Мэдук - Вэнс Джек Холбрук. Страница 6
Кларактус повернулся к королю: «Должен поздравить вас, государь, с тем, что вас окружают люди, беззаветно преданные защите ваших интересов! Кто может устоять перед их благородной яростью? Напустите их на визродских кельтов, причиняющих вам в последнее время столько головной боли!»
Сэр Гюнемер тихо зарычал: «Кельты не имеют отношения к обсуждаемому вопросу».
Король Одри глубоко вздохнул и надул щеки, растопырив черные усы: «По правде говоря, визродские кампании не принесли нам ни славы, ни удовлетворения».
Гюнемер стал говорить быстро и серьезно: «Государь, в Визроде мы столкнулись со множеством затруднений! Быдло прячется за каждым кустом, за каждой болотной кочкой; как только мы пытаемся взять их в окружение, они растворяются в горных туманах, а потом набрасываются на нас с тыла с оглушительными воплями и сумасшедшими кельтскими проклятиями — что, естественно, приводит солдат в замешательство».
Герцог Кларактус громко рассмеялся: «Лучше бы вы муштровали солдат не на парадных плацах, а в боевых условиях — может быть, тогда они не стали бы делать в штаны, услышав проклятия из тумана».
Сэр Гюнемер выругался: «Дьявольщина! Что вы себе позволяете, герцог? Никто еще не насмехался над моей службой королю!»
«Я тоже возмущен! — заявил сэр Рудо. — Что такое кельты? Мелкая неприятность! Мы скоро с ними покончим».
Король Одри поморщился и громко хлопнул в ладоши: «Успокойтесь, замолчите! В моем присутствии не должно быть никаких ссор!»
Герцог Кларактус поднялся на ноги: «Ваше величество, мне пришлось прибегнуть к нелицеприятным выражениям, чтобы довести до вашего сведения действительное положение вещей, не пытаясь его приукрасить. Теперь, с вашего позволения, я хотел бы освежиться и отдохнуть».
«Разумеется, мой верный Кларактус! Надеюсь, вы присоединитесь к нам за ужином?»
«Сочту за честь, ваше величество».
Кларактус удалился. Сэр Арчем провожал его взглядом, пока он шествовал по газону, после чего, неодобрительно хрюкнув, повернулся к собеседникам: «До чего неприятный субъект!»
«Верный вассал, отважный в бою, как разъяренный кабан — в этом невозможно сомневаться, — заявил сэр Рудо. — Но, как большинство провинциалов, он за деревьями не видит леса».
«Провинциал? Если бы только! — возразил сэр Гюнемер. — Неотесанный мужлан, недостойный своего титула! От его плаща воняет, как от подстилки в хлеву! А как он себя ведет? В Фалу-Файле так выражаются только конюхи!»
«По-видимому, эти свойства взаимосвязаны и, вероятно, происходят из одного источника, что заставляет усомниться в чистоте его происхождения», — задумчиво сказал сэр Рудо. Помолчав, он осторожно спросил короля: «А какого мнения придерживается ваше величество?»
Одри ответил не сразу: «Над всем этим придется поразмышлять. Такого рода решения нельзя принимать скоропалительно».
К столу на газоне приблизился сэр Трамадор. Наклонившись, он прошептал королю на ухо: «Государь, вам пора переодеться. Мантия приготовлена».
«Это еще зачем?» — жалобно воскликнул Одри.
«Осмелюсь напомнить вашему величеству, что сегодня вам предстоит председательствовать в суде».
Одри укоризненно взглянул в глаза сенешалю: «Вы уверены?»
«Совершенно уверен, государь! Участники тяжбы уже собираются во Внешней палате».
Одри нахмурился и вздохнул: «Значит, теперь мне придется ковыряться в чужих глупостях, в алчных претензиях, во всей этой ерунде, до которой мне нет никакого дела! В суде у меня от скуки сводит скулы и в глазах темнеет! Трамадор, у вас есть хоть капля сострадания? Как только мне удается на минутку передохнуть, вы снова начинаете мне докучать!»
«Сожалею, что возникла такая необходимость, ваше величество».
«Ха! Что ж, закон есть закон! Каждый вынужден выполнять свой долг — похоже на то, что мне уже не отвертеться».
«К сожалению это так, ваше величество. Где вы предпочитаете вершить правосудие — в Тронном зале [4] или в Старой приемной?»
Одри задумался: «Какие дела предстоит решать?»
Сэр Трамадор передал королю пергаментный свиток: «Вот перечень, ваше величество, снабженный примечаниями и выводами секретаря суда. Как вы можете видеть, требуется повесить одного грабителя и высечь трактирщика, разбавлявшего вино. Более существенных дел, кажется, не предвидится».
«Да-да. Пойдемте в Старую приемную. Никогда не чувствую себя в своей тарелке, сидя на Эвандиге. Мне кажется, что он подо мной вздрагивает и ерзает — необычное ощущение, вы не находите?»
«Несомненно, ваше величество!»
Судебные разбирательства скоро закончились. Одри вернулся в частные апартаменты, где слуги переодели его в костюм, приличествовавший королю после полудня. Одри, однако, не торопился выходить к придворным. Отпустив слуг, он опустился в кресло и глубоко задумался — герцог Кларактус поставил его в трудное положение.
Помышлять о том, чтобы взять Поэлитетц штурмом, было, разумеется, нелепо. Вооруженное столкновение с королем Эйласом пошло бы на пользу только Казмиру Лионесскому.
Одри поднялся на ноги и принялся расхаживать из угла в угол, опустив голову и заложив руки за спину. Учитывая все обстоятельства, невозможно было не признать, что Эйлас всего лишь заставил его непредвзято смотреть в глаза действительности — такой, какова она есть. Даот подвергался опасности, но она исходила не из Ульфляндии и не из Тройсинета; она исходила из Лионесса.
Кларактус не только привез плохие вести, но и сумел намекнуть на некоторые неприятные аспекты положения вещей, которые Одри предпочитал игнорировать. Даотские солдаты красиво маршировали в парадных униформах, но даже Одри понимал, что их способность успешно воевать оставляла желать лучшего.
Одри вздохнул. Для устранения возникших проблем требовались меры столь решительные, что одна мысль о них заставляла его воображение судорожно смыкаться подобно прикосновению к чувствительным усикам венериной мухоловки.
Король Одри раздраженно воздел руки и потряс ими. Все должно быть хорошо — иначе не может быть! Если проблему можно игнорировать, значит, она не заслуживает внимания. Вполне разумный принцип: любой сошел бы с ума, пытаясь исправить все недостатки Вселенной!
Восстановив таким образом некоторое равновесие духа, Одри позвал слуг. Ему на голову надели модную шляпу с тульей набекрень и пунцовым плюмажем. Король Одри надул щеки, распушил усы и вышел из апартаментов.
Лионесское королевство простиралось по всему Южному Хайбрасу от Кантабрийского залива до Прощального мыса, смотревшего в Атлантический океан. В замке Хайдион на окраине города Лионесса король Казмир держал бразды правления гораздо крепче короля Одри. При дворе Казмира строго соблюдались протокол и этикет: в Хайдионе преобладала величественная торжественность, а не показная пышность.
Супруга Казмира, королева Соллас, крупная апатичная женщина, ростом почти не уступала королю. Ее красивые русые косы укладывали венками на голове; она принимала молочные ванны, чтобы поддерживать белизну нежной мягкой кожи. Сыном и наследником Казмира был надменный и франтоватый принц Кассандр; кроме того, королевскую семью пополняла принцесса Мэдук — предположительно внучка Казмира, дочь печальной принцессы Сульдрун, покончившей с собой девять лет тому назад.
Замок Хайдион возвышался над столицей Лионесса, оседлав плечо невысокого горного отрога. Снизу он казался нагромождением тяжеловесных каменных блоков, увенчанным семью башнями различных размеров и форм: башней Лападиуса, [5] Высокой башней, [6] Королевской башней, Западной башней, Башней Филинов, башней Палемона и Восточной башней. Громоздкая конструкция и башни придавали Хайдиону не слишком изящный, но архаично причудливый внешний вид, резко контрастировавший с утонченным великолепием фасада дворца Фалу-Файль в Аваллоне.