Охотники за Костями (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 125

Собственная кровь наполняла ныне горло Небрала.

"Нет, так кончиться не может…"

Двое других тоже умирали. Дераготы успели порвать их в клочья.

Далеко на западе одинокий выживший Д'айверс скорчился и упал на землю.

К нему подскочили трое Псов Тени. Прежде чем подойти, они переглянулись между собой — уловки — это значит…

Волчьи челюсти зажали шею Небрала, оторвали от грунта.

Т'ролбарал ожидал последнего их сжатия, убийства… но вместо этого зверь побежал, таща его над землей, и другие последовали за ним. На запад, на север, потом на юг, в пустоши.

Они неутомимо мчались в холодной ночи.

Беспомощный остаток Деджима Небрала не сопротивлялся — сопротивление было бесполезным. Быстрой смерти не будет — твари придумали ему какую — то иную участь. Он сообразил, что, в отличие от Дераготов, эти звери имеют хозяина. Хозяина, желающего сохранить жизнь Небралу. Непонятное, хрупкое положение — "но я еще жив. Еще жив…"

Яростная битва закончилась. Калам, лежавший около Быстрого Бена, прищурился и кое-как различил силуэты демонов — они помчались на запад, вдоль тракта, не бросив на людей и одного взгляда.

— Похоже, охота не окончена, — буркнул ассасин, стирая со лба едкий пот.

— О боги! — пробормотал Бен.

— Ты слышал этот вой, — продолжал Калам. Он сел. — Гончие Тени, не так ли, Быстрый? Итак, тут котоящеры, и громадные медведи-псы вроде тех, что убил Тоблакай в Рараку, и Гончие… маг, я не хочу больше идти по середине дороги.

— Боги, — снова прошептал человек рядом.

Радостный союз лейтенанта Прыща с Госпожой Удачи распался, когда через три дня после И'Гатана его патруль попал в засаду. Сброд голодных бандитов. Они побили их, но лейтенант получил арбалетный болт прямо в левое плечо и удар мечом прямо над правым коленом — мышцы там отделились, обнажив кость. Целители сумели залатать раны, нарастив грубые рубцы, но стреляющая боль никуда не делась. Он ехал в задней части забитого ранеными фургона. Наконец в поле зрения показались северное море и капитан Добряк.

Добряк молча забрался на повозку, ухватил Прыща за здоровую руку и вытянул наружу. Лейтенант чуть не упал, встав на правую ногу, и зашатался. Капитан тянул его за собой.

Прыщ сказал, задыхаясь: — Что за спешка, капитан? Я не слышу тревоги…

— Ты просто не слушал, — бросил в ответ Добряк.

Прыщ огляделся — нервно и торопливо — но не заметил ни бегущих солдат, ни дующих в трубы сигнальщиков. Лагерь быстро разрастался, люди в плащах и капюшонах толпились у костров — с моря задувал резкий бриз. — Капитан…

— Мои офицеры не страдают от пары вырванных из носа волосков. В фургонах полно тяжелораненых, и вы им мешаете. Целители с вами закончили. Пора разминать раненую ногу. Пора снова стать солдатом — прекрати хромать, черт тебя дери! — вы подаете дурной пример окружающим, лейтенант.

— Простите, сэр. — Потный Прыщ старался не отстать от командира. — Могу задать вопрос? Куда мы идем?

— Поглядеть на море. Потом вы примете командование над побережными постами, первая смена. Настоятельно советую произвести проверку доспехов и оружия, ибо я намерен вскоре сам все там осмотреть.

— Слушаюсь, сэр.

Впереди, над серым, покрытым белыми барашками волн морем, стояли высшие офицеры Четырнадцатой Армии. Адьюнкт, Нил и Нетер, Кулаки Блистиг, Темул и Кенеб. Неподалеку находились завернувшаяся в тяжелый кожаный плащ Т'амбер, вождь Желч и его вечный помощник Имрал, а также капитаны Рутан Гудд и Мадан'Тул Реде. Не хватало лишь Тене Баральты; лейтенант уже успел услышать, что Кулак по — прежнему плох, лишился глаза и руки, и лицо его страшно обожжено. Капитан Добряк за ним не явился, что означало — Алый Клинок будет лечиться и дальше.

Рутан Гудд тихо говорил Реде и двум хундрилам: — … просто упал в море — те рифы, там, где волнуется море — это место городской крепости. Ее окружал островок — кольцо земли — и к берегу вел мост — от него остались только опоры, видимые при отливах. Говорят, причиной стало падение анклава Джагутов далеко на севере.

— Как остров мог затонуть? — воскликнул Желч. — Чепуха, капитан.

— Т'лан Имассы сломали джагутскую магию — лед ослаб, растаял, и уровень морей поднялся. Достаточно, чтобы подрыть молы и само основание крепости. Все это случилось тысячи лет назад…

— Так ты не просто солдат, а историк? — спросил вождь. В свете заходящего солнца его татуированное лицо окрасилось тусклым пурпуром.

Капитан пожал плечами: — Лучшая карта Семиградья, которую я видел, была фаларийской. На ней отмечены опасные места побережья — до самого Немила. Ее копировали множество раз, а оригинал восходит к тем временам, когда пользовались лишь оловом, медью, свинцом и золотом. Торговля Фалара и Семи Городов имеет долгую историю, Вождь Желч. Это понятно, ведь Фалар лежит между Квон Тали и Семиградьем.

— Капитан Добряк заметил: — Странно, но вы не похожи на фаларийца. И имя у вас не тамошнее.

— Я родом с острова Бой, капитан. Он лежит напротив Внешних Глубин. Это самый отдаленный из цепи островов; наши предания говорят, что мы — остатки первоначального населения Фалара. Рыжие и русые островитяне, которых вы зовете фаларийцами — на самом деле пришельцы из восточного океана, с той стороны Пучины Искателя или с неведомых островов, ускользнувших от глаз наших путешественников. Они не помнят своей прародины, даже думают, что вечно жили здесь. Но древние карты говорят иное: все наши земли назывались Боевыми островами, а слово "Фалар" было картографам неизвестно.

Прыщ не мог расслышать, о чем беседовала Адъюнкт с приближенными — ветер и бормотание Гудда заглушали всё. Нога лейтенанта сильно болела, он не мог найти положения, в котором было бы удобно стоять. И еще ему становилось холодно. Пот готов был замерзнуть на коже. Лейтенант мог думать лишь об одеялах, оставшихся в палатке.

"Бывают времена", — мрачно подумал он, — "когда мне очень хочется убить капитана Добряка".

Кенеб смотрел на тяжелые волны Кокаральского моря. Четырнадцатая Армия обошла Сотку и уже удалилась от города на тринадцать лиг. Его слух ловил обрывки разговоров ехавших сзади офицеров, но свист ветра заглушал почти все слова. Да и слишком уж внимательно прислушиваться не стоило.

Маги и офицеры, скакавшие рядом с Кенебом, молчали. Сказывались усталость и желание поскорее перевернуть страшную, наводящую на тягостные воспоминания страницу истории Четырнадцатой.

Марш был напряженным. Сначала армия шла на юг, потом на запад, потом повернула на север. Где-то в окрестных морях поджидал флот галер и транспортных судов. Слава богам, их скоро погрузят на борт. Потрепанные легионы смогут покинуть чумной континент.

"Поплывем… вот только куда?"

Он надеялся, что домой. На Квон Тали. Хотя бы временно — организоваться, получить пополнение. Выплюнуть последние песчинки Худом целованной пустыни. Он вернется к жене и детям — и пусть встреча поднимет старые обиды и трения! В их совместной жизни было слишком много ошибок; даже редкие моменты единения окрасились в памяти горькой желчью. Минала. Его невестка сделала то же, что сделали многие жертвы: спрятала раны, сделала вид, что жестокого насилия не происходило, заставила себя поверить, будто вся вина лежит на ней, не на безумце — муже.

Кенеб боялся, что смерти ублюдка окажется недостаточно. Придется кропотливо извлекать корни и нити, сплетшиеся в беспорядочную сеть. О, этот проклятый гарнизон! Жизни, связанные незримыми, но прочными веревками невысказанных обид и не оправдавшихся надежд, обманов и самообманов — чтобы порвать их, понадобилось восстание размахом в материк. "Но раны так и не исцелились".

Он прошагал далеко, только чтобы видеть, как Адъюнкт и ее клятая Армия оплетаются теми же нитями. Наследием измены, осознанием невыносимой истины: некоторые деяния не отменить и не исправить.