Тьма миров (СИ) - Рябов Игорь Владимирович. Страница 55

Девушка носилась по лесу уже второй час кряду, постепенно забираясь всё дальше в непролазную глухомань, а толку — ноль! Хотя, вообще-то она не права, утверждая, что ночь не удалась. Если повнимательнее прислушаться к ощущениям метаморфа, то можно догадаться, что он начинает тревожиться, почуяв незнамо каким чувством присутствие опасного соседа. Значит, колдунья на верном пути. Шансы отыскать монстрюгу остались, и даже ставки на его поимку выросли, правда, пока незначительно.

Мерида заставила волкодлака сесть, чтобы он мог спокойно проанализировать все полученные тревожные звоночки, а затем и определить, откуда они раздаются. Вокруг царила тишина. Но не та, что считается божьей благодатью. Здесь обосновалась мертвая тишина. Не слышно криков ночных птиц, пропали звуки, издаваемые охотящимися мелкими хищниками. Да и их жертвы тоже куда-то подевались. И, казалось, что даже шорох листвы под игривым ветерком стал приглушенным, словно боялся навлечь на себя беду неуместной веселостью.

Повинуясь приказу колдуньи, зверь встал и нехотя направился дальше, следуя вдоль небольшого овражка, напрочь заросшего бурьяном, промеж которого по дну с трудом прорывался к свободе хилый ручеек. Волкодлак брел медленно, чутко прислушиваясь и недовольно принюхиваясь. Его серебристо-рыжая шерсть взъерошилась, а на загривке и вовсе встала дыбом. Пасть злобно оскалилась, посверкивая клыками. А еще он глухо и устрашающе порыкивал, хотя противника поблизости видно не было…

Враг обрушился сверху, с толстых ветвей векового кряжистого дуба в три обхвата, почти неожиданно. Лишь на краткое мгновение волкодлака накрыло неприметной тенью, заслонившей от оборотня одну из лун, и так едва видимую сквозь густое переплетение ветвей с крупными листьями, и вот уже противники покатились единым клубком на дно овражка, подминая под себя кустарник. Но того краткого мига метаморфу всё же хватило, чтобы остаться в живых, быстро среагировав на нападение и увернувшись от десантирующегося врага. Иначе валялся бы он сейчас с переломленным хребтом под дубом, жадно пожираемый победителем.

Едва клубок яростно кусающихся и отчаянно царапающихся тел достиг дна оврага, окунувшись в холодную воду ручья, как они разлетелись в разные стороны, замерши друг против друга в трех шагах. Волкодлак волнообразными движениями тела сбросил со шкуры мокрую налипшую грязь, веером разбрызгав ее вокруг себя, и протяжно взвыл, задрав морду к темному небу. На правом плече, которому больше всего досталось от когтей противника при схватке, шкура окрасилась алым. Рана оказалась небольшой, но глубокой. А боль в месте повреждения, острой и жгучей, словно туда, в разодранную рану прямо на живое мясо высыпали не меньше килограмма красного перца, для пущего эффекта добавив в него полпуда соли.

А вот соперник, к сожалению колдуньи, не выглядел настолько потрепанным в стычке, как ей того хотелось бы. Она вообще с немым удивлением таращилась на него, благо сейчас другого и не требовалось, и поражалась встрече с крайне редким видом монстров, о наличии которых знала только по учебнику, но живьем отродясь не видела. Да и сам учебник не для всех глаз доступен был, а только выпускникам с Даркхола. Но для Мэри, своей лучшей ученицы, хотя и с другого факультета, Своч Батлер — декан Даркхола и преподаватель защиты от темных сил, сделал исключение, не столько разрешив проштудировать книгу, сколько заставив это сделать под своим неусыпным контролем.

Кенль — ночной хищник дремучих чащоб, вызывал страх и отвращение одновременно. Ростом он чуть выше человека, но по телосложению — гора сплошных мышц, бугрящихся под гладкой черной кожей, крепости которой позавидовал бы даже носорог. Длинные руки с накачанными бицепсами заканчиваются увесистыми кулаками, но на пальцах, в отличие от человеческих, не ногти, а крепкие короткие когти, чуть загнутые внутрь и очень похожие на медвежьи. Низко посаженная голова, казалось, растет сразу из тела, обходясь без шеи, хотя такое предположение и не верно. Голова вполне подвижно вертится во все стороны, полыхая злобным взглядом через две узкие горизонтальные щели глаз. Хотя какой уж там взгляд? Просто нечто ядовито-желтое на фоне сплошной черноты. Вот только разве что семь коротких рогов, как корона вертикально торчащие над макушкой, чуть светлее цвета Ада, с легким отливом в синеву. И длинные зубищи внахлест выпирающие из широкой пасти на основательно вытянутой нижней части морды тоже не черные, а блевотно-желтые. Ноги, словно стволы столетней березы, — толстые, устойчивые и такие же малость корявенькие, будто уставшие таскать многокилограммовую тушу. Но при всей кажущейся неуклюжести, это чудовище вполне скоро на расправу, ловкое в схватке и неукротимое в атаке, точно прущий напролом танк. И оно весьма прожорливое: трескает жертву так, что у той только кости трещат, без напряга перемалываемые клыками будто они цыплячьи. Ни крошки после себя не оставит. Мериду нисколько теперь не удивляет, что о пропавших ни слуху, ни духу, ни трупов, ни изувеченных останков. Просто всё в пищу пошло.

А еще кенль сейчас просто-напросто ошарашен тем небывалым фактом, что не смог сходу расправиться с пожаловавшей в гости дичью. И этим стоит непременно воспользоваться. Но драться с кенлем в овраге для метаморфа, все еще пребывающего в облике волкодлака, чистой воды самоубийство. Массой задавит в тесном закутке, так что и пискнуть не успеешь. Нужен простор, а еще желательно…

Что нужно сделать, Мериде даже додумывать не пришлось: тот, кем она являлась сейчас, знал все нюансы лучше её самой. А уж реагировал и подавно быстрее. В три прыжка волкодлак выскочил наверх, под дуб, и развернулся мордой к оврагу. Только теперь это уже была морда лайттака. Или шарка, как его по-другому называют. Но метаморф позаимствовал у этого резвого монстрюги не только морду, а и все остальное, ему присущее. Победить силу можно лишь еще большей силой. Или стремительной и кровожадной ловкостью. Именно два последних качества шарка и внушали панический ужас его многочисленным врагам. А во врагах у него числились абсолютно все пока еще живые существа, кроме него самого. Ну и спутницы жизни, с кем он делил Судьбу пополам. Единственное исключение, в которое даже потомки не входили. Они, конечно, не убивались, но едва подрастали для самостоятельной охоты, как тут же безжалостно изгонялись с облюбованной парочкой территории совместного проживания. Короче, тот еще подарочек к рождественскому столу!

С поражающим проворством кенль выпорхнул из оврага следом за убегающей, как ему подумалось, добычей. Но она, добыча и не думала удирать, ринувшись в атаку, не дожидаясь особого приглашения. Удивиться изменившейся внешности своего обеда кенль не успел, отбиваясь от яростных наскоков сравнительно мелкого, но зато гораздо более подвижного и сноровистого лайттака.

Побоище, перемежаемое леденящими кровь рычанием, визгом и ревом длилось не более получаса. Обоим противникам крепко досталось, и победа, как воробей, порхала от одного к другому, но так и не решалась, на чьей же монструозной голове свить гнездо. Так продолжалось до тех пор, пока шарк не пошел на хитрость. Притворившись обессиленным, что почти соответствовало истине, он позволил при очередном наскоке на врага сграбастать себя в охапку. И когда обрадованный кенль, задрав кверху голову и издав торжествующий рев, собирался раздавить его в лепешку в своих смертоносных объятьях, лайттак немедля вцепился зубами в приоткрывшийся на миг узкий промежуток между безмозглой башкой и туловищем. Торжествующий рев сразу же перетек в предсмертный вой, но и он тут же захлебнулся уже на пятом толчке сердца, которое через рваную рану на горле фонтаном выталкивало кровь из перекушенной аорты наружу.

Обхват ослаб, и через секунду кенль завалился навзничь, дергаясь в судорожных конвульсиях. А шарк, сгорбившийся, пошатывающийся на непослушных ногах, стоял над поверженным противником и наслаждался вкусом чужой крови на своих губах, смакуя. Для него это был вкус победы. Остатки сознания Мериды, окруженные непроглядной чернотой души метаморфа, без устали вопили одну фразу: «Я должна вернуться в себя!».