Пыль Снов (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 113
Глава 13
Недавно пришли они в пустую землю и с горечью увидели шестерых волков, следящих за ними с края окоема. Они пригнали стадо коз и дюжину черных овец. Они не сочли, что волки уже имеют права на эти места, ведь в их понимании владеть и править может лишь человек. Звери же были рады вступить в борьбу за жизнь, поохотиться на легкую добычу: блеющие козы и крикливые овцы имеют мягкие горла, они не привыкли беспокоиться о безопасности. Звери еще не узнали обычаи двуногих захватчиков. На стадо нападали не только волки — зачастую они делились добычей с койотами и воронами, иногда грызлись за восхитительное угощение с косолапыми медведями.
Когда я набрел на пастухов, двери длинного дома, построенного на краю долины, украшали шесть волчьих черепов. Я, странствующий певец, знаю многое, мне не понадобилось расспрашивать — эта сказка передается любому человеку с молоком матери. Я не тратил слов, увидев на стенах меха медведей, шкуры антилоп и рога лосей. Не поднял брови, заметив в выгребной яме кучу бхедриньих костей, а на пастбище — трупы стервятников, отравленных ядовитой приманкой и брошенных койотам. Той ночью я пел иные баллады, сплетал новые сказания. Песни о героях и великих подвигах. Все были довольны, пиво у них оказалось неплохим, да и вареные бараньи ляжки вполне сносными.
Поэты подобны оборотням, они умеют влезать в шкуру мужчины и женщины, дитяти и зверя. Некоторые из них помечены тайными знаками, принадлежат к культу дикости. Той ночью я щедро поделился ядом; поутру никого живого не оставалось в доме, даже псы не лаяли. Я же сел и достал флейту, вновь созывая вольных зверей. Я защитил их права, ибо они не способны оказались противостоять натиску убийц.
Но умерьте негодующий ужас, друзья. Нет такого природного закона, который ставил бы жизнь человека выше жизни дикого зверя. А вы что, думали иначе?
— Он явился к нам в личине правителя какой-то пограничной крепости — столь далекой, что никому не пришло на ум его заподозрить. Его манеры, суровый вид и односложная речь — всё соответствовало нашим ленивым представлениям о таких людях. Никто не стал бы отрицать, что в нем нечто есть — какое-то самообладание, редко встречаемое при дворе. Казалось, из глаз его на вас смотрят посаженные на цепь волки. Было в нем что-то дикое… да, жрицы просто сочились.
Но, как пришлось им узнать, семя его было весьма мощным. И принадлежало оно не Тисте Анди.
Сильхас Руин ткнул палкой в костер, пробуждая пламя. Искры полетели в темноту. Рад смотрел на лицо воителя, подобное лицу трупа. Оранжевые всполохи, казалось, на миг придали ему тень жизни.
Помолчав, Руин разогнул спину и продолжил: — Сила стягивалась к нему, как куски металла тянутся к магниту… и это казалось… естественным. Его пограничное происхождение сулило нейтралитет. Что же, вспоминая давние дела, можно сказать: Драконус действительно был нейтрален. Он готов был использовать любого Анди ради ублажения своих амбиций; но разве могли мы подозревать, что в сердце его желаний таилась… любовь?
Взгляд Рада сместился с лица Сильхаса Руина, за правое плечо Тисте Анди, к устрашающим нефритовым полосам в небе. Он попробовал придумать какой-нибудь ответ: что-то сухое, понимающее, даже циничное. Но что он знает о любви — такой, какую описывает Сильхас? Что он вообще знает об этом мире и любых других мирах?
— Консорт Матери Тьмы — однажды он предъявил права на такой титул, словно некогда потерял эту роль и вознамерился вернуть. — Белокожий воитель фыркнул, не отводя взора от пляшущего пламени. — Кто мы были, чтобы оспаривать его претензии? Дети давно перестали разговаривать с Матерью. Неважно. Какой сын не бросит вызов любовнику матери — новому любовнику, старому, какая разница? — Он поднял глаза, подарив Раду слабую улыбку. — Наверное, ты все же можешь кое-что понять. Ведь Удинаас не был первой любовью Менандоры.
Рад сам отвел глаза. — Не уверен, что там была замешана любовь.
— Может быть. Еще чая, Рад Элалле?
— Нет, спасибо. Крепкое зелье.
— Необходимое для грядущего путешествия.
Рад наморщил лоб: — Я не понимаю.
— Этой ночью мы отправимся в путь. Есть кое-что, что ты должен увидеть. Но я не хочу просто таскать тебя туда и сюда — я не желаю получить верного пса у ног, мне нужен товарищ, готовый встать рядом. Увидеть — получить понимание. Понимание тебе понадобится, чтобы решить.
— Решить?
— Выбрать, на какой стороне ты окажешься в будущей войне. И кое-что еще.
— Что же?
— Где встать и когда. Мать выбрала тебе в отцы смертного по веской причине, Рад. От такого союза часто появляется могучее потомство, получающее лучшие черты обоих родителей.
Рад уставился на растрескавшийся в огне камень. — Говоришь, что не хочешь видеть во мне безмозглого пса у ног, Сильхас Руин? Но если я в конце концов выберу не твою сторону? Что тогда? Что, если окажусь в стане врагов?
— Тогда один из нас умрет.
— Отец оставил меня на твое попечение — и вот как ты предашь его доверие?
Сильхас Руин оскалил зубы в мрачной ухмылке: — Рад Элалле, твой отец отдал тебя не из доверия. Он слишком хорошо меня знал, чтобы доверять. Считай это первым уроком. Он разделяет твою любовь к Имассам Убежища. Их мир — и все живое в нем — под угрозой уничтожения, и если мы проиграем войну…
— Старвальд Демелайн — но врата запечатаны…
— Не бывает идеальных печатей. Воля и желание грызут не хуже кислоты. Ну, может быть, более точное определение — алчность и амбиции. Вот что осаждает врата. — Руин поднял с костра закопченный котелок, вновь наполнив чашу Рада. — Пей. Мы сошли с пути. Я говорил о древних силах — твоих сородичах, если угодно. Среди них Элайнты. Был ли Драконус настоящим Элайнтом? Или кем-то другим? Все, что могу сказать — он некоторое время носил шкуру Тисте Анди. Возможно, ради насмешки, горького вызова нашей самовлюбленности — кто знает? Так или иначе, было неизбежным, что мой брат Аномандер встал на его пути — и возможности понять истину быстро оказались обрубленными. До сего дня, — добавил Руин, — я гадаю, не жалеет ли Аномандер об убийстве Драконуса.
Рад вздрогнул. Мысли его кружились. — Но Имассы… война…
— Я тебе говорю, — бросил Руин, и лицо выдало его раздражение. — Войны равнодушны к чувствам жертв. Невинность, вина — эти слова лишены значения. Обуздывай мысли и стой на своем. Я гадаю, жалеет ли Аномандер. Я знаю, что не жалеет. Драконус был холодным, холодным ублюдком — и когда пробудился Отец Свет, мы узнали правду об его ревности и его гневе. Консорт получил отставку — узрите черную злобу в горящих глазах! Говоря о старых временах, Рад Элалле, мы словно ощущаем их в своих руках и заново переживаем те палящие эмоции юности. Чтобы затем ощутить себя ветхими без меры. — Анди сплюнул в угли. — Вот почему поэты не испытывают голода, легко находя темы для песен, хотя мало кому удается разжиреть на такой пище.
— Я буду защищать Убежище, — стиснул кулаки Рад.
— Мы это знаем. Вот почему ты здесь.
— Но это бессмысленно! Я должен быть там, стоять перед вратами!
— Второй урок. Твой отец, может, и любит Имассов, но тебя любит сильнее.
Рад вскочил. — Я возвращаюсь…
— Нет. Сиди. Больше шансов их спасти выпадет, если ты пойдешь со мной.
— Как?
Сильхас Руин склонился и снова помешал угли. Взял их в ладони. Поднял. — Скажи, что ты видишь, Рад Элалле, Риад Элайс. Ты знаешь настоящее свое имя? Эти слова андийские. Знаешь их значение?
— Нет.
Сильхас Руин смотрел на покоящиеся в руках янтарные угли. — Вот это. Твое настоящее имя, Риад Элайс, значит «огненные длани». Мать твоя заглянула в душу сына и увидела всё. Она, может быть, любила тебя — но и боялась.