Пыль Снов (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 4

Келиз надеялась… нет, она молилась… и поэтому, увидев двоих К’чайн Че’малле, что стояли перед Матроной, поняв, что больше здесь нет никого, впала в уныние. Тоска хлынула потоком, угрожая поглотить ее. Она с трудом набрала воздух в стесненную грудь.

За недавно прибывшими громоздилась на помосте Ганф’ен Ацил, Матрона, излучавшая волны мучительной боли. Это осталось как прежде, это не изменится — но Келиз ощутила исходящую от громадной королевы горькую струю… еще чего-то.

Выбитая из равновесия, опечаленная Келиз только сейчас заметила, в каком состоянии прибыли двое К’чайн Че’малле: жестокие, плохо залеченные раны, хаотический рисунок шрамов на боках, шеях, бедрах. Твари выглядели истощенными, доведенными до грани отчаяния, готовыми на насилие. Сердце сжалось в судороге сочувствия.

Но эмоция быстро ушла. Осталась только истина: Охотник К’эл Сег’Черок и Единая Дочь Ганф Мач не справились с заданием.

Матрона заговорила в разуме Келиз, хотя это была вовсе не речь — скорее неотвратимое вложение знаний и смыслов: — Дестриант Келиз, ошибка выбора. Мы остаемся сломанными. Я остаюсь сломанной. Ты не можешь починить, не одна…

Ни знание, ни смысл не стали благом для Келиз, ибо она могла ощутить за словами Ганф’ен Ацил безумие. Матрона, нет сомнений, сошла с ума. Безумны и задания, которые она навязывает своим детям и самой Келиз. Переубедить ее невозможно. Похоже, что Матрона знает об убеждении Келиз — знает, что ее считают сумасшедшей — но ей все равно. Древнюю королеву переполняют лишь боль и мука неотложной нужды.

— Дестриант Келиз, они попытаются снова. Сломанное следует починить.

Келиз не верилось, что Сег’Черок и Единая Дочь переживут еще одно странствие. Очередная истина, не способная поколебать намерения Ацил.

— Дестриант Келиз, ты будешь участвовать в Искании. К’чайн Че’малле слепы, им не узнать.

Итак, наконец дело дошло до неизбежного. Все ее надежды, все молитвы… — Я не могу, — прошептала она.

— Сможешь. Хранители избраны. К’эл Сег’Черок, Руток, Кор’Туран. Ши’гел Гу’Ралл. Единая Дочь Ганф Мач.

— Не смогу, — повторила Келиз. — Я лишена… талантов. Смертный Меч и Надежный Щит… мне их не найти. Простите…

Огромная рептилия переместила тяжелое тело — раздался звук, подобных скрипу булыжников о гравий. Устремила на Келиз сверкающие глаза, излучая волны подчинения.

— Я избрала тебя, Дестриант Келиз. Это мои дети слепы. Неудача лежит на них и на мне. Мы проигрываем каждую войну. Я последняя Матрона. Враг ищет меня. Враг уничтожит меня. Твой род процветает в этом мире — даже мои дети не совсем слепы. Среди вас я отыщу новых поборников. Мой Дестриант должен их найти. Мой Дестриант отправляется с рассветом.

Келиз замолчала, зная, что возражения напрасны. Миг спустя она поклонилась и ушла из Гнезда, пошатываясь как пьяная.

С ними пойдет Ши’гел. Смысл этого вполне ясен. Новой неудачи быть не должно. Провалиться — испытать неудовольствие Матроны. Ее суд. Трое К’эл и Единая Дочь, и сама Келиз. Если они провалят задание… против гибельного гнева Ассасина Ши’гел им не устоять.

Придет заря, поняла она, и отряд начнет последнее странствие.

Наружу, в Пустоши, на поиски поборников… которых вообще не существует.

Это наказание ее душе, вдруг сообразила она. Ей придется пострадать за трусость. «Нужно было умереть с остальными. С мужем. С детьми. Не следовало мне бежать. Теперь я заплачу за эгоизм».

Единственное утешение: когда смерть придет, придет быстро. Она даже не заметит, тем более не ощутит смертельного удара Ассасина Ши’гел.

Матрона никогда не производит более трех ассасинов одновременно, наделяя их соками вражды, не позволяющими вступить в союз между собой. Если один решит, что Матрону следует ликвидировать — остальные двое по самой природе своей помешают ему. Таким образом каждый Ши’гел защищает Матрону от других. Отпускать одного в Искание — серьезный риск, ведь теперь с ней остаются только двое защитников.

Но ведь… Келиз идет на смерть. Какое ей дело до жутких тварей? Пусть начнется война. Пусть таинственный враг обрушится на Эмпелас и прочие Укорененные, порубит последних К’чайн Че’малле. Мир о них жалеть не станет.

Она сама все знает насчет вымирания. Настоящее проклятие — когда ты оказываешься последней из рода. Да, она хорошо понимает такую участь, она познала истинную глубину одиночества — о нет, это не жалкие, мелкие игры жалости к себе, которыми тешатся смертные, а жестокое понимание, что ты одна, что нет лекарства, нет надежды на спасение.

Да, каждый умирает в одиночку. Можно сожалеть. Можно скорбеть. Но эти страдания — ничто перед муками последней из рода. Ибо для нее нет возможности забыть истину. Неудача. Полнейшая, сокрушительная неудача. Поражение целого племени, раскинувшееся во все стороны и нашедшее последнюю пару плеч, на которые можно свалить вес вины. Вес, который не вынести в одиночку.

В языке К’чайн Че’малле таился побочный дар, и этот дар теперь терзает Келиз. Разум ее пробужден, она постигла гораздо больше, чем за всю прошлую жизнь. Но знание — не благо; сознание стало болезнью, поразившей весь дух. Она могла бы вырвать себе глаза — и все равно она будет видеть слишком многое.

Ощутили ли шаманы племени сокрушительную тяжесть вины, когда наступил конец? Он вспомнила, какие блеклые были у них глаза, и поняла их так, как не смогла бы прежде. Нет, ей остается лишь проклинать гибельные дары К’чайн Че’малле. Проклинать от всей души, с ненавистью.

Келиз начала спуск. Ей нужна теснота Корня; ей хочется видеть по сторонам полуразрушенные машины, слышать капель вязкого масла, вдыхать спертый воздух. Мир сломался. Она последняя из Элана, и единственная доставшаяся ей задача — следить за гибелью последней матроны К’чайн Че’малле. Есть ли в этом утешение? Если так, это злое, порабощающее утешение.

В ее народе верили, что смерть прилетает со стороны заходящего солнца, черным, рваным знамением скользит низко над землей. Она станет таким зловещим видением, осколком убитой луны. Она падет на землю, как падут все, рано или поздно.

«Вот вам истина.

Видите, какие блеклые у меня глаза?»

Ши’гел Гу’Ралл стоял на краю Брови; ночной ветер завывал, касаясь тощего высокого тела. Самый старший среди касты, ассасин на долгой службе у Ацил победил и убил семерых Ши’гел. Он прожил шестьдесят и один век, он вырос, став вдвое выше взрослого К’эл, ибо, в отличие от Охотников (соки приводят их к внезапной смерти в возрасте примерно тысячи лет) Ши’гел созданы беспорочными. Он может, потенциально, пережить саму Матрону.

Рожденный с острым разумом Гу’Ралл не питал иллюзий относительно душевного здравия Матери Ацил. Матрона ищет людей-поклонников, людей-слуг. Но люди слишком слабы, слишком хрупки, чтобы иметь значение. Женщина Келиз — отличное тому доказательство, несмотря на сок понимания, переданный ей Ацил. Понимание должно было даровать силу и уверенность, но слабый разум исказил их, сделав инструментами самообвинения и жалости к себе.

Во время искания сок иссякнет. Кровь Келиз уже разжижает дар Ацил, а ежедневной добавки не будет. Дестриант вернется к природному уровню разумения, убогому по любым меркам. В бессмысленном странствии она станет обузой, лишней ответственностью.

Лучше бы ее убить как можно скорее; но увы, приказы Матери Ацил не допускают подобной гибкости. Дестриант должна найти Смертный Меч и Надежный Щит среди своей расы. Сег’Черок отчитался о неудачах первого выбора. Избранник — овл Красная Маска — оказался скопищем пороков.

Гу’Ралл не верил, что Дестрианту повезет больше. Люди могут процветать во внешнем мире, но так же плодятся и дикие ортены. Всего лишь преимущество быстрого размножения, иных добродетелей в них не найти.

Ши’гел поднял короткое рыло и раскрыл щели ноздрей, втягивая холодный воздух ночи. Ветер с востока, как и всегда, нес запах смерти.

Гу’Ралл погружался в жалкие воспоминания Дестрианта, поэтому знал, что спасения не найти на востоке, на равнине Элан. Сег’Черок и Ганф Мач были посланы на запад, в Овл’дан, но и там их ждали лишь неудачи. Север — запретное, безжизненное царство льда, скованных морей и жуткого мороза.