Тьма миров (СИ) - Рябов Игорь Владимирович. Страница 122

— Представление окончено, — гнусаво прошамкала старуха, поторапливая спутника. — Шевели лаптями, малец. Нам пора своей дорогой топать. Эх, стара я стала для дальних прогулок… А князюшко-то ничяво, статный растёт, точь-в-точь в отца своего покойного. Вот Риард наверно порадуется за сынка. Покойся с миром его душа в Серых Пределах, хороший был правитель, добрый. Я ить до сих пор помню, как он мне лично своей рукою ажно целый золотой от щедрот души подал на пропитание… Я кому говорю, шибче перебирай ступалками, неслух! Чего ворон под ногами ищешь? Нет их тута, все улетели. И кошель с серебром никто тебе, бродяге безродному, на пути не подбросит, перевелись все дураки на белом свете. И в кого ты только такой уродился, телепень двугорбый?!.

Гоша поначалу не понял, какого лешего Своч так разболтался. Решился-таки профессию сменить на более мирную, вот и оттачивает актерское мастерство, репетируя образ ворчливой старухи-нищенки? Но потом краем глаза мальчишка уловил, с какой внимательной заинтересованностью проводил их взглядом стражник, попавшийся навстречу. Он, прислушиваясь, даже не поленился остановиться и оглянуться на двух побирушек, покидающих Змеиный Взгорок. Но, видимо, болтовня Батлера возымела действие, успокоив слишком бдительного стража.

Скоро дома остались позади. Неширокая, но укатанная грунтовка, по которой брела парочка странствующих нищих, разрубила надвое обширное поле, буйно колосящееся рожью, устремившись вдаль к темнеющей на горизонте щетине леса, похожей отсюда на неаккуратную шкиперскую бородку, клочковато обкромсанную полупьяным неумехой-цирюльником. Из-под обувки при каждом шаге вздымались облачка мельчайшей пыли, толстым слоем, чуть ли не на два пальца покрывшей дорогу. Над головой носились стрижи, охотясь за мошкарой, которой в воздухе роилось столько, что Каджи удивился метаниям птичек. Зачем так неистово шнырять из стороны в сторону, если можно просто разинуть клюв пошире и лететь прямо? Уже через пяток метров полета столько мошек в пасть набьется, как в отвал бульдозера, что без стакана газировки не проглотишь! А вот изредка порхающие над полем бабочки смотрелись красиво. Гоша едва не навернулся, заглядевшись на одну крупную, с ярко-пестрой расцветкой, и прозевав подвернувшуюся под ноги крохотную кочку. Пришлось юноше отчаянно вцепиться в плечо старухи, шустро ковылявшей на шаг впереди, иначе уткнулся бы носом в придорожную пылищу. А так едва вместе не навернулись. Но и не удержись Своч на ногах, уже не так обидно было б растянуться на дороге. Вдвоем-то веселее по-пластунски ползать.

— Гоша, смотри под ноги внимательнее! — недовольно пробурчала старушенция, скидывая с плеча его руку. — Нечего по сторонам таращиться, будто впервые в своей жизни это поле увидел. Да и не в последний раз, я так думаю. Не на веки вечные уезжаешь! Будет возможность, когда-нибудь вернешься погостить в свой родовой замок. И вообще, нам стоит поторопиться, если не хотим накликать на свои головы больших неприятностей. Забыл, что безвредное действие «Слезы Химеры» ограничено по времени? А нам с тобой вон до того перелеска в этих личинах надобно дойти. Там уже можно и скинуть их без риска нарваться на случайных зрителей, которые вмиг тебя опознают. Так что пошустрее пятками сверкай!

Батлер чуточку приподнял подол своей длинной рванины, чтобы шагалось удобнее, и споро засеменил вперед. Каджи старался не отставать от бойкой старушенции, но с его нынешним телосложением, не предназначенным для спринтерских забегов, поддерживать заданный кантилем темп получалось с трудом. Особенно доставала горбатая скособоченность. Мысленно глянув на свою походку со стороны, Гоша едва не расхохотался. Точь-в-точь уставший неуклюжий краб, выкинутый волной далеко за пределы пляжа. По мокрому песочку он еще мог бы резво побегать бочком, но не там, где теперь оказался.

— Своч, а как же те кантили, что нами сейчас притворяются?

— Да точно так же, как и мы, — быстро откликнулся Батлер, даже не обернувшись. — Периодически будут скидывать личины, чтобы дать возможность телу отдохнуть, а равновесию магических сил восстановиться. Если местность вокруг малонаселенная, то поедут, не прячась. А в селениях снова перевоплотятся в наши образы. За них не переживай, им проще, чем нам, потому что их там больше. Могут какое-то время и другие спутники крутыми вельможами покрасоваться. Им главное подальше от Змеиного Взгорка отъехать, где тебя в лицо каждый встречный куст знает и каждое деревцо помнит. Ну и конечно возле Маграда потребуется особую осторожность соблюдать, чтобы не проколоться. А вот нас всего двое.

Перед самой кромкой смешанного леса дорога раздвоилась. Одна, прямая, нырнула в чащобу, а другая, сломавшись почти под прямым углом на перекрестке, запетляла вдоль опушки, по пологой дуге огибая поле и тоненькой ниточкой истаивая возле горизонта. Батлер выбрал третий путь, свернув налево и углубившись в лес. Отойдя от дороги шагов на двадцать, чтобы их за частоколом стволов оттуда не увидели, он остановился, облегченно привалившись спиной к толстой березе, росшей уже тут, когда их обоих на этом свете еще и в планах не было. Недовольно сморщив крючковатый нос, Батлер прижал ладонь к боку, сквозь зубы процедив:

— Резвая старушка, но селезенка у неё пошаливает. Мне не терпится вернуть себе свое тело. Да и время уже поджимает.

Дождавшись, когда Каджи окажется рядом, приковыляв следом, кантиль вытащил из запазухи плоскую фляжечку и, выткнув пробку, отхлебнул изрядный глоток. А потом протянул её юноше.

— Глотни, обратная трансформация легче пройдет, по себе знаю. Только вначале сделай глубокий выдох.

Гоша послушно последовал совету, выдавив из одышливых легких остатки воздуха, и смело отхлебнул из фляги, запрокинув голову. Жидкость, едва попав в рот, кубарем сама собой скатилась в желудок, казалось, опалив по пути адским пламенем всё, начиная от кончиков губ и заканчивая… Впрочем, хорошо, что насквозь не прожгла ни его, ни одежду, ни землю на метр в глубину! Каджи не сразу и заметил, что застыл с разинутым ртом, окаменев, точно гранитный истукан с зажатой в ладони фляжкой. И как любая другая статуя, он, конечно же, не дышал. А зачем, раз и так неплохо стоится?! Но осознав происходящее, мальчишка не на шутку перепугался, отчаянно постаравшись вдохнуть хоть крошечный глоток воздуха. Получилось только с третьей попытки, когда глаза уже полезли на лоб от натуги и страха. И облегчения почти не настало: каждый новый вздох давался с боем и вдобавок опалял горло не намного слабее, чем выпитое перед этим. Юноша даже вскользь подумал, что не свежим лесным воздухом дышит, а раскаленной лавой вулкана, хотя её предпочтительнее пить, а еще лучше есть ложкой прямо из кратера.

— Своч, чем это ты меня отравил таким ядрёным? — вытирая выступившие слёзы, сипло поинтересовался Каджи у весело ухмыляющейся старухи.

— И в мыслях не держал тебя травить, Гоша, — с деланной обидой в голосе возмутился кантиль. — «Жёнушкины слёзы» уменьшат болезненные и неприятные ощущения при обратной трансформации. Один мой хороший знакомый гонит этот горлодер по старинной семейной технологии и настаивает на каких-то секретных, одному ему известных травах. По большей части для себя старается, но и мне по дружбе меленько перепадает. Так что лучше бы ты слова благодарности произнес за заботу, а не возводил на меня напраслину.

— Спасибо, Своч… что я не помер от твоей заботливости, и даже не стал инвалидом, — с изрядной долей издёвки юноша отвесил спутнику поясной поклон, выставив свой горб на любованье. А выпрямившись, Каджи с подначкой спросил: — А почему название такое женское у этой самогонки? Я так понимаю, что гонится-то она в основном для мужчин.

— Да, пожалуйста, пожалуйста, — ворчливо пробубнила старуха, отлепившись от ствола дерева. — «Жёнушкиными слезами» это пойло прозвали потому, что супругам тех, кто к нему пристрастился, только и остается, что слёзы лить день и ночь. Такие же горькие и горючие, как выпитое тобой. И посему учти, что я не собираюсь тебя спаивать с первого же дня пути, а дал хлебнуть глоток, как лекарство от боли, не более того.