вдоль тракта, виднелась россыпь похожих домиков, которые приветливо подмигивали друг другу оранжевыми огоньками окон. От такой высоты у Чармейн подкосились колени, а к горлу подступил комок.