Охотники за Костями (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 40

— Какое? Побивание камнями или убийство бхок'аралов?

— Странная ты, Семар Дев. Ну да, ведьма и создательница бесполезных вещей…

— Подзорная труба бесполезна!?

— Нет, я понял ее назначение. Но на полке…

Женщина откинулась на спинку кресла. — Я создала бесчисленное множество вещей, могущих оказаться полезными многим людям. Передо мной выбор. С каждым новым изобретением я спрашиваю себя: какие злоупотребления возможны? Весьма часто прихожу к заключению, что вред перевешивает возможную пользу. Я назвала это Первым Законом Изобретателя.

— Ты одержима законами.

— Может быть. Но этот закон прост, как и положено хорошим законам.

— И на это тоже есть закон?

— Скорее не закон, а основной принцип. Во всяком случае, этика — важнейший предмет размышлений изобретателя. После самого изобретения.

— И ты назвала это простым?

— Закон прост, размышления трудны.

Она помолчала, встала и подошла к письменному столу. Уселась, взяв стило и восковую табличку. — Не доверяю философии, — заговорила она, одновременно начав писать. — Но от ее проблем не отворачиваюсь… когда они бьют меня в лицо. Не то чтобы я была особенно красноречива. Мне больше подходит работа с предметами, чем со словами. А вот ты, кажется, наделен недюжинным талантом к… гм… убедительной ясности.

— Слишком много болтаешь.

— И точно. — Она записала только что родившиеся глубокомысленные слова — Карса Орлонг вдохнул в них более глубокое содержание, чем она сама поначалу предполагала. Помедлила, силясь счесть его гений игрой слепого случая, ложной мудростью или дикарской спесью. Но нечто говорило ей, что Карсу постоянно недооценивают, и она не желала впасть в ту же ошибку. Положила стило, встала. — Я иду исследовать убитого тобой демона. Ты со мной?

— Нет, я уже очень близко его изучил.

Семар взяла кожаный мешок с хирургическими инструментами. — Прошу, оставайся здесь и постарайся ничего не ломать.

— Как ты можешь называть себя изобретателем, если не любишь ломать?

Она оглянулась, застигнутая врасплох его словами. Тоблакай терся макушкой о потолок даже в этой, самой высокой комнате дома. Какие… странные у него глаза. — Постарайся не ломать МОИ вещи.

— Хорошо. Но я голоден. Принеси еды.

Труп рептилии валялся на полу одной из подземных пыточных камер дворца. Его охранял отставной дознатчик. Впрочем, Семар обнаружила стража спящим в углу и предоставила сопеть носом и дальше. Расставила вокруг тела четыре больших фонаря, опустилась на колени и развязала мешок, извлекая из него блестящие инструменты. Наконец, закончив все приготовления, уделила внимание трупу.

Зубы, челюсти, выпученные глаза — все признаки высших хищных. Этот, скорее всего, охотился из засады. Но он не из породы речных ящериц. Череп над глазницами выступает вверх и в стороны, лобные части массивны. Сам размер мозга предполагает разумность. Или же кости просто абсурдно толстые.

Обрезав оторванную, мятую кожу, она обнажила куски сломанной черепной коробки. Ну, не такие уж толстые кости. Вмятины показывали, что Карса Орлонг вволю попользовался кулаками. Удивительная сила, ясно — и столь же удивительная воля. Мозг, покрытый вздутиями лопнувших сосудов и потеками крови, местами просто раздавленный, был поистине большим, хотя и устроенным вовсе не так, как человеческий. Например, в нем больше долей. Шесть добавочных долей располагались под костными выступами, с глазными яблоками соединялись две пронизанные сосудами массы. Кажется, демон видел мир иным, может быть, более полно, чем видим его мы.

Семар извлекла изувеченный глаз и с удивлением обнаружила на нем две линзы, вогнутую и выпуклую. Отложила орган для дальнейшего изучения.

Рассекая толстую, покрытую чешуей кожу, она осмотрела область шеи, обнаружив, как и ожидала, очень толстые сосуды — для питания большого мозга. Перешла на область грудной клетки. Многие ребра были уже сломаны. Она насчитала четыре легких и под ними два добавочных легких, наполненных светлой кровью.

Затем ведьма прорезала стенку верхнего из трех желудков и отпрянула, уворачиваясь от струи кислоты. Лезвие скальпеля зашипело, металл покрылся патиной. С пола донеслось такое же шипение. В глазах защипало.

Желудок шевельнулся. Семар поспешно встала и отошла на шаг. Выползли черви. Уже десятка два извивалось на грязном полу. Они были длиной в указательный палец, сегментированные, цвета синеватой стали. Семар взглянула на разъеденный кислотой нож, бросила его и достала из мешка деревянные щипцы; осторожно ступив на край кислотной лужи, взяла одного из червяков.

Не червяка. Сотни ног со странными бахромками… да что ноги? Существо было неживым, механическим. Металл его тела невосприимчив к кислоте. Оно подергалось, обвившись вокруг кончика щипцов, и замерло. Семар потрясла инструмент, но существо было неподвижным, словно искривленный гвоздь. Паразит? Она так не думала. Нет, существуют животные, работающие на пользу друг другу. Кислотное "озеро" было их домом, и сами они каким-то образом служили демону.

Вздрогнув, она повернулась и увидела кашляющего дознатчика. Он встал на артритические ноги и неловко подошел к ней. — Семар Дев, ведьма! Чем так воняет? Надеюсь, не тобой. Ты и я похожи, не так ли?

— То есть?

— О да, Семар Дев. — Он поскреб в паху. — Мы срезаем слои человечности до самых костей, но где кончается человек и начинается зверь? Когда боль побеждает разум? Где таится душа и куда уходит, когда кончаются надежды плоти? Вопросы как раз для таких, как ты и я. О, как я хотел встретить тебя, поделиться знаниями…

— Ты палач.

— Кто-то же должен, — обидчиво сказал он. — В признающей пытку культуре должен быть палач. Семар Дев, наша культура ставит поиск истины превыше жизни любого человека. Понимаешь? О, — произнес он, подходя поближе к демону, — оправдания всегда просты. Можно отдать одну жизнь ради спасения многих. Жертва. Даже слова способны маскировать реальность. Почему пыточные расположены в подвалах? Утаить крики? Верно, но не только для этого. Здесь, — взмахнул он корявой рукой, — преисподняя человечности, гнилое сердце неприглядного.

— Я требую ответов у мертвого. Это не то же самое…

— Детали. Мы оба дознатчики. Срезаем броню, чтобы открыть тайную истину. Впрочем, я в отставке. Знаешь, они хотели, чтобы я учил других — сейчас, когда законы малазан отвергнуты и пытка вновь в чести. Глупцы. Чем я сам был плох? В чем смысл? Вот Фалах'д Кризасанан был особенным человеком! Ты была тогда девочкой, нет, даже младенцем. Ох, как он любил пытать. Не ради истины — он понимал, что все такое просто мелочи. Легко достижимые мелочи. Нет, его волновал вопрос более интересный. Как далеко можно вытащить душонку, запертую в увечном теле? Сколько всего с ней можно сделать, пока не порвется связь? Это был вызов, и о, как я старался явить все мое искусство!

Семар Дев увидела, что последние из механических червей перестали шевелиться. Она положила того, что повис на щипцах, в мешочек и аккуратно собрала инструменты, не забыв и найденные глазные линзы. Остатки тела она прикажет сжечь подальше от города, прах развеять по ветру.

— Ты не отужинаешь со мной?

— Увы, не смогу. Дела.

— Вот бы они привели сюда твоего гостя. Тоблакая. Ох, он был бы забавным.

Семар помедлила. — Сомневаюсь, что сумею зазвать его к тебе.

— Знаешь, Фалах'д уже подумывает.

— Нет, не знаю. Думаю, это будет ошибкой.

— Ну, такие вещи не нам решать…

— Что-то мне говорит: Тоблакай был бы рад повидаться с тобой. Но вышла бы очень короткая встреча.

— Нет, если я в раж войду!

— Думаю, Карса Орлонг умеет входить в раж лучше всех.

Она нашла Теблора изучающим собрание карт. Она разложил их на полу, принес и расставил вокруг себя несколько восковых вотивных свечей. Одну он держал в руке, внимательно разглядывая тонкий пергамент. Не поднимая головы, сказал: — Вот эта, ведьма. Земли и побережье к западу, северу… Я полагал, что Джаг Одхан продолжается далеко, к землям Треллей и Немилу, но тут показано совсем иное.