Команда хоть куда (СИ) - Печёрин Тимофей. Страница 11

Во-первых, в отличие от настоящих лил’лаклов, Джилрой почти не боялся дневного света. Разве что бледная кожа чуть розовела под солнечными лучами. А подобное было свойственно и многим людям. Да и в темноте веллундец видел не очень-то хорошо.

А во-вторых, как уже говорилось, летать новоиспеченный рукокрыл не умел. Совершенно. Даже крыльями, грузом висевшими у него за спиной, смог впервые пошевелить лишь на второй день после ритуала. Ибо никакая магия не могла одарить умениями, которых изначально не было. Ни Джилроя — ни кого бы то ни было. Увы и еще сто раз увы!

Так что иного выхода, кроме как учиться самому, для будущего первопроходца Клыкастых гор не было. Вот Джилрой и учился летать. Чем поначалу вызывал смех и у солдат, и у сэра Ролана.

Веллундец пробовал взмыть в воздух прыжком — и ничего, кроме прыжка, у него с первой попытки не вышло. Крылья просто не желали слушаться. Не спешили расправляться в нужный момент. А относительный успех, все же достигнутый таким способом, выглядел, мягко говоря, не очень убедительным. Если и удалось Джилрою взлететь, то в воздухе он продержался считанные мгновения. Причем на высоте чуть большей, чем его собственный рост. Добро, хоть не расшибся при приземлении.

Еще поддельный лил’лакл бегал по полю. Надеясь, разбежавшись, оттолкнуться от земли сильнее. И, соответственно, вознестись выше и пробыть в воздухе дольше. Расчет этот не то чтобы оказался ошибочным. Просто достижения и теперь оставались скромными. Сначала пять секунд, потом десять, пятнадцать.

«Выбирай: городская стена, холм или высокое дерево, — еще не удержался тогда от неуклюжего остроумия Крогер, наблюдая за этими отчаянными попытками, — ну, откуда тебя лучше сбросить… чтоб сразу научился».

Джилрой лишь отмахнулся от его подначки. Не желая тратить времени ни на грубость, ни на встречные остроты. Но продолжил тренироваться. Саму идею прыжка или сброса решив, впрочем, намотать на ус. А для ее воплощения присмотрел в окрестностях овраг, преодолеть который вознамерился в прыжке, переходящем в полет.

Упорство дало плоды. Уже к концу первой недели уроженец Колонии смог впервые облететь полковой лагерь с окрестностями. В поднебесье он прокружил тогда целых десять минут. А с земли полетом любовалась, затаив дыхание, добрая половина солдат.

Сей триумф в тот день был, правда, омрачен тревожными известиями. Сбор детей, хоть и не застопорился окончательно, но и легким больше не был. Потому что сопротивление крестьян уже не сводилось к удару ухватом по солдатской голове. Слухи о том, что дражайших чад собираются отдать ведьмам, успели распространиться по деревням на многие мили вокруг. И, как всякие слухи, многое преувеличивали.

Потому в иных поселениях жители плечом к плечу вставали на защиту своих и соседских отпрысков. Не желая слушать никаких объяснений. Да и что в столь грязном деле можно было объяснить? Возвращались солдаты избитыми и часто несолоно хлебавши. Имелись среди них и раненые, а порой даже убитые.

Подполковник Берт приказал было магам сровнять непокорные деревни с землей. Но умерил пыл после запрета Ролана. Сошлись командир полка и королевский конфидент на том, чтобы усилить направляемые туда отряды.

Так или иначе, а сбор нужного количества детей удалось завершить в срок. Хотя в последний день не обошлось без неприятного происшествия. В лагерь попытались прорваться с полсотни вооруженных людей. То ли это были крестьяне, неизвестно как разжившиеся чем-то посерьезнее вил, кос и серпов. А может, разбойники какие-то пожаловали или наемники. Опять же, на чьи деньги их удалось привлечь на сию авантюру — вопрос оставался открытым.

Одно не вызывало сомнений, а именно, цель отчаянной атаки. Отряд намеревался освободить детей, предназначенных для передачи Ковену. Так что усилия последних дней могли пойти прахом… будь нападавших побольше. То есть, значительно больше. И не лезь они напролом. А так солдаты были начеку, и незадачливые освободители полегли все.

Так что на следующий день телеги с детьми благополучно отбыли к месту встречи с посланниками Ковена. А Ролан, Крогер и подполковник Берт остались ломать головы над причинами ночной атаки. Тогда как Джилрой продолжил свои тренировки — больше-то что оставалось? Тем более, время полета он уже успел увеличить до получаса.

По совету конфидента крылатый веллундец перешел к следующему этапу подготовки. Предпринимая полеты не только при свете дня, но и по ночам. Хотя бы понемногу — сначала. Но, главное, постепенно и ненавязчиво приучая глаза к темноте.

Понятно, что первый ночной вылет потерпел фиаско. То есть, в воздух-то, конечно, Джилрой подняться смог. Крылья уже неплохо слушались его. Да только через пару минут последовала довольно-таки жесткая посадка. Причем не абы куда, а на одну из солдатских палаток. Случилось приземление уже после команды «отбой», так что павшего как снег на голову рукокрыла обитатели палатки встретили отнюдь не радушно. Добро, хоть без побоев обошлось. Зато в словесной форме солдаты хорошенько надругались и над самим Джилроем, и над его предполагаемой родней.

Страх попасть под горячую солдатскую руку, вполне ожидаемо, придал силы начинающему летуну. Соскочив с поверженной палатки, он судорожно замахал крыльями. И вознесся под ночное небо, похожий на ныряльщика, судорожно всплывающего из пучины.

— А пройдоха-то наш… того, — с удовлетворением заметил Крогер, стоя у входа в штабную палатку и наблюдая за полетами Джилроя, — успехи делает, я хотел сказать.

Дело было уже днем. Но и в светлое время суток человек, превращенный в лил’лакла, не бездельничал. Хотя, в счет ночных тренировок позволял себе вздремнуть на пару часиков после обеда.

А сэру Ролану и подполковнику Берту было не до сна. Они и телохранителя-то слушали вполуха. А сами, склонившись над столом с картой окрестных земель, делились соображениями по поводу недавнего нападения и попытки освободить детей.

Говорил в основном конфидент:

— К выводу, что это были именно крестьяне, я склоняюсь по трем соображениям. Во-первых, только у них была причина лезть в бой с очень сомнительными надеждами на успех. Обратите внимание, подполковник, они дрались до последнего, никто даже не пробовал сдаться в плен или удрать. Наемники же предпочли бы действовать с точностью до наоборот. И потерями обойтись наименьшими, и успеха добиться. А лучше — вообще не лезть на рожон против армии его величества.

Берт пожал плечами, а Ролан продолжил:

— Во-вторых, действовало это… сборище, иначе не скажешь, на редкость неумело. Даже часовых по-тихому обезвредить не догадались. Но поперли всей гурьбой, напролом, только что без криков «ура!» и боевых кличей. И, конечно же, не удосужились разведку провести. Не то бы знали, что дети собраны на другом конце лагеря.

— Но кто-то же этих… крестьян вооружил, — решился на возражение командир полка.

— А это уже будет «в-третьих», — не преминул ответить конфидент, — если приглядеться к оружию этих незадачливых воителей, то нетрудно заметить, что оно чересчур разнообразно для цельного отряда. Кто с пикой пошел, кто с мечом, кто с топором или кинжалом. То есть, простой вещи, что выбор оружия диктуется условиями битвы, эти бедняги не знали. Соответственно, и вооружились каждый, как боги на душу положат.

К тому же, все добро это не самого лучшего качества. То клинки ржавые, то наконечник у пики затуплен. В какой-нибудь оружейной лавке подобное старье можно купить за полцены.

— Оружейная лавка, — смекнул Берт, при всех своих недостатках, не будучи непроходимым глупцом, — в городе, то есть.

— Именно так! — с готовностью согласился Ролан, — схватываете на лету, подполковник. И посему переходим к другой, так сказать, стороне медали.

Надо сказать, что слова конфидента порадовали назначенного им командира полка. Во-первых, как само по себе выражение довольства со стороны столичного начальства. А во-вторых, подобно большинству вояк, подполковник Берт медали и ордена любил. Упоминание же оных, даже в метафорическом смысле, ободряло. Давая надежду на то, что китель Берта вскорости украсит и настоящая медаль. А то и две — да с присвоением нового звания в придачу.