Ожившие пешки (СИ) - Бабкин Ярослав Анатольевич. Страница 44
— И нечего здесь выпытывать! Меня предупреждали о ваших штучках. Хотела про нас всё разведать, да?!
Он прошёлся взад и вперёд, нервно размахивая шпагой, словно мальчишка сбивающий прутом крапиву.
Затем остановился и посмотрел на девушку.
— И больше не заговаривай мне зубы!
— Но я не заговариваю, я только отвечала на вопрос…
— Молчать, когда я тебя спрашиваю! — рявкнул офицер.
Образовалась неловкая пауза. В задних рядах кто-то хихикнул. Рыжий тип с пышными усами, всё ещё державший в руках ведро, из которого обливал девушку, отвернулся, пряча ухмылку.
— Что вы себе позволяете, фельдфебель Климп! — вспылил на него офицер, — я требую дисциплины!
Его голос сорвался и дал петуха. Теперь заухмылялись даже первые ряды солдат, а из-задних донёсся с трудом удерживаемый смех.
Офицер побледнел и так стиснул обложку кодекса, что девушка смогла расслышать, как скрипит переплёт под его пальцами.
— Прекратить! — тонким фальцетом проорал он.
— Слушаюсь, — пробасил фельдфебель, и рявкнул на ополченцев, — а ну тихо там, разгалделись…
Строй притих. Офицер обвёл подчинённых взглядом. Потом резко повернулся и направил шпагу девушке прямо в лицо.
— И не пытайся настроить против меня солдат. Я знаю, я читал, про магов. Вы большие искусники манипулирования людьми. Но я не позволю. Ты можешь пытаться меня обмануть, обольстить, усыпить… но не выйдет… Это ведь ты сделала? Да? С замком. Его гарнизон был на посту, но они ничего не смогли! Никто не выжил. Даже их тел не нашли… Только накануне гарнизон был на месте, а потом в замке оказались лишь разбойники… Это ты, ты сделала?
В голосе офицера зазвучали истерические нотки. Но девушка не слушала. Её вниманием полностью завладела шпага. Офицер, похоже, забыл, что её держит, и размахивал руками, как размахивает ими во время разговора очень возбуждённый человек, периодически тыкающий пальцем собеседнику в лицо. В итоге стальное остриё выписывало перед Сим замысловатые кривые, от которых сердце девушки проваливалось в пятки. При одной мысли, что произойдёт с её лицом, если в какой-то момент клинок окажется на вершок ближе, ей становилось дурно.
Неожиданно офицер перестал махать шпагой. Его бледность усилилась.
— Ты что-то сделала с ними всеми… со всем гарнизоном, — прошептал он, — а теперь… теперь ты пришла к нам.
Он отшагнул назад.
— Ты… ты… чудовище, — она явственно увидела в его лице страх, — ведьма! Злобная ведьма! Мы должны тебя убить… немедленно… пока не поздно.
Цепочка слегка впилась ей в горло.
— Нет! — закричала она, — я ничего не сделала! Я никого не убивала… я просто гуляла по лесу! Пожалуйста!
В этот момент она окончательно позабыла, что способна колдовать. Да она и не смогла бы. И не только потому, что её горло стискивала цепочка. Волшебство требует концентрации. А сконцентрироваться, будучи привязанной к дереву с петлёй на шее и клинком перед глазами, довольно трудно. К тому же она всегда специализировалась на медленных, сильных заклинаниях, требовавших вдумчивой подготовки.
Офицер заколебался.
— Не выглядит она ведьмой, командир, — высказался кто-то из солдат.
— Точно. Ведьмы старые и на лицо жуткие. У нас в деревне была одна такая… А эта совсем как обычный человек…
— Во-во. И до чего же на Брунгильду нашу похожа…
Взгляд девушки выхватил говорившего из толпы.
— Ранальд?
Солдаты притихли. В толпе сама собой начала образовываться пустота, среди которой застыл растерянный полноватый человечек с простецким румяным лицом и носом картошкой.
— Я тебя знаю! — крикнула девушка, — ты Ранальд, пекарь!
— Я?! — потрясённо забормотал человечек, внезапно оказавшийся на совершенно пустом участке поляны, — что вы госпожа, не можете вы меня знать, никак не можете, обознались, ваша милость… я отродясь никаких ведьм не знал…
Он оглядел товарищей ища поддержки. От румянца на его лице не осталось и следа.
— Ты Ранальд, пекарь. С восточной улицы. У тебя ещё ступенька вечно скрипела…
Бледность ополченца начала приобретать зеленоватый оттенок. Он медленно отодвигался от девушки. При этом казалось, что ноги его сохраняли неподвижность, и он каким-то непонятным образом едет спиной вперёд, выпрямившись как истукан. Однако свободное пространство вокруг него расширялось быстрее, чем он отступал, и укрыться за спинами товарищей у него никак не получалось.
— Посмотри на меня! Ты что, не помнишь? Я Малфрида. Дочь Торбена, ты всё ещё моей сестре пряники дарил. С клюквой…
Отступление солдата прекратилось.
— Торбена? Столяра? С клюквой?
Пекарь близоруко сощурился.
— То-то я смотрю, на Бруну нашу похожа… В одно лицо почти. А выросла то как!
— Прекратите! — закричал офицер, так энергично замахав шпагой, что стоявшие рядом солдаты отскочили, — не смей обольщать моих людей, ведьма! Не верьте, она пытается вас обмануть, это иллюзия!
— Не, не Люзия, Мольфи её звать, Малфрида, значит, — разъяснил пекарь, — я теперь её узнал. Помню, ещё кренделя с изюмом всегда любила…
— Она его околдовала, я читал о таком, разоружите его немедленно, пока он не впал в неистовство!
— Эй, эй, капитан, не стоит так горячиться, — вмешался фельдфебель, — я её тоже вроде припоминаю…
— И ты?! — офицер затравленно попятился.
— Так у нас четверть роты ейные земляки, выходит, — пробормотал фельдфебель.
— Она ведьма!!!
— Ну, это… ваше благородие… какая же она ведьма? Я ж её девчонкой ещё помню? Она нашего столяра дочка.
— И что с того? Дочь столяра не может быть ведьмой? — офицер попытался апеллировать к логике.
Фельдфебель задумался.
— Ну, мать то её, поговаривали, ведовством баловалась по молодости…
— Вот именно! Яблочко от яблони! Она ведьма и мы должны с ней что-то немедленно сделать, пока она всех…
— Не, командир, — вмешался пожилой солдат, — можт она и ведьма, но она наша ведьма.
На лице молодого офицера отразилось выражение крайнего изумления, начинающего переходить в панику.
— Что?!
— Она ж из нашего города. Торбен — уважаемый мастер. Он моей жене комод справил, а я ему всегда сапоги из лучшей юфти делал. Да и шурин мой у него в подмастерьях пять лет работал, пока в гильдию не взяли. Она из наших, никакого сомнения тут и быть не может.
Офицер с надеждой смотрел на солдат.
— Это же дикость! Какое-то варварство. Причём здесь шурин и прочие родственники? Вы же не горцы!
— Конечно не горцы, — возмутился солдат, — как вы только могли такое подумать, ваше благородие. Горцы, они же совсем дикие. Почто нас обижаете? Как же можно с дикарями уважаемых людей равнять?
— Она их всех околдовала… — бормотал командир, — всех… нельзя было её в живых оставлять… ну хоть кто-то мне верит? Ну вот ты?
С видом утопающего он обратился к долговязому ополченцу.
— Ты же не из этого города? Я же знаю! Может тебя она не околдует?
— Ну, ваше благородие. Нет, конечно, не околдует.
— Вот видите! — в глазах офицера засияла надежда.
— Но ведь и Ранальд и господин Климп её признали. С чего ж мне им не верить то? — упрямо закончил фразу долговязый.
Офицер попытался схватиться за голову и с размаху въехал эфесом шпаги себе в правое ухо.
— Я её убью! — истерично взвизгнул он, — собственными руками!
Сердце волшебницы оборвалось.
— Эй, эй, эй, капитан, — фельдфебель схватил его за рукав, — не гоже так.
— Отпусти немедленно! Я твой командир!! Я приказываю!!!
— Спокойно, спокойно, ваше благородие, даже если она и ведьма, она ценный пленник. Мы обязаны её допросить и отвезти в замок к барону. Его светлость строго настрого приказали.
Офицер бессильно опустил шпагу.
— Но она опасна!
Фельдфебель лишь вопросительно поднял бровь.
Офицер вздохнул.
Толпа заколыхалась. Из задних рядов кто-то пробирался вперёд.
— Прибыл человек барона, — сообщил один из солдат.
В глазах офицера вспыхнула надежда.