Дань псам (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 9
Собеседники уставились на него. По лицу Скорча можно было заподозрить, что он получил тяжелый удар в голову и еще не успел собрать разлетевшиеся мозги. Лефф просто скривил рожу: — Да, Крюпп. Список. Мы взялись за такое дело, потому что не знаем, чем заняться после внезапной… кончины Тяпка. Похоже, скоро в списке появятся и наши имена!
— Чепуха! Или, скорее, должен уточнить Крюпп, таковая угроза не нависает даже в случае грядущего невозвращения одолженных Крюппом монет. Списки подобного рода воистину опасны и, вполне вероятно, контрпродуктивны, и Крюпп находит их существование достойным осуждения. Мудрый его совет — расслабиться и не думать о таком исходе. Разумеется, все иначе, если вы обнаруживаете в карманах лишь пух, а крайний срок неумолимо приближается. Тогда нужен иной совет: победно окончите список, получите должную награду, немедля расплатитесь с Крюппом и очиститесь таким образом от скромных долгов. Увы, но альтернатива такова, что нам придется прибегнуть к совершенно иному решению проблемы.
Лефф облизал губы. — И какое это будет решение?
— Ну, скромное участие Крюппа в укорочении списка, разумеется. За скромный процент.
— Ты готов помогать нам в ловле бедолаг из списка?
— Сделать так в интересах Крюппа, учитывая наличие долга между ним и вами двоими.
— И какой процент?
— Ну, разумеется, тридцать три.
— Ты назвал это скромным?
— Нет, я назвал это крошечным. Дражайшие партнеры, вы отыскали хоть одного человека из списка?
Ответом послужило жалкое молчание. Скорч все еще выглядел сконфуженным.
— В Даруджистане, — сказал Крюпп, вздохнув так гордо, что две упрямые пуговицы на жилете с трудом выполнили свой долг, — нет ни одного человека, которого не сумел бы отыскать Крюпп. — Он откинулся в кресле. Бравые пуговицы заблестели от гордости.
Крики, грохот двери; Миза выкрикнула имя Крюппа.
Крюпп вздрогнул и вскочил с места, но не смог ничего разглядеть через головы посетителей — как на подбор рослых. Как унизительно! Ему пришлось обогнуть столик и с пыхтением пробираться к бару, куда Ирильта уже протащила покрытого кровью Муриллио и положила на стойку, разбросав кубки и тарелки.
«Ух ты». Крюпп встретился глазами с Мизой, отметил ее страх и тревогу. — Миза, немедленно позови Коля.
Бледная женщина кивнула.
Толпа расступилась перед ней, ибо, как говорят в квартале Гадроби, даже пьяница лучше дурака. Пьяные они или нет, но никто не глуп в достаточной степени, чтобы загородить дорогу этой женщине.
Двуручный меч Хватки лежит на столе, и острие его покрыто запекшейся кровью. Дергунчик положил рядом свой короткий меч (с еще более неприглядным лезвием). Два молчаливых свидетельства о материях, которые предстоит обсудить на срочной встрече.
Синий Жемчуг сел на конце длинного стола и пытался успокоить головную боль кружкой эля; Дымка замерла у двери, сложив руки на груди и опираясь о раму. Колотун сел в кресло слева от Жемчуга; все его нервы словно переселились в ногу — бедро и колено так и пляшут, а вот лицо застывшее. Он не желал встречаться взглядом ни с кем. Возле погрызенного крысами гобелена, остатка тех времен, когда бар был храмом, встал Дюкер, некогда Имперский Историк, а ныне сломленный старик.
Хватка была довольно-таки удивлена, узнав, что он принял приглашение. Вероятно, некие искры любопытства еще тлеют в пепле Дюкеровой души… хотя он, кажется, больше интересуется сюжетом выцветшего гобелена (воздушная флотилия драконов несется к храму, весьма похожему на тот, в котором они сейчас находятся).
Никто не казался желающим начинать разговор. Эта задача вечно падает на нее, словно раненая голубка. — Ассасины Гильдии взяли контракт, — сказала она намерено резким тоном. — Цель? Как минимум, я, Дергун и Жемчуг. А скорее всего, все мы, партнеры. — Она помедлила, ожидая услышать возражения. Тишина. — Дергун, мы отвергли все предложения о продаже?
— Хватка, — таким же тоном отвечал фалариец, — никто никогда не предлагал покупать это место.
— Чудесно, — ответила она. — Кто-нибудь слышал молву о возрождении культа К’рула? Какой-то Верховный Жрец явился в город и желает вернуть храм?
Синий Жемчуг фыркнул.
— И что ты намерен этим сказать? — требовательно сверкнула глазами Хватка.
— Ничего, — отвечал маг — напан. — Лично я ничего такого не слышал, Хва. Если Ганоэс Паран вернется оттуда, куда пропал, мы сможем получить точный ответ. И все-таки я не верю, что культ пытается занять прежнее место.
— Откуда знаешь? — спросил Дергунчик. — Ты их нюхом чуешь или как?
— Ох, не сегодня, — застонал Синий Жемчуг. — Никаких вопросов. Мокра изжевал мне все мозги, одни корки остались. Ненавижу Мокра.
— Это духи, — провозгласил Колотун своим странно нежным голосом. Метнул взгляд на Жемчуга. — Правильно? Они больше ничего не шепчут, как прежде. Не молят о крови. — Его глаза уставились на мечи. — Значит, здесь пролита кровь. Принесенная снаружи не считается. К счастью.
Дымка подала голос: — Дергунчик, попробуй не резаться при бритье.
— Внизу слышались странные шорохи, — сказала Хватка и нахмурилась, поглядев на Колотуна: — Говоришь, кто-то кормит треклятых духов?
Целитель пожал плечами: — Слишком скудно. Разницы нет.
— Нужен некромант, — провозгласил Синий Жемчуг.
— Мы не туда движемся, — сказала Хватка. — Контракт, вот что важно. Нужно понять, кто за этим cтоит. Найдем его, бросим долбашку в окно спальни, и все дела. Итак, — продолжала она, озирая слушателей, — нужно состряпать план атаки. Для начала — информация. Давайте послушаем ваши идеи.
Снова тишина.
Дымка отошла от двери. — Кто-то идет, — заявила она.
Они все уже слышали топот ног на лестнице, глухие проклятия вслед гостю.
Дергунчик взял свой меч, Синий Жемчуг не спеша встал; Хватка смогла уловить внезапное пробуждение магии. И подняла руку: — Подождите, ради Худа.
Дверь открылась.
Вошел широкоплечий, хорошо одетый человек. Он тяжело дышал; голубые глаза обежали всех, прежде чем остановиться на Колотуне. Тот встал.
— Советник Коль. В чем дело?
— Нужна ваша помощь, — ответил дарудж — аристократ, и Хватка хорошо различила тревогу в его голосе. — Высший Денал. Вы нужны мне. Прошу.
Не дав Колотуну ответить, Хватка вышла вперед. — Советник Коль, вы пришли один?
Мужчина нахмурился. Небрежно махнул рукой: — Скромный эскорт. Два стражника. — Только сейчас он заметил меч на столе. — Что такое?
— Хватка, — сказал Колотун, — я возьму Жемчуга.
— Мне не нравится…
Однако целитель оборвал ее: — Нам же нужна информация? Коль сможет пособить. К тому же они не могли послать за нами несколько кланов сразу. С одним вы разобрались. Гильдии требуется время придти в себя, назначить новых — хотя бы день у нас есть.
Хватка оглянулась на советника, который, если раньше не понял, что тут происходит, только что получил необходимые намеки. Сказала ему со вздохом: — Кажется, кто-то желает видеть нас мертвыми. Возможно, вы не захотите встревать в такое…
Но Коль потряс головой, не сводя взгляда с Колотуна. — Целитель, прошу.
Колотун кивнул скривившемуся Жемчугу. — Ведите, Советник. Мы с вами.
«… и обнаружил Оссерика, верного союзника, поверженным, и кровь была на лице его, и был он лишен сознания. И Аномандер пал на колени и воззвал к Тысяче Богов, кои поглядели сверху на Оссерика и узрели кровь на лице его. Милосердно они вернули его к сознанию, и он встал.
И так стоял Аномандер, и они обратились лицом друг к другу — Свет против Тьмы, Тьма против Света.
И гнев обуял Аномандера.
- Где Драконнус? — вскричал он верному союзнику. Ибо когда Аномандер покидал его, злой тиран Драконнус, Убийца Элайнтов, был рукою Аномандера повержен и лишен сознания и кровь была на лице его. Оссерик же, принявший обязанность охранять Драконнуса, пал на колени и воззвал к Тысяче Богов, ища милосердной их защиты от ярости Аномандера. — Я был превзойден! — воскликнул, отвечая, Оссерик. — Сестра Злоба поймала меня неведающим! О, Тысяча Богов отвернулись, и она смогла лишить меня сознания. Узри кровь на лице моем!
— Однажды, — поклялся Аномандер, и тьма его взметнулась ужасной бурей, и Оссерик отпрянул, словно солнце зашло за тучу, — окончится наш с тобой союз. Обновится наша вражда, о Сын Света, Дитя Света. Мы оспорим каждую пядь земли, каждый клок небес, каждую струю чистой воды. Мы будем сражаться тысячу раз и не будет милосердия между нами. Пошлю я бедствия на род твой, на дочерей твоих. Ослеплю я рассудок их Неведомой Тьмой. Рассею я их, смущенных, по мирам незнаемым, и не будет милости в сердцах их, ибо облако темноты разделит их с Тысячью Богов.
Таков был гнев Аномандера, и хотя он стоял один, Тьма против Света, сладость грела ладонь руки его, сладость лицемерного касания Леди Зависти. Свет против Тьмы, Тьма против Света — два мужа, ставшие орудиями двух сестер, дщерей Драконнуса.
И было решено между ними, что Аномандер вновь отправится в путь, дабы выследить злого тирана Драконнуса. Чтобы уничтожить проклятый его меч, мерзость в глазах Тысячи Богов. Оссерик же, решено было, отыщет Сестру Злобу, дабы учинить праведное отмщение.
Услышав клятву, Аномандером сказанную, постиг Оссерик корни ярости, ее породившей, и в молчании поклялся дать ответ свой в должное время. Сражаться, противостоять, оспаривать каждую пядь земли, каждый клок небес, каждую струю чистой воды. Но дела подобные стоит предать спокойной земле, дабы семя пробудилось к жизни.
Раздор Драконнуса остался между ними, как и судьба Злобы. Дети Тиам не взывали к отмщению! Кровь была на лицах слишком многих Элайнтов, и потому Аномандер и Оссерик возложили на себя роковую охоту.
Знай Элайнты все, что произойдет от этого, они лишили бы бурного дыхания своего и Аномандера, и Оссерика. Но судьбы были им неведомы, и потому рыдали Тысяча Богов…»