Полуночный Прилив (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 96

— Рабом.

— Но я Тисте Эдур.

— Да, Император.

Тот ухмыльнулся. — Дар возвращенной жизни.

— Вы Должник.

Рулад дернулся в кресле, глаза вдруг вспыхнули злобой: — Мы не равны, раб! Понял? Я не один из ваших Должников, я не летериец. — Он осел, монеты заскрежетали. — Возьмите меня Дочери. Весь этот вес…

— Прошу прощения, Император. Все верно. Вы не один из Должников. Наверное, вы и не раб. Хотя иногда чувствуете себя им. Когда одолевает усталость…

— Да, так и есть. Я устал. Вот и все. Устал.

Удинаас колебался. — Император, он говорит через вас сейчас?

Эдур нервно дернул головой. — Нет. Он не говорит через меня. Только шепчет советы, помогает найти слова. Повелевает мыслями — но мысли мои. Должно быть. Я не дурак. У меня есть разум. Да, так! Он просто просит ДОВЕРИЯ.

— Вы давно не ели, — сказал Удинаас. — И ничего не пили. Вы знаете голод и жажду, Император? Могу я принести что-то, чтобы поддержать ваши силы?

— Да, я поел бы. И… вина. Найди слуг.

— Сейчас же, хозяин.

Удинаас подошел к завесе, скрывавшей вход на кухню. В дюжине шагов по коридору обнаружил скорчившегося у стены слугу. Блеснули испуганные глаза. — Вставай, Виррик. Император желает вина. И еды.

— Бог будет есть?

— Он не бог. Еду и вино, Виррик. Подобающие императору. И поскорее.

Слуга подскочил, будто ударенный молнией.

— Ты в этом понимаешь, — сказал Удинаас спокойным тоном. — Тебя как раз этому учили.

— Я напуган…

— Слушай меня. Я расскажу тебе тайну. Ты всегда обожал тайны, а, Виррик?

Тот робко кивнул.

— Вот она. Рабам нет нужды бояться. Это Эдур есть чего бояться — что дает нам право смеяться им в спину. Помнишь, как ты делал это? Твоя излюбленная игра.

— Я… я помню, Удинаас.

— Хорошо. Теперь иди на кухню и расскажи остальным. Ваша тайна. Скажи им, и они последуют за тобой. Еда и вино. Когда все приготовите, принесите сюда и свистните, только тихо. Все как обычно. Виррик, нужно, чтобы все шло как обычно. Понял? И эта задача выпала нам, рабам.

— Пернатая Ведьма выбежала…

— Пернатая Ведьма молода и делает глупости. Я ей это говорил и еще скажу.

— Да, Удинаас. Ты раб императора. Ты имеешь на это право. В твоих словах мудрость. Думаю, мы будет тебя слушаться, хоть ты и Должник. Тебя… возвысили. — Он кивнул. — Пернатая Ведьма обманула нас…

— Не будь с ней суров, Виррик. Иди же.

Проследив за слугой, в спешке бросившимся по коридору, Удинаас повернулся и вошел в тронный зал.

— Почему ты долго? — почти панически выкрикнул Рулад. — Я слышал голоса.

— Доводил до Варрика ваши требования, Император.

— Ты слишком медлителен. Нужно быть быстрее, раб.

— Буду, хозяин.

— Нужно всем сказать, что они должны делать. Кажется, никто сам за себя думать не умеет. — Удинаас промолчал и даже не улыбнулся, хотя в уме понеслись неуместные сравнения.

— Ты полезен нам, раб. Нужно будет… напоминать… снова. В неожиданные моменты. Это ты и будешь делать для нас. Это, а также в положенное время заказывать еду и питье.

— Слушаюсь, хозяин.

— Теперь ожидай, пока мы подремлем.

— Конечно, хозяин.

Он встал в дюжине шагов, ожидающий, бдительный.

Дистанция между императором и рабом.

На мосту Тралл увидел аквитора. Она стояла на середине, недвижимая, как испуганная лань. Взор ее не отрывался от главной дороги. Тралл не видел, что там могло привлечь ее внимание.

Он колебался. Но тут она повернула голову и встретила его взор. Для промелькнувшего между ними в этот миг не создано слов. Взор, который вначале был ищущим, а потом резко и неотвратимо выразил нечто совсем иное. Этот контакт прервался всего через мгновение — инстинктивная реакция с обеих сторон.

В следующие секунды они неловко молчали. Тралл ощущал где-то глубоко в груди полнейшую пустоту, и сражался против этого чувства.

Серен Педак заговорила первой: — Места не осталось, Тралл Сенгар?

Он понял. — Да, аквитор. Места нет.

— Думаешь, мог бы устроить все по — иному?

Вопрос прошелся слишком близко к бессловесному пониманию, которое они разделили всего миг назад. Он уловил в ее глазах проблеск… чего-то. Он чуть не пошатнулся, вымолвив «правильный» ответ.

— Я служу моему Императору.

Искра погасла, сменившись холодным оценивающим взором, без труда проникшим через его защитные стены. Словно нож в грудь. — Понятно. Простите меня. Слишком поздно для таких вопросов. Мне пора уезжать, сопровождать Бурака Преграду в Трейт.

Каждое слово будто проворачивало тот нож, хотя внешне они были невинными. Он не понял, почему слова — и ее взгляд — смогли ранить его так глубоко, что хотелось плакать. Отречения. Признания. Вместо всего этого он подчеркнул разрыв эфемерной симпатии небрежным движением плеч. — Добрый путь, аквитор.

И все. Он чувствовал себя трусом.

Она уходила. Он смотрел вслед, думая о пути своей жизни и жизни аквитора, о препятствиях, о ямах — возможно, бездонных. Равновесие восстановлено, но сам путь изменился.

Сделанный выбор не отменить. Сколько было этих моментов… Тралл гадал, не присутствует ли он при одном из таких.

Глава 14

Из темноты раздался голос: — Старик, не ходил бы ты этой улицей…

Багг оглянулся. — Спасибо за совет, — ответил он, не сбавляя шага.

В десятке шагов впереди он учуял запах свежепролитой крови. Шаги позади предупредили, что дозорный встал за спиной, вероятно, чтобы отрезать путь к отступлению.

— Я тебя предупредил.

— Я тот, за кем посылали, — сказал Багг.

Из темноты вынырнули еще четверо — все явные головорезы. Хотя испуганные.

Дозорный обошел Багга, чтобы поглядеть ему в глаза. — Ты Ждущий? Ты не такой, как я думал.

— Что тут стряслось? Кто убит, и кто его убил?

— Не «кто» убил, скорее «что», — буркнул один из четырех. — Мы сами не понимаем. Только что большое, спина черная как вода в канале, на руках шипы. Глаза как у змеи, и светятся серым.

Багг понюхал воздух, стараясь выделить что-то помимо запаха крови.

— Оно порвало Толстого Дрына на куски, вон как. Потом влезло в дом.

Слуга обратил взор туда, куда указывала рука говорившего. Заброшенный храм, осевший с одного угла, черепитчатая крыша накренилась на сторону. Багг хмыкнул. — Это был последний храм Точек Опоры?

— Не нас спрашивай.

— Культ выдохся уже сотню лет назад, — продолжал слуга, щурясь на развалины. Широкий, зияющий вход, перекрытый длинной каменной балкой, когда — то стоял на три ступени выше улицы. Которая тогда была проспектом. Сейчас же он с трудом различил на поверхности угол верхней ступени. Наваленные за годы кучи мусора кто-то, кажется, перерыл совсем недавно. Багг оглянулся на пятерых негодяев: — А вы чего здесь ошивались, а?

Последовал обмен взглядами. Дозорный вздохнул: — Прятались.

— Прятались?

— Девочка… ну, она…

— А. Понятно. — Багг снова уставился на вход.

— Погоди, старик, — сказал дозорный. — Ты ж не пойдешь прям туда?

— Ну, а чего вы от меня ждете?

— Мы ждали, чтобы ты… гм… позвал стражу или кого-то. Может, мага. Или трех.

— Я могу это сделать. Но вначале нужно узнать, с чем мы имеем дело. — Багг вошел в брошенный храм. Густой, сырой воздух, почти абсолютная тьма. Запах свежевскопанной земли, а потом — тихое дыхание. Тихое, глубокое, медленное. Слуга сосредоточился на источнике звука. — Хорошо, — промурлыкал он, — давно ты не вдыхал свежего воздуха. Но это не дает права рвать на куски несчастных людей. Я не прав?