Призраки кургана - Чекалов Денис Александрович. Страница 52

Сбросив свой плащ, я бросился к монстру. Мантия широкой черной пеленой заслонила ему глаза.

Тварь затихла, а потом стала разбухать, как гнилой пузырь, и с громким шумом лопнула. На земле остался один маленький глаз, который с укоризной посмотрел на нас. Потом встал на невесть откуда появившиеся ножки-прутики и скрылся в траве.

— Кто это был, — спросила Снежана, настороженно озираясь по сторонам.

— Глазоед.

— Кто?

— Муравьед ест муравьев, потому его так и зовут, а глазоед выедает глаза врага. Он питается новыми впечатлениями, которые черпает из чужих очей. Сначала он предлагает своей жертве — «отдай глазки, я тебя отпущу». Добившись своего говорит — «я милосерден, и знаю, что слепец — это все равно что мертвец. Потому умри». И убивает жертву.

Поясняя ведунье, кем было напавшее на нас существо, я не отводил взгляда от колодца, справедливо считая, что все твари гнездятся либо в нем, либо около него.

Не прошло и нескольких минут, как появился новый противник. Тело существа было покрыто шерстью, похожей на собачью. Хотя чудовище не имело ни глаз, ни рта, ни носа, оно сразу повернулось к нам.

Из каждого плеча противника вырастали по три больших пушистых хвоста, напоминающих лисий или волчий. На их концах сверкали острые когти.

Тварь хлестнула меня с молниеносной быстротой. Если бы я вовремя не отпрыгнул, то лежал бы с проломленным черепом.

Увидев, что промахнулся, противник переменил тактику. Он принялся с необыкновенной скоростью вращать хвостами вокруг своей оси. Они превратились в жесткие диски, которыми, наподобие пилы, намеревался располосовать меня на части.

Я стал медленно отступать, понимая, что тварь преследует некую, еще не понятную мне цель.

В это время Снежана зашла за спину чудовищной твари и нанесла удар по правому плечу, отсекая вращающиеся хвосты. Чудовище взвыло от боли. Потеряв равновесие, оно упало мордой в землю.

Ярко-алая кровь хлынула ручьем, заливая туловище существа. Левые диски продолжали вращаться с той же скоростью. Лежащему врагу сложно было удерживать и контролировать их. Наконец, он совершенно обессилел.

Грозное оружие обернулось против своего хозяина, упав на его тело, принялось с неимоверной быстротой разрезать его.

— Ни шагу назад, — предупредила ведунья. — Оглянись, куда он гнал тебя.

Я повернулся и увидел, что прямо из земли росло странное животное. Оно было похоже на барана, но с волчьей пастью и дополнительными конечностями, которые росли на спине из лопаток. Все тело покрывала мягкая белая шерсть.

Огромные лапищи превращались в два обоюдоострых меча, которые угрожающе блестели в лучах солнца. Снежана метнула острый нож, целя твари прямо в голову.

Кинжал попал между глаз, но это не причинило врагу ни малейшего беспокойства. Он просто впитал в себя и растворил метательное оружие, получив дополнительный запас сил.

— Снежана, — крикнул я. — Нужно метить в кишку, связывающую животное с землей. Когда она будет перерезана, — зверь умрет.

Явара оказалась хорошим оружием против мечей. Вскоре я ощутил, что сила ударов стала ослабевать. Ведунье удалось подкрасться к стеблю и перерезать его.

— Кто же из них был бардом? — переводя дух, спросил я свою спутницу.

Из колодца высунулась человеческая голова. Затем появилось тело, принадлежавшее крупной рыбе. На хвосте находились мощные присоски, они впивались в тело жертвы, решившей отведать колодезной водички, и утягивали ее на дно.

— Все мы и были бардом, — проскрипела голова. — Теперь я осталась одна, жалко, что вы так далеко от меня. Будь живы мои товарищи, которых вы истребили, у меня хватило бы сил доползти до вас и сожрать.

— Не сомневаюсь, — ответила ведунья. — Чего ради вы затеяли всю эту битву?

— Каждый год непременно находится один или несколько таких, как вы. Подавай им череп Всеслава. Вот здесь они все, на дне, и покоятся.

— Что же будет с тобой? — поинтересовался я.

— Снявши голову по волосам не плачут, — сварливо ответило существо. — На дно нырну, зароюсь и сдохну.

С этими словами оно исчезло. Вот уж не знаю, исполнило ли задуманное или нет.

— Видимо черепу нужна дополнительная жизненная сила. Не думаю, что это единственный колодец с его слугами-охотниками… А теперь, Снежа, думаю, настало время задать еще несколько вопросов нашему летающему на книгах другу.

— Курганник? — переспросил Махрудорус.

Гоблин послюнявил палец и запустил его между страниц пергамента.

— Эти ледышки потому и прозваны так, что кормятся силой захоронения. Сами знаете, отрядить покойного в иной мир можно по-разному. Ибн-Фоллан, арабский историк, был удивлен, что вы, руссы, сжигаете своих мертвецов, тогда как у него на родине их закапывают в землю. В ответ на эти слова…

Демонолог подтянул к себе другой фолиант, лежавший на столе, и прочел:

— «Умершему, — сказал русс, — и так тяжело, а вы еще наваливаете на него лишнюю тяжесть, зарывая в землю. Вот у нас лучше; посмотри, — сказал он, указывая на сгорание трупа знатного русса, — как легко наш умерший восходит к небесам вместе с дымом».

Гоблин захлопнул книгу.

— Если на погребальный костер положить, скажем, вещи, или сжечь вместе с умершим его коня — все это вознесется вместе с ним к небу, и будет служить ему в новой жизни. В Индии, например, жена тоже идет в огонь вслед за трупом супруга, чтобы не разлучаться с ним и после смерти.

Махрудорус позвонил в колокольчик. Сразу явился демон, принесший посеребренный графин и стопки.

— Не хотите? — предложил радушный хозяин. — Желчь единорога, смешанная с кровью тифона. Укрепляет мышцы и дух бодрит, — хотя, может, для людского желудка и крепковато.

Верх стопок был покрыт тонким слоем соли. Гоблин наполнил одну из них, опрокинул, потом бросил в рот сушеного головастика.

— В Китае не всегда кладут на костер настоящие вещи. Сгодятся и фигурки, вырезанные из бумаги, — и горят лучше, и не так накладно. Но что здесь главное? И мертвец, и вещи его сожжены, в нашем, земном мире их нет, — они полностью перешли в потусторонний пласт.

Он помахал перед моим носом рукой, чтобы подчеркнуть значение своих слов, — при этом забыл, или не придал значения, что в ней болтается новый головастик.

— Другое дело в Египте, или у степняков, когда мертвеца хоронят вместе с вещами. Душа, конечно, отлетает, куда положено. Но и рабы, и оружие, и утварь — все же осталось здесь, и за душой не поскачет, как собачонка за телегой.

Махрудорус пошамкал губами, недоумевая, как столь простые вещи могли не прийти нам в голову.

— Так между курганом и миром мертвых протягивается ниточка. Тонкая, почти незаметная, — но с ее помощью ваш покойник может пользоваться вещами, которые остались в могиле. Пока эта связь существует — будут у него на том свете и конь, и рабы, — иными словами, все, с чем его похоронили. Но стоит прервать ее, — останется гол да бос, словно нищий бард, которого на пустынной дороге лихорадка согнула.

— А курганник?

— Он, шельмец, питается возле этой нити. Многого ему не надо, — так, кое-что перехватит. Покойник порой и не заметит, что его обворовывают, а даже если и поймет, все равно поделать ничего не сможет.

Гоблин почесал морщинистый подбородок.

— Конечно, курганник-то паразит, за чужой счет живет, но, с другой стороны, и польза от него есть. Охраняет могилу, смотрит, чтобы никто вещички покойного не украл, а тогда душе несладко на том свете придется.

Он поднял графин, хотел плеснуть в прежнюю стопку, но поскольку успел слизать с нее почти всю соль, деловито потянулся за новой.

Небрежно сжимая в руках поводья, Горкан ехал по узкой лесной тропе. На этот раз он взял обычную лошадь, не став призывать магического коня. Не стоило привлекать внимание — после его бегства в городе, Лорд наверняка пустил шпионов по его следу.

Картины прошлого, такие яркие, как будто все происходило только вчера, вставали перед глазами Горкана.