Вопреки. Том 2 (СИ) - Бэй Анна. Страница 16

Дожидается, когда я сяду и садится сам. Как же я не заметила глиняную бутылку рома на полу за диваном? Думаю, она ещё полная, потому что осколки другой такой бутылки рассыпаны вдоль стены за моей спиной.

- Сегодня настоящий шахматный поединок, - проговаривает он каждое слово очень чётко.

- Вы сказали... блиц. В прошлый раз на партию потребовалось 1,5 часа.

- В прошлый раз у нас должен был получиться рапид, но ты вышла за рамки времени. Сегодня задание другое, - он делает паузу, пока у меня перехватывает дыхание от ужаса моей не подготовки.

Блиц - это поединок в 15 минут... 15! Всего какая-то четверть часа, это же нереально! Я не знаток каких-то замысловатых шахматных схем, я абсолютный дилетант! У меня и раньше шансов не было, а теперь...

- Я думал о твоей нерешительности, - как будто снова читает мои мысли, - Знаешь, что я понял? - смотрит так пытливо и леденяще, что мне некомфортно, - У тебя недостаточно мотивации. В этот раз, всё будет иначе, у нас будут ставки.

- Но мне...

- Заткнись, - ждёт подчинения и добивается своего. Он до крайности резок и слова просто застревают в моём горле. Я знаю себя: с этой минуты я буду молчать, потому что теперь мне жутко обидно. Не хочу говорить с ним, - Несмотря на кошмарную обстановку вокруг, мне нравится этот диван, и, если ты проиграешь, то... сама знаешь. Правила такие: по исходу 15 минут выигрывает тот, кто ставит мат, либо у кого действующих фигур больше.

Да, меня тянет к Хозяину незримой связью, я постоянно думаю о нём и меня съедает желание оказаться с ним, но... я не хочу, чтобы он смотрел на меня как на мясо. Он полон агрессии, злости и расчёта, я не хочу, чтобы он прикасался ко мне. Инстинктивно отползаю назад и поджимаю колени к себе, потому что понимаю, что... у меня нет выбора.

А он кладёт руку на хлыст, что висит на его поясе. Плохой, очень плохой знак!

Его правая рука тянется к часам и заводят будильник на 03:50, выделяя на партию ровно 15 минут.

- Тик-так, Алиса, тик-так!

Ну никак он не похож на белого кролика с карманными часами, хоть убей! Я делаю ход пешкой и жду его ответный ход. Проходит семь минут и за это время я потеряла уже восемь фигур, а он только три. Через две минуты я ещё завладела тремя, но потеряла второго коня. Нагнетая обстановку, он встаёт и ходит по комнате, распивая ром, играет он не глядя с помощью телекинеза, а в это время начинаю паниковать.

Тяну руку к слону, чтобы сдвинуть, но тут слышу прямо над ухом:

- Подумай хорошенько.

Моя рука зависает в воздухе и меня словно парализует. Не могу думать, не могу оценить обстановку, я вдруг забыла, что за фигуры передо мной, как они ходят.

- Я... я...

- Вижу.

Он без церемоний хватает меня за руку и выдёргивает с дивана, бросая в стену. Ударяюсь спиной, а в ступни впиваются осколки глиняной бутылки. Блэквелл вытаскивает хлыст и бьёт им в двадцати сантиметрах от моей щеки, а я чувствую сотрясение воздуха совсем рядом, но молчу, потому что он ждёт лишь слова, чтобы сорваться с цепи.

- Ну же... - требовательно говорит он, и в его лице свирепый зверь, жаждущий воли, - За пределами этой комнаты ждать твоего хода не будут! Долго думаешь - теряешь ход, необдуманно ходишь - теряешь фигуры! Ждать тебя, соблюдать правила, жалеть - ничего этого не будет, Алиса, тебя съедят, а хуже того: всех, кем ты дорожишь.

- Вы игрок, а не я. Я - фигура.

- Представь, что меня нет! НЕТ МЕНЯ!

Его нет? Нет-нет-нет, это слишком свежо в моей памяти, я не хочу вспоминать... как он висел трупом в цепях под шатром весь синевато-белый от потери крови, как не дышал почти, как... боже.

Я хочу заплакать, но никто не должен видеть. Кошусь на часы, а осталось лишь две минуты.

Я стою у стены и судорожно хватаю воздух ртом.

Его не может не быть, так нельзя, ведь меня тоже не будет. Я отвергаю тот мир, где нет Винсента Блэквелла, такое мир мне не нужен.

Мозг начал судорожно искать варианты, и голова разрывалась от того потока, что хлынул на меня с адреналином:

- Ваш ход, - говорю я очень тихо и снова рядом удар хлыста. Сто секунд мы играли не смотря на доску, лишь усилием мысли и с каждым ходом хлыст бил ко мне всё ближе. Хозяин смотрел мне в глаза всё так же яростно, пил ром и бил, пока...

Звук будильника разрезал воздух так же, как до этого делал хлыст.

Большой глоток из бутылки и тяжёлый взгляд Хозяина, знаменующий мой приговор:

- Ну вот и всё.

- Не всё, - меня подводит голос.

- Время вышло, Алиса.

- Пат, Милорд.

Он резко оглянулся на доску и снова посмотрел на меня уже с улыбкой. Молчал и разглядывал меня, опуская взгляд всё ниже и ниже.

У меня всегда странная реакция на стресс. Выброс адреналина делает из меня машину, я могу делать невозможное в короткий срок, но потом...

Жутко дрожу. Вся.

Хозяин идёт ко мне и подносит бутылку к моим губам, в горло сочится обжигающий напиток, который как нельзя кстати!

Нет больше злости, нет больше угрозы на удивительно мужественном лице моего Хозяина. Он трёт свой обросший подбородок и тихо говорит мне:

- Зря ты пришла босиком, теперь все ноги изодраны в мясо.

Берёт меня на руки очень осторожно и несёт на диван, а я резко вцепилась в него и начала вырываться, потому что увидела шахматную доску, на которой две чёрных фигуры и одна белая. Да, я объявила пат, но его фигур всё равно больше, а значит, по условиям нашего блица он всё-таки выиграл.

Я - Примаг, как и он, но моих сил недостаточно, чтобы противостоять ему, он это знает. Садит на диван и садится передо мной на колени на пол, берёт мои ступни и вытаскивает телекинезом осколки. Ром обжигает мои порезы, но я всё так же молчу, хотя мне больно.

Я вижу прежнего Хозяина: сосредоточенного и серьёзного. Он всецело погружён в процесс лечения моих ног, а я слежу лишь за ним. Когда он закончил, то поднял глаза на меня и нахмурился:

- Ты теперь не будешь со мной говорить? - я молчу, Хозяин садится со мной совсем рядом, - Так нужно было, ты это понимаешь? У меня очень мало времени, чтобы научить тебя.

Мало времени! МАЛО ВРЕМЕНИ!?

- У Корфа на партию было 7 грёбанных лет, а у меня 15 минут! Да он умел играть ещё в утробе матери!

Ох и зря же я обратилась к такому приёму! Нельзя было вообще эту тему поднимать, это переход на личности, это... низко.

Изумрудные глаза блеснули сталью и губы Хозяина сжались, что явно не предрекало ничего для меня хорошего:

- Корф, значит, - его рука небрежно коснулась моего медальона, - Мило беседуете!

Отвернулся.

- У тебя плотину сорвало после Франции? Я всё понять могу: бешенный темп постижения магии и гормоны, но... - резко встал и сделал большой глоток из бутылки.

- Ничего не было, Милорд.

- КОНЕЧНО НЕ БЫЛО, БЛЯДЬ, Я ЖЕ ЗАПРЕТИЛ! - бутылка полетела в стену за моей спиной и осколки вместе с брызгами рома наполнила уже всю комнату.

Теперь отвернулась я в надежде найти укрытие. Не от осколков, а от него. Моя кровь уже запачкала диван, но вряд ли кто будет переживать из-за старого ветхого дивана в жуткой комнатушке без окон.

Что дальше?

Дальше он снова сел рядом и положил мои ноги себе на колени, пачкая теперь и свои брюки моей кровью. Его голос снова зазвучал успокаивающе и знакомо:

- Я пьян. Не стоило приходить к тебе таким.

Поворачиваюсь к нему лицом и жду. Слова всё ещё стоят в горле.

Вспыльчив и непредсказуем, такой он. Вот сейчас он берёт из своего пакета какую-то баночку и серебряную ложку, открывает её, и я понимаю, что это что-то вроде варенья. Он съедает ложку этого джема и вдруг немного улыбается.

Сказать, что это странно, значит очень недооценить ситуацию, потому что я почти в таком шоке от увиденного, как и от блица. Он приближается и снова зачерпывает джем ложкой, протягивает мне:

- Я не жадный.

Он пихает мне в рот ложку, и я не сопротивляюсь. Честно говоря, в этот миг в очередной раз у меня преобладали похотливые мыслишки, которые и так слишком навязчиво оккупируют мою голову всякий раз, когда Хозяин появляется рядом. Говорили добрые люди: никогда не смотри в глаза мужчине, когда засовываешь что-то в рот. Я проигнорировала этот совет, послушав зов тела, и ничего удивительного, что ложка, которую держал Герцог, сначала очень осторожно коснулась моих приоткрытых губ, а потом осторожно проскользнула в полость рта. Он сам немного открыл губы и смотрел то мне в глаза, то на мой рот. Он облизнул свои губы, и его глаза почернели, взгляд стал... ох!