Увечный бог (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 123

  - Придет время, - подумал вслух Сечул Лат, - когда все мы будем забыты.

  - Говори за себя, - пробурчал Эрастрас. - "И будут они пить кровь". Помнишь? Книга Старших. Вот последняя память, которая о нас останется. Как о кровопийцах. Тирания жажды.

  - Если не нам спасать поклонников, то кому? Кто еще спасет жалких смертных?

  Топавшая сзади них по земле - будто барабан войны - Килмандарос сказала: - Их нельзя спасти. Никогда было нельзя.

  - Тогда зачем мы им?

  Эрастрас сплюнул и презрительно ответил: - Чтобы кого-нибудь винить, Сетч. За все разрушения, ими самими сотворенные. За вред друг другу. Или себе. Ладно, хватит. Мы слишком часто это пережевываем.

  Сечул оглянулся: - Мы достаточно далеко, как думаешь?

  Глаза Килмандарос затянула усталость; она не захотела смотреть назад. - Нет.

  - Садок... - начал Эрастрас.

  Она оборвала его, фыркнув. - Эта рана пронижет все садки. Древние и новые. Единственная наша надежда - уйти как можно дальше.

  Эрастрас пожал плечами: - Никогда особенно не любил К'рула.

  - Вначале, - сказала Килмандарос, - это будут всего лишь раны. Но если ее не убьют вовремя, К'рул может истинно умереть, и мир станет несуществующим. Смерть магии и еще многого.

  Сечул Лат улыбнулся Эрастрасу. - Итак, монета брошена, она кружится и кружится.

  - Она уже не наша проблема, - ответил тот, касаясь пальцем дыры украденного глаза. - Сестре придется разобраться с ней. Или еще кому.

  - И на этом основана наша участь? Кто-то придет и расчистит неразбериху, нами устроенную. Осмелюсь сказать: наши дети не обрадуются такому бремени.

  - Они не проживут так долго, чтобы чему-то радоваться или огорчаться.

  "Ясно вижу нашу проблему, друзья. Нам не нужно будущее, нам нужно прошлое. С новым именем. Но оно остается прошлым, это воображаемое царство ностальгии со сглаженными краями разломов. Рай... для кровопийц".

  - Драконус желает мне повредить, - заявила Килмандарос. - Он подстерегает меня.

  - Не глупи, - бросил Эрастрас. - Он присоединится к Тиам в убийстве Отатараловой Драконицы. Пусть он клялся в вечной борьбе с хаосом, но даже он не будет приветствовать его конец. К тому же схватка с тобой слишком рискованна - ты можешь его убить. Долго ли он был пленен в мече? Думаешь, рискнет так скоро потерять свободу? Может, у него к тебе старые счеты, Килмандарос, но он увидит угрозы более насущные.

  - Если не поймет нашей цели.

  Сечул Лат оглянулся. - Мама, уверяю тебя, он уже понял. Но я думаю, Эрастрас рассудил правильно. Драконус увидит угрозу освобождения Отатараловой Драконицы и ее присутствие станет для него магнитом. Надеюсь, роковым.

  - Многие пытались ее убить, - согласился Эрастрас, - и проигрывали. Даже пленение потребовало сложной ловушки - Рейку потребовались столетия, чтобы ее создать.

  - Он был не один, - пророкотала Килмандарос.

  - Им сделанное ты разрушила, - кивнул Эрастрас. - Аномандер Рейк мертв, и никого не осталось, сравнимого с ним в нездоровой одержимости...

  Килмандарос приблизилась к нему во время разговора; рука показалась Сечулу смазанным пятном на краю зрения. Однако удар, нанесенный Эрастрасу, не заметить было невозможно: треснули ребра, он свалился и тяжело упал наземь, перекатился и свернулся вокруг раны в груди.

  Богиня встала сверху. - Ты не будешь говорить о нем дурное, - сказала она тихо. - Мы не всегда были согласны. Зачастую мы ссорились. Но Сын Тьмы был мужем чести и цельности. Не позволю тебе оплевывать его имя. Он мертв, а твой голос похож на карканье трусливой вороны. Никогда ты не был ему ровней, и даже в смерти он стоит выше всех твоих обличий. Думаешь, я не слышу в тебе обиды? Зависти? Отвратительно.

  Сечул ощутил небольшой поток силы - Старший Бог исцелял себя. Он медленно встал и, не оглянувшись, продолжил путь.

  Миг спустя Сечул пошел за ним и перед Килмандарос.

  Она произнесла громко, чтобы оба услышали: - Рейк как-то назвал Драконуса мужем великой чести. Перед изменой. Перед днем гнева. Я ему верю.

  Сечул повернулся и внимательно поглядел на мать. - Думаешь, он оставит Отатараловую Драконицу Тиам. Отыщет тебя не ради старых споров, но ради наказания за то, что ты сделала. Накажет за ее освобождение.

  - Накажет? - Она оскалила клыки. - Сын, он постарается меня убить. И я боюсь.

  Признание превратило в лед кровь Сечула. - Мама? Не нужно было этого делать, - шепнул он.

  - Всеобщая молитва, - буркнула она в ответ.

  - Еще дальше? - поинтересовался Эрастрас.

  Килмандарос оглянулась через плечо. - Еще дальше.

  Дракон дважды облетел его, прежде чем приземлиться среди неровной тундры, в сотне шагов впереди. Тулас Отсеченный подошел ближе и увидел, что тварь осторожно следит за ним. Чешуя словно пластины льда, молочная и почти прозрачная в тени, а на солнце ослепительно - белая. Глаза алые, как кровь. Когда между ними осталось шагов пятьдесят, дракон перетек.

  Тулас спокойно приблизился на десять шагов, но потом замер в тревоге. - Ты носишь лезвие Хастов, Сильхас Руин? Не твой стиль.

  Оружие бормотало, ощущая близость крови Элайнта. "Конечно, не крови своего хозяина".

  Сильхас Руин смотрел на него без выражения. - Похоже, ты ускользнул от их сделки - ведь сделка была, не так ли? Между моим братом и Владыкой Сраженных. Должна была быть.

  - Воображаю, что ты прав.

  - Твоей тюрьмой был Драгнипур, Принц, или королевство Худа?

  Тулас выпрямил спину, пошевелили головой. - Ты отказываешь мне в подобающем величании.

  - Не вижу трона, Тулас Отсеченный. Принц - недостаточно величаво? Предпочитаешь "самозванца"?

  - Не будь я привязан - кажется, навеки, Сильхас Руин - к состоянию неупокоенности, я обиделся бы на твои слова.

  - Если желаешь, мы можем скрестить клинки. Ты - мерзостное семя в темноте!

  Тулас обдумал предложение. - Раз ты вернулся в мир, Сильхас Руин, остается лишь один вывод: Азат научился кучно гадить.

  - Тулас, - сказал Сильхас, подходя ближе, - помнишь ночь шлюх?

  - Да.

  - Ты теперь такой неопрятный, что даже сокровища целого королевства не купят их расположение.

  - А я помню, как они завязывали глаза, прежде чем лечь с тобой. А что кричали? О, да. "У него глаза белой крысы!" или что-то похожее.

  Они стояли лицом друг к другу.

  - Тулас, может ли улыбка исказить то, что у тебя вместо лица?

  - Неизвестно, старый друг. Но знай, что я улыбаюсь сердцем.

  Их объятия были буйными - ведь вернулись воспоминания, которые они считали навеки потерянными, вернулась дружба, казавшаяся давно мертвой.

  - Против этого, - шепнул Сильхас, - даже Худ не устоит. Мой друг!

  Не сразу они разомкнули объятия.

  - Не плачь по мне, - сказал Тулас.

  Сильхас беззаботно махнул рукой: - Нежданная радость. Но... тем хуже, что была война.

  - Война, на которой мы сделали все, чтобы убить друг друга? Да, плохие были времена. Каждый попался в водоворот слишком мощный, чтобы пытаться сбежать.

  - В день разрушения Эмурланна разбилось и мое сердце. Из-за тебя, Тулас. Из-за всего, что мы потеряли.

  - Знаешь, я даже не помню собственной смерти. Вполне возможно, пришла она от твоей руки.

  Сильхас Руин покачал головой: - Нет. Ты пропал при разрушении - даже я не смог узнать, что с тобой стало. Я... я искал. Некоторое время.

  - Я сделал бы ради тебя так же.

  - Но потом Скара...

  - Проклятие Элайнтов.

  Сильхас кивнул. - Слишком легко принятое.

  - Но не тобой. И не мной.

  - Рад слышать. Старвальд Демелайн...

  - Знаю. Буря станет песней сирен.

  - Совместно мы сможем сопротивляться.