Лики зазеркалья - "Kagami". Страница 44

— Ну, тогда до завтра.

— До завтра, ребенок, — снова соврала я.

Аня ушла, а я осталась сидеть на скамейке с альбомом на коленях, глядя в уходящую вдаль аллею. Чем-то она была похожа на ту, что приобрела уже почти законченные очертания на моем рисунке. Я знала, где нужно добавить пару штрихов, чтобы закончить пейзаж. Я уже добавляла их и заглядывала за грань. Потом стерла. Не нужно, чтобы кто-то понял, что это проход. Я не пошла туда. Во-первых, я не была готова, у меня не было ножа. А во-вторых я должна была точно знать, что Энгион еще там. Мне нужно было убедиться, что он бывает в этом месте достаточно часто. Конечно, оставался еще коридор, который мне почему-то так не хотелось рисовать, но на счет него я тоже не была уверена.

Мне повезло. Не знаю, где именно находилась эта аллея, но Энгион прогуливался по ней каждый вечер. Это именно ее я успела рассмотреть у него за спиной перед тем, как ранила его, и он исчез. Он был очень пунктуален. Ровно без трех минут семь он каждый день проходил мне навстречу, а минут через пятнадцать возвращался. Тогда-то я и поняла, что ударю его в спину. Я знаю, что это подло, но в схватке лицом к лицу у меня нет шансов, а это чудовище должно умереть. И убить его могу только я.

Почему-то мне казалось, что, как только я сделаю шаг вперед, проход закроется. Дай-то Бог, чтоб это было не так, но на всякий случай в последние дни я мысленно попрощалась со всеми своими близкими. Ведь если проход закроется, я, скорее всего, не смогу вернуться обратно. Здесь, в больнице, уколы инсулина мне делала медсестра, и у меня не было в личном распоряжении флакона, который можно прихватить с собой. А значит, у меня не будет времени нарисовать обратный проход. Да и где я там стану искать принадлежности для рисования? Не тащить же с собой альбом, когда идешь убивать. Все нормально. Я знаю, что умру вскоре после того, как попаду в тот мир. Я готова к этому. Хотя, немного жаль, что я вряд ли успею познакомиться со своими моделями. А так хотелось бы! Но и эту цену не жалко заплатить. Это мой бой, потому что никто, кроме меня, сделать этого не может. И потому что я сама создала такую ситуацию. Я нарисовала Энгиона. Я выпустила в тот мир почти бессмертное чудовище. А потом я предавала защитников каждую субботу.

Почему мы так жаждем любви? Так хотим быть для кого-то прекрасными. А нас предают. А потом предаем мы. Предаем тех, кого нельзя предавать, кто не лжет, а действительно верит. Нельзя предавать веру. Простите меня. Хотя, нет. Не прошу вашего прощения. Я лишь искупаю вину за свое предательство. И все-таки, простите. И простите старую глупую тетку, позволившую себе помечтать и поверить в любовь.

Я уже вижу тебя, Энгион.

Я иду.

Смотритель Гектор

Мы находимся, как и предрек Тион, в патовой ситуации.

Поначалу стратегия разработанная владыками полностью себя оправдывала. Серебряная леди оказалась невероятно трудоспособной и безотказной дамой. Она рисует до двадцати портретов в день, а нам остается только приводить к зеркалу как можно больше воинов и магов.

Библиотека словно чувствует, что происходит. Это невероятное здание расширяется внутрь себя, предоставляя жилье нашему все прибывающему гарнизону.

Но и Энгион не остается в долгу. На следующий день после первой его попытки добраться до Серебряной леди следует вторая, столь же провальная для обеих сторон. Гург успевает лишь помешать эльфу построить проход, но поймать его дракону не удается. Тогда эльф становится осторожней. Шесть дней он вовсе не дает о себе знать, зато на седьмой снова удостаивает нас своим визитом. Не утруждая себя изысками он, едва появившись перед зеркалом, просто усыпляет наших доблестных стражей простеньким заклинанием. Все происходит настолько быстро, что даже Хандариф ничего не успевает почувствовать. К сожалению, у Энгиона хватает ума не убивать защищенных охранников. Даже дезориентированные после возрождения они могут с ним справиться.

Несколько недель подряд происходит одно и то же, пока, наконец, на прошлой неделе, мы не понимаем, что, для появления перед зеркалом, Энгион использует не свою собственную магию, а магию самой Библиотеки, совершенно чуждую юному саламандру. Когда же в дозор становлюсь я сам, мой мудрый дом, почувствовав мое настроение, просто не пускает врага на свою территорию.

И тогда Энгиону ничего не остается, кроме открытого конфликта.

Буквально на следующий день он приводит с собой лишь около трех тысяч людей и сотни полторы защищенных эльфов и пытается взять нас штурмом. Слишком поздно я понимаю, что это лишь разведка боем. Если учесть, что все наши воины тоже имеют защиту Серебряной леди, то силы оказываются примерно равны. И на нашей стороне сама Библиотека. Схватка получается кровавой, но короткой.

Армия Энгиона появляется через один из многих эльфийских проходов в долину — узкое ущелье, выходящее в небольшую буковую рощу. Сразу за рощей начинается довольно широкий луг, на который смотрит не самая укрепленная юго-восточная стена нашей крепости. К тому же с этой стороны нет ни одной высокой башни, на которой мы смогли бы разместить эльфийских лучников, оставшихся нашими союзниками. Впрочем, им находится другое дело. Никто не владеет магией времени так, как эльфы, и они составляют наш отряд "тюремщиков", расположившись по двое у каждого портрета защищенных предателей.

Надо сказать, что чтобы продемонстрировать лишний раз свою лояльность, Ирэльтиль прислал в Библиотеку всех преданных Конвенту защищенных эльфов. Это позволило точно определить, кто перешел на сторону Энгиона. Все, кто не с нами — против нас.

Наш Легион Бессмертных, как окрестила его Рената, и без эльфов вполне может справиться со сравнительно небольшой армией Энгиона. На тот момент у нас уже есть несколько полноценных боевых отрядов. Около двухсот ундин на кельпи составляют легкую кавалерию, примерно полторы сотни кентавров-копейщиков — тяжелую, а почти четыреста гномов-мечников — пехоту. Меньше всего магов-саламандр — всего около полусотни — но такая огненная артиллерия вполне может самостоятельно решить ход любого сражения. Что до оборотней, которых оказалось больше всего, хоть и не все защищенные находятся в Библиотеке, то они совершенно не способны сражаться толпой и мыслить категориями военной стратегии. Но как бойцам-одиночкам и следопытам им нет равных. Они становятся нашей разведкой и главной силой против эльфов-отступников.

О том, что войско Энгиона входит в долину, орлы-оборотни сообщают в Библиотеку сразу же. К сожалению, эльфы двигаются в арьергарде, и добраться до них в узкой горловине ущелья практически невозможно. Лишь когда люди рассредоточиваются на лугу и начинают выстраиваться в боевые порядки, стрелки выходят из укрытия и занимают огневые позиции в роще. Именно этого мы и ждали. Не дав противнику довести построение до конца, мы нападаем первыми.

Фаланги гномов-мечников, легкая кавалерия ундин и тяжелая кентавров, при огневой поддержке саламандр пробивают в человеческом войске бреши, через которые летучие отряды оборотней устремляются к буковой роще, где засели эльфийски стрелки. Хищные кошки убивают перворожденных прямо на деревьях, или скидывают вниз, на растерзание волкам и росомахам.

Цель оборотней — убить всех защищенных. А едва они возрождаются в галерее, эльфиские маги погружают предателей в стасис прежде, чем те успевают прийти в себя.

К сожалению, свою ошибку Энгион понял сразу. Перевертыши так и не добираются до него самого. Эльф сбегает, даже не отдав людям приказа к отступлению, и нам приходится добивать одержимых его магией воинов.

Мы можем считать, что одержали победу. Сколько бы людей ни заколдовал Энгион, чтобы поставить под свои знамена, защищенных эльфов в его армии стало на треть меньше.

Еще одним достижением в нашей стратегии становится блестящая идея Ренаты. Понаблюдав за погибшими и возрожденными из портретов соратниками, которым требуется от пятнадцати минут до получаса, чтобы придти в себя, она надолго задумывается, а потом достает из поясной сумки клубочек зиральфира и принимается что-то плести.