Увечный бог (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 75

  - Не совсем. Нас затянул Вихрь... мятеж. Мы виним Имперского Историка, вот кто виноват. Ладно, всего этого не стоит рассказывать - горькая история, как нас таскало и мотало через половину мира. Мы ничего особенного не сделали, разве что в живых остались. Поглядите, куда это нас привело.

  - Если вы с другом чувствуете себя в ловушке, - удивился Брюс, - почему просто не уйти? Разве вы сами не назвали себя и Буяна дезертирами?

  - Хотелось бы. Да, я назвал. Но мы не можем, и она знает.

  - Но... почему?

  Геслер рассеянно посмотрел на Гриба. - Потому что, - прошептал он, как приговоренный, -она доверяет нам.

  - Не то чтобы хорошо, - сказала Араникт, когда они медленной рысью возвращались к колонне.

  Брюс поглядел на нее. - Когда ты нас останавливала, в твоем голосе, Араникт, была явная тревога.

  - Откуда приходят боги, Брюс? Ты знаешь?

  Он потряс головой, не желая пробуждать воспоминания о дне морском, о забытых, заросших илом менгирах. Он потерял жизнь, бродя в мутных, пустых глубинах. "Я спал, я так желал спать - вечно. Возможно, к другим приходит другая смерть, а меня нашла такая. Что за усталость! Я потерял волю и не мог освободиться".

  - Геслер и Буян, - говорила Араникт, - почти дотянулись.

  - Извини... до чего?

  - До божественности.

  - Ты заговорила о вещах, о которых любил толковать Куру Кан. Понятие "возвышения", времена Первой Империи...

  - Дестриант говорила об огне.

  Он заставил себя поддерживать тему. - Девушка, Синн...

  Араникт фыркнула. - Да, она. Огонь в самых разрушительных, бесчувственных проявлениях - она могла бы сжечь нас в пепел и не удостоить мгновенной мысли. Когда внутри тебя такая сила, она выжигает все человеческое. Ты НИЧЕГО не чувствуешь. Но, Брюс, ты не понял... Адъюнкт желает, чтобы Синн была с ними.

  - И как можно дальше от нее? Не думаю, что Тавора...

   - Нет, не в том был ее резон. Это Геслер и Буян.

  - Не понимаю, о чем ты.

  - Эти двое прошли Оплотом Огня, тем, что мудрецы Первой Империи звали Телас. Тавора хочет, чтобы Синн была с ними, потому что никто иной не сможет выстоять против девушки, выжить под ее силой, ибо, если Синн пробудит свою силу... как говорит Келиз, будет огонь.

  - Адъюнкта предупреждали об измене...

  - Брюс, Геслер и Буян стоят на краю Возвышения и ощущают это. Оба уцепились за драгоценную жизнь...

  - За что?

  - За человечность. Пальцы уже онемели, мышцы кричат от боли. Ногти потрескались и кровоточат. Видел, как на них смотрит мальчик? Гриб? Он стоит возле Синн, словно проявление ее совести - поистине, совесть ныне оказалась снаружи нее. Она могла бы ее оттолкнуть, выдавить жизнь - не понимаю, почему она уже так не сделала. Столько огня в руках, и такое холодное сердце.

  - Ты говоришь, что мальчик лишен собственной силы?

  Она взглянула искоса: - Адъюнкт о нем говорила? О мальчике?

  Он нехотя кивнул.

  - И что?

  - Она сказала, что он наша надежда, что в конце его сила может - сможет - обеспечить нам спасение.

  - Тогда, Брюс, мы в настоящей беде.

  "Предательство. Когда лицо перед тобой лжет, глаза обманывают, прячут тайну. Неужели не будет такому конца?"

  Он снова думал о дне морском, как и ожидалось. "Имена глубоко внутри меня. Имена павших. Я могу слышать каждое, особый, уникальный голос. Но сколь многие звучат похоже. Крики боли. Жалобы на... измену. Так часто, так часто". - Она доверяет этим морякам, - произнес он. - Верит, что они не предадут. Всё, что у нее есть. Всё, на что может она надеяться.

  - Да, сказала Араникт. - И, что еще хуже, овлийка Келиз, которая говорила, будто ничего не понимает, понимает слишком многое. Хочешь не хочешь, в ее руках судьба К'чайн Че'малле. Она Дестриант Матроны - думаешь, она верит Синн? Доверяет ей жизнь Матроны и прочих К'чайн Че'малле? Вряд ли. Она в том же положении, что и мы - всё зависит от Геслера и Буяна, а они всё время пререкаются на ее глазах.

   - Должно быть, у нее сердце разрывается.

  - Она в ужасе, Брюс. И так одинока. Среди всех них.

  Он потер лицо. Кони, ощутив слабину, почти остановились. Не зная об этом, знаменосец почти доехал до колонны. На таком расстоянии штандарт казался белым квадратом. - Араникт, что мы можем?

  - Не важно, что будет, - сказала она, - но мы должны оставаться с ними. С Геслером и Буяном, Келиз и Че'малле. Но если дойдет до выбора, кого спасать, если нам останется лишь одно суровое решение... пусть это будет мальчик.

  - Эти мужчины готовы рвать друг другу глотки... случится...

  - Ох, это. Брюс, они похожи на братьев. Огрызаются, могут даже кровь пустить. Орут друг на друга... было бы хуже, если бы они молчали. Мы видим их человечность - то, за что они так отчаянно держатся. Это похоже на... на ритуал. Заботы или даже любви.

  - Как супруги...

  - Братья, сказала я. Связаны кровью, связаны прошлым. Видя, как они спорят, мы слышим лишь сказанное вслух, но самое важное остается не высказанным. Келиз лишь начинает это понимать - когда поймет, многие страхи и тревоги пропадут.

  - Надеюсь, ты права. - Брюс натянул поводья и спрыгнул с коня. Повернулся, рассматривая уланов, махнул рукой, приказывая вернуться к обычному патрулированию флангов. - Давай пешком. Уверен, авангард проживет без меня еще недолгое время.

  Он заметил ее любопытство, но она послушно слезла с лошади. Взяв животных под уздцы, они пошли к колонне.

  - Любимая, - начал Брюс, - я познал тишину более глубокую - и сокрушающую - чем может представить кто-либо.

  - Не нужно о таком рассказывать...

  - Ты не права. Я должен рассказать не ради обретения особой близости между нами, хотя это тоже важно. То, что я опишу, важно - оно связано с тем, что ты говоришь, и - если поможешь - надеюсь, оно подарит нам выбор образа действий. Скажи, что тебе известно о моей смерти?

  Она помедлила, зажигая палочку от окурка прежней. - Яд. Случайность.

  - А мое тело?

  - Его украл выходец из другого мира.

  - Украл? Возможно, так казалось. На деле же меня возвратили. Отнесли туда, где я был прежде. Мое имя написано на стоячем камне. Присоединено к бесчисленности прочих.

  Она хмурилась и, казалось, изучала жилистые травы под ногами. - Так, значит, будет с нами со всеми? Наши имена выбиты на камне? Из смерти в жизнь и обратно? Как утверждали некоторые мудрецы?

  - Не знаю, что было на самом деле. Мои переживания совершенно отличны от того, что выпадает другим. Нет, я ощущаю, что они совершенно уникальны. Если кто и виноват, то Куру Кан. Он создал ритуал, пославший меня в иное место, в иной мир, наверное - мир на дне океана - и там я впервые встретил ... выходца. Хранителя Имен, так я его называю.

  - Того самого, что пришел за тобой в тронный зал?

  Он кивнул.

  - Потому что он завладел твоим именем?

  - Возможно - или нет. Мы скрестили клинки. Я победил его в битве...

  - Он провалился как хранитель.

  - Да.

  - Тогда он пришел, - сказала Араникт, - чтобы заменить себя тобой.

  - Думаю, ты можешь быть права. "Или так кажется".

  - Имена, о которых ты говорил, Брюс - теперь их никто не охраняет?

  - Ах, дело в моем воскрешении. Тебе известны подробности?

  Араникт покачала головой. - Ничего. Ну, как и всем остальным.

  - Как можешь вообразить, я часто об этом думал. Во снах я вспоминаю то, чего никогда не делал и не видел. Очень тревожно, по крайней мере вначале. Как и ты, я не обладаю реальным знанием о возвращении в мир. Это было приглашение? Разрубание цепей? Просто не знаю.

  - Сила, способная такого достичь, должна быть великой.

  - Что-то мне говорит, - сказал он с кривой улыбкой, - что даже силы Старшего Бога было бы недостаточно. Желания живущих вернуть того, кого они потеряли, мало, чтобы нарушить законы смерти. Никто не хочет такого путешествия, но все же мы умираем. Я не тот самый человек, прежний умер в тронном зале, у ног короля.