Призраки кургана - Чекалов Денис Александрович. Страница 28
То была лишь маска, одна из многих, которые пришлось освоить Прокопу, чтобы защищать свой народ, зажатый между могущественными империями русов, орков и печенегов.
Но теперь старик стал самим собой — гордым, уверенным и готовым принять смерть, если не будет другого выхода.
Это не была дерзость или самоуверенность. Прокоп знал, что только так может заслужить уважение Лорда — который презирал трусов, но ценил внутреннее достоинство в любом, даже самом слабом физически существе.
Старик подозревал, что когда-то, пока зомби был еще человеком, тот сам испытывал унижения. И теперь, несмотря на свое могущество, Лорд не относился свысока ни к людям, ни даже к гоблинам, — он оценивал других не по расе, не по физической или колдовской силе, а по высоте духа.
Мертвый конь несколько раз ударил копытами об землю.
— Кем вы были до моего появления? — спросил зомби. — Жалкой кучкой нищих, беглецов, которые пришли сюда кто из Руси, кто из печенежской степи. Я дал вам силу и власть, которая помогла вам выжить. Я помогал твоим людям, старейшина, в обмен на ничтожную плату.
Цена за могущество, которым Лорд поделился со своими союзниками, и правда была ничтожной, — или же безмерной, как посмотреть.
Своих собратьев, которые покидали этот мир, бродники не хоронили, и не сжигали на погребальном костре. Мертвые тела засыпали солью, как поступали они с рыбой, которую отсылали в город, на продажу. Потом их отвозили к замок зомби, где тот делал из них новых бойцов для своей армии нежити.
— Мы благодарны тебе, — произнес Прокоп. — И даю слово, этого больше не повторится.
Лорд кивнул.
Он и правда испытывал сожаление из-за того, что предстояло сделать. Слегка наклонившись, мертвец коснулся рукой в перчатке головы старика. Человек резко выпрямился, словно судорога сотрясла и вытянула его тело.
Тугой фонтан крови, смешанной с кусочками мозга, грянул из его темени, — там, где дотронулся зомби. Веки Прокопа сомкнулись, глаза судорожно закатились. В алом потоке появились ошметки внутренностей, потом белые кусочки костей.
Грязно-алая струя била из головы старика, пока все его тело не выхлестало наружу, превращенное в вязкий густой поток. Кожа, пустая оболочка, — все, что осталось от человека, — бессильно распласталась на земле.
Лорд повернулся к людям, застывшим от страха.
— В вас не было ничего особенного, — произнес он. — Вы не были избранны. Вы не были достойны. Вы просто оказались ближе других к тому месту, где я нашел Чашу, а Чаша нашла меня.
Он повел рукой, и сухой ветер налетел из степи, поднимая над землей серые завитки. Вихрь накатывался на людей, превращая их в мокрые от крови пылинки, сносил дома, сравнивая их с землей.
Зомби стоял в сердце бурлящего урагана, и его черные пушистые волосы вздымались над когда-то красивым лицом.
Глава 3
Стольный град
Новый колдун печенегов точно знал, — отец сожалеет о том, что способности сына используют степные племена, а не орки.
Но Горкан напрасно ждал просьбы вернуться, чтобы насладиться отказом ее выполнить — отец не смог пересилить своего отвращения к сыну даже ради пользы для своего народа.
Посреди земляного пола, устланного коврами, в железной треноге курятся травы, отгоняющие докучливых насекомых. Слышится шум, полог отдергивается решительной рукой и появляется Исмаил, заменивший отца после смерти. Лишь ему дозволено свободно входить в шатер главного жреца. Грубое лицо его лучится искренним дружелюбием и загадочной улыбкой человека, приготовившего сюрприз.
Горкан вынужден поддерживать эту нелепую игру, которая раз за разом возобновляется — в знак особого благоволения молодой хан каждую луну дарит своему брату новую любовницу, купленную у лучших работорговцев Диррахия.
Маг не нуждается в услугах хана, в его силах поручить людям выкрасть любую женщину из племен, населяющих степь, но от подарков властителя не отказываются.
Он идет навстречу, улыбаясь и протягивая руки в дружеском жесте, разыгрывая нетерпение, заглядывает через плечо правителя. Тот окликает слуг и в шатер вводят красивую пленницу. Горкан испытывает почти наслаждение, когда ее ноги ступают на то место возле входа в шатер, которое не покрыто ковром, где лишь пару дней назад земля впитала кровь, ударившую фонтаном из перерубленной им шеи прежней красотки.
Факел освещает ее пшеничные волосы, и маг с неожиданно поднявшейся тяжелой злобой подумал о предстоящем удовольствии, которое доставляет ему казнь женщин именно с такими волосами, похожими на его, передавшимися от матери, предавшей сына.
Каждый раз ему кажется, что он наконец расправляется с ней, хотя в иные моменты понимает, что она могла поступить так, ибо не желала ребенка, напоминающего постоянно о насилии.
Он никогда не оставлял любовницу больше, чем на месяц, обезглавливая ее за несколько дней до новой луны.
Больше всего боялся колдун появления детей, которые будут нести то же проклятие полукровки, что и он — чужие и среди людей, и среди орков. А это могло случиться, если проявить неуместную мягкость, оставить женщину, привыкнуть к ней, хотя Горкан и не верил в возможность возникновения каких-либо чувств между ними.
Он снова в своем шатре, полог которого открыт в душную летнюю ночь. Низко у горизонта виднеются огненные всполохи, но так далеко, что грома еще не слышно. Приближается гроза, которой так ждут печенеги — она должна оживить пожухлые травы, наполнить реки, сохранить главное достояние кочевого народа, скот.
Горкан усмехается, слыша отдаленное ликование в стойбище. Глупцы уверены, что это их великий шаман вызвал грозу, но он не имел отношения к этому дару природы, лишь заранее сообщив о ее приближении. Пальцы его перебирают крупные отшлифованные кругляши янтарных бус, оставшихся от последней женщины.
Горкан отрубил ей голову, не дождавшись обычного срока, не в силах терпеть слезливые сетования на разлуку с любимыми родителями, бесконечные рыдания, пугливые вздрагивания при его приближении. Да и любовницей она была весьма посредственной.
Из-за шатра хана показалась череда красноватых огней, послышались резкие, гортанные голоса людей. Горкан поднялся — к нему направлялся сам Исмаил в сопровождении охраны и слуг. Маг вышел навстречу, почтительно сгибаясь до земли, соблюдая установленный ритуал.
Хан придержал колдуна за плечо, останавливая очередной поклон, обычно непроницаемое лицо его выглядело странно смущенным. Не снимая руки с плеча Горкана, он сказал:
— Брат мой, тебе не очень понравился мой предыдущий подарок, ты отказался от женщины раньше, чем обычно. — Орк попытался возразить, но тот небрежно качнул головой. — Не оправдывайся, я хочу дать лучшее моему брату, но не всегда это бывает в моих силах. Теперь же, боюсь, ты сразу разочаруешься. Торговцу рабами в Диррахии я велел подготовить женщину со светлыми волосами, как ты любишь, к новой луне, но ты расстался с прежней слишком рано, и у него не оказалось нужного товара. Я купил лучшую, но она все же другая.
По его знаку слуга подвел закутанную в белые одежды женщину и хан отбросил плотную вуаль, закрывающую ей лицо.
Огромные черные глаза светились под тонкими густыми бровями, распущенные волосы, путаясь в шелках накидки, тяжелыми длинными прядями падали на плечи и высокую грудь. Она была удивительно красива и так отлична в своем почти надменном спокойствии от привычных светловолосых, испуганных прежних пленниц, что Горкан невольно улыбнулся, и лицо хана просветлело.