Лики зазеркалья - "Kagami". Страница 12

Потом я порылась в сумке и достала сплетенный вчера медальон. Думаю, я вправе взять такую плату за свой труд. Немного зиральфира для счастья будущей красавицы и умницы.

Вернувшись на кухню, я протянула его матери.

— Мам, отдай это Иринке. Это для ее будущей дочери.

Она сжала его в кулаке.

— Значит, уже сегодня?

— Скорее всего, — кивнула я.

— Ты собралась?

— Нет, — я покачала головой, — Мне ничего не нужно — там.

— Понимаю…

— Если это возможно, я обязательно постараюсь вернуться.

— Разве что, ненадолго.

— Конечно.

— Иди, а то опоздаешь.

Вот и все. Она даже не обняла меня.

Шеф, как всегда, встретил меня в магазине и настороженно поинтересовался:

— Рен, все в порядке? Что там у вас произошло?

— Да ерунда, матушка шухер навела. Ничего серьезного.

— Ну и славно. Иди кассу принимай.

— Игорь…

— Ну, чего еще?

— Я, наверное, сегодня работаю в последний раз.

— Чего?! Офигела?! Где я тебе замену искать буду?!

— Найдешь. Или Иринку попроси, она кого-нибудь на раз-два сосватает.

— Рен, ты рехнулась? Сама-то куда податься собралась?

— В дальние страны, Игорь, в дальние страны. Хотя… Я вообще-то немного рановато пургу погнала. Знаешь, я тебе точно в конце смены скажу, когда кассу сдавать буду.

— Ой, да ну тебя с твоими шуточками! Работай, давай.

Он мне не поверил. Напрасно.

Ночь тянулась, как резиновая. После одиннадцати люди в магазин вообще заходить перестали. Я посмотрела "Чай с Муссолини", потом включила "Русалок". Смотрела хорошо знакомый фильм и думала о том, что даже в конце мне не удалось посмеяться вместе с маменькой над этой подлой жизнью, как Шарлотте и миссис Флэкс. Так мы и расстались, как и жили, практически чужими друг другу. Даже когда она рассказывала о моем отце, в ее голосе почти не было эмоций. В детстве сказки мне тоже рассказывала бабушка, не она. Она никогда не любила сказок.

К пяти утра у меня кончился зиральфир. Из последних нескольких обрывков проволоки я сплела что-то вроде шпильки для волос. Точнее, подвеску на шпильку. Я точно знала, что женщина, которая прикрепит ее к своей прическе, будет вызывать у мужчин неизменный интерес. Я не знала, откуда я это знала. Наверное, в этом и заключалась моя магия.

Синдин словно ждал, когда я приду в отчаянье, лишившись ставшего таким любимым материала. Я встала ему навстречу.

— Синдин Дил-Унгар, я сделала то, что ты просил, — я протянула ему завернутый в кусок шелка Канон.

Синдин торжественно принял у меня из рук сверток и, разложив его на прилавке, откинул тряпицу в сторону. Я ждала, затаив дыхание. Если все это лажа, если я не смогла сделать то, что должна была, он никогда не возьмет меня с собой.

Несколько мучительно долгих минут он пристально разглядывал мое творение. Наконец, поднял на меня глаза. Они сияли.

— Прекрасная госпожа Рен-Атар! Это лучший из всех Канонов, что мне доводилось видеть. Благодарю вас от имени всего нашего народа.

Он собирался снова опуститься на колени, но я в ужасе успела поймать его за руку.

— Стойте! — завопила я, — Не делайте этого! Подождите!

— Госпожа? — он поднял на меня глаза, и взгляд его скользнул по моим судорожно вцепившимся в его рукав пальцам. Да там и остался, прикованный к тонкому колечку.

— Скажите, вы узнаете это кольцо?

— Да госпожа, — казалось, его губы отказываются его слушаться, — Это кольцо работы Рен-Атар из рода Гур-Веран. Очень, очень старой работы. Ему должно быть несколько тысяч лет.

— Возможно. Оно досталось мне от отца.

Он молча кивнул. И поник. У меня было такое чувство, что из него выпустили весь воздух. Все заготовленные слова убеждения вылетели у меня из головы.

— Я хочу домой, Синдин, — просто сказала я, — Я хочу уйти с тобой в твой мир.

— Все, что пожелает великая госпожа, — произнес он каким-то мертвым голосом и, склонившись в низком поклоне, простер руки к двери, — Прошу.

А что это я из прекрасной вдруг великой стала? Не порядок! И вообще, чего это он, как неживой? Я выскочила из-за прилавка и потрясла его за плечо.

— Эй, Синдин, очнись! Это я, просто Рената, кончай свои челобитные! Да что с тобой случилось-то?

— Я лишь пыль у ног госпожи из великого рода Гур-Венар, — прошептал он.

— Ах вот как! Да ладно, расслабься, я же из побочной ветви. Ну, хочешь, я вообще это кольцо выкину? — я сама не заметила, как обратилась к нему на "ты", но соблюдать этот политес и дальше было выше моих сил. Мне не нужен был раб или лизоблюд, мне нужен был друг. Я собиралась шагнуть в неизведанное.

— Что вы, госпожа! — от такого кощунства он вскинулся и, наконец, посмотрел на меня.

— Слушай, Синдин, меня в этом мире нашел ты, с тобой я хочу уйти отсюда и с тобой же придти туда.

— Это большая честь для меня, госпожа.

— Нет, — я покачала головой, — Я не оказываю тебе чести. Я лишь прошу о помощи. И еще… Я подарила тебе медальон.

— Простите, госпожа! Конечно, как я мог забыть?! Конечно, я верну, — он полез за пазуху, — Госпожа найдет более достойного…

— Помолчи, а? — мне пришлось снова схватить его за руку, чтобы остановить эти поползновения, — Я не приму его обратно.

— Но я же… — его глаза стали совсем круглыми.

— Но ты же, — передразнила я, — В этом медальоне частичка моей души. Безделушку я еще могла бы попросить обратно, но разве ты сможешь вернуть мне мою душу, Синдин Дил-Унгар?

— Госпожа…

— И не зови меня госпожой, Бога ради! Я — Рената, просто Рената. И для тебя всегда буду только просто Ренатой. Я очень боюсь, Синдин. Пожалуйста, помоги мне.

Мы проговорили оставшееся до конца дежурства время. Я рассказала ему, как жила в этом мире и не могла найти в нем своего места. А потом он поведал мне о том, что меня может ждать там, куда я собралась. Я не удивилась, узнав, что принадлежу к народу гномов. Наверное, подсознательно я всегда это знала.

Без четверти восемь, точный, как часы, появился босс. Он покосился на Синдина, но ничего не сказал. В конце концов, как только мы выйдем отсюда, он не сможет вспомнить его лица. Но почти сразу же дверь в магазин снова открылась, и вошел высокий седеющий человек в развивающемся плаще. Прямо Зорро какой-то. Следом за ним просочился пес, вроде овчарка, я в них не очень разбираюсь. Точнее не совсем пес, а нечто среднее между щенком и взрослой собакой, так, подросток.

— Обслужи, — бросил мне Игорь, пересчитывая деньги.

Но я увидела, как выпрямился Синдин.

Незнакомец отвесил мне легкий поклон и пристально посмотрел на моего гостя.

— Гектор волнуется. Ты здесь уже почти три часа.

— Мы уже идем, — весело ответил гном.

— Мы?! — брови незнакомца взлетели.

— Госпожа Рен-Атар возвращается домой.

— Счастлив это слышать, — мужчина улыбнулся мне, — И сопроводить.

— Я и сам могу, — проворчал Синдин, — Не суй свой мокрый нос в дела моего народа, Жюль.

— Вредный ты, Син! Ну что, может, пойдем? А то Гектор вообще рехнется, если еще и меня потеряет.

— Рен-Ата? — гном посмотрел на меня.

— Сейчас, — я подошла к боссу, — Ну вот и все, Игорь. Я все-таки отработала свою последнюю смену. Ищи замену к послезавтрашнему вечеру.

— Ты что, серьезно?! — брови Игоря взлетели, — Ты не шутишь?

— Ни капельки.

— Ах, ты ж дьявол! Рен, ну разве можно вот так, с бухты-барахты?! Хоть до зарплаты доработай!

— Извини. Иначе — никак. Ты видишь, меня уже ждут. А зарплату, ну то, что мне причитается, матери передай. Хорошо? Удачи тебе.

Я взяла Синдина под руку, Жюль вежливо открыл перед нами дверь, и мы вышли из магазина.

Смотритель Гектор.

Не устаю дивиться перевертышам. Уж очень быстро они вырастают. Грэму всего года два, а выглядит он в человеческой ипостаси, как пятнадцатилетний подросток. А пройдет еще месяца три-четыре, и он превратится в красивого юношу, еще не матерого, но уже молодого сильного волка. Короткое детство, долгая жизнь, а до старости они почти никогда не доживают — дурной тон помереть в своей постели.