Тайные страсти семьи Моцарелло (СИ) - "Принстон Джозеф". Страница 4

  - Если только это не особо извращенное самоубийство, - Хамский проворно обшарил карманы полосатого домашнего халата, в который был облачен дедушка. Найденная упаковка использованных берушей его не впечатлила. - Как думаете, Эванс?

  - Не валяйте дурака, Хамский, - горгула серьезно раздражало то, что количество трупов превышало все разумные пределы, тогда как количество подозреваемых оставалось на исходной точке. - Как вы собираетесь искать убийцу?

   К чести Мордреда могу сказать, что задумался он лишь на несколько секунд.

  - По следам. - Загадочно высказался он, значимо приподнимая левую бровь. Инспектора не проняло.

  - Вы думаете, преступник специально выкрасил себе ноги краской? Или извалялся в крови?

   Хамский оставил инсинуации горгула без ответа. Существ, которые не доверяли его гению, он считал недостойными высочайшего внимания.

  - Принстон? Что говорит ваша логика?

  - Когда тело синьора Лоренцо опускали в бочку, пиво наверняка должно было разлиться... - Я задумался, глядя на бочку так, словно только она могла дать ответы на все мои вопросы. Как я ни вертел эту мозаику, четкая картина преступления складываться все равно не хотела.

  - А пиво у нас какое? - Торжествующе подхватил Мордред, указывая на табличку. Мы вчитались.

  - Так просто?! - Эванс смотрел на надпись так, словно она лично была тем самым неуловим убийцей. - Фосфорное пиво приведет нас к преступнику?!

  - Ну, куда-нибудь оно нас точно приведет, - философски пожал плечами Хамский. По сути, ему было совершенно все равно, куда тянется ненадежный фосфорный след, его интересовал лишь сам процесс и возможность в очередной раз доказать свою гениальную неповторимость. - Инспектор, вы в детстве играли в индейцев?

   Эванс взглянул на Хамского так, что можно было подумать, будто бы детства у горгула не было никогда, а родился он уже в поношенном кителе и несвежей рубашке. Подмигнув, Хамский снял пальто. Инспектор почему-то посерел и вцепился в свой пиджак. Мой друг, не обращая на него внимания, сноровисто скрутил из своей верхней одежды некое подобие шалаша.

  - Заходите в мой вигвам, бледнолицые. - Завывающе пригласил он нас. Нам не оставалось ничего иного, кроме как экстренно вспомнить детство.

  ***

   На выходе из замка нас, подобно стае акул, подстерегала вездесущая пресса. Не растерявшийся Хамский мгновенно выскользнул из нашего вигвама и принялся позировать. Он очень любил повышенное внимание к своей особе.

  - Скажите, сэр, вы уже знаете, кто убийца?

  - Семейный замок, превратившийся в семейный склеп, что вы можете сказать по этому поводу?

  - Доколе мы будем пить некачественное прокисшее пиво и кого за это нужно убить?

   Вопросы, как обычно, нескончаемой лавиной посыпались на Мордреда. Тот напустил на себя чрезвычайно таинственный вид, поправил идеально сидевшую шляпу, позволил запечатлеть себя еще на паре снимков, и, наконец, ответил:

  - Господа, - пресса почтительно затихла, напоминая свору собак, застывшую в ожидании сочного куска мяса. - Все интересующие вас вопросы мы сможем обсудить на пресс-конференции, которая состоится в большой гостиной, скажем... в семь часов вечера. Тогда же я предоставлю вам истинного виновника трагичных событий, разыгравшихся в этом замке. А пока - позвольте откланяться!

   Эффектно развернувшись, Хамский снова присоединился к нашей теплой компании. Назойливых репортеров оттеснили помощники Эванса. А мы пошли за таинственными, едва различимыми следами.

  ***

   Небольшое прекрасное болотце, заросшее ряской и покрытое мазутными пятнами, находилось в десяти минутах ходьбы от замка семьи Моцарелло. Оно определенно радовало бы глаз, не плавай на его поверхности труп Кармен Моцарелло - жены говорливого синьора Винченцо.

  - Какая прелесть, - хищно прошептал Хамский. Натолкнулся на наши взгляды и попытался исправиться. В своем стиле. - Или жалость, я еще не определился.

   Помощник Эванса, увязавшийся за нами, быстренько выловил почившую синьору Кармен и доставил на берег. Но свежие утопленницы мало интересовали моего коллегу.

  - Скажите, Эванс, - вкрадчиво обратился он к горгулу. Тот, не ожидающий от подобного тона ничего хорошего, инстинктивно схватился за пистолет. - Есть ли у вас водолазы? Или скинем в болото какого-нибудь вашего полицейского? Кого вам не жалко?

  - Что?! Зачем?!

  - Видите ли, все это время мы шли за двумя парами следов, - я счел за лучшее вмешаться, пока Хамского кто-нибудь случайно не пристрелил. Наша криминалистика не перенесла бы такой потери, хотя оная многих бы только порадовала. - Но тут, у самого берега, одни следы внезапно оборвались.

  - Зато трава примята так, будто кого-то тащили, - подхватил Хамский, всматриваясь в муть болота. - А вот тут явно был небольшой, но тяжелый камень. Смотрите, как характерно примята трава. Так что, я бы на вашем месте занялся срочной рыбалкой.

  - Водолазов из города придется долго ждать, - нахмурился Эванс. - Пока выловят нужных кикимор, пока придут с ними к соглашению...

  - А может, и ждать никого не нужно. - Тихо произнес я. Хамский перехватил мой взгляд, проказливо улыбнулся, закатал повыше рукав идеально-белой рубашки, и схватился за ближайшую кочку.

   Вопреки ожиданиям, та выразила свой протест куда громче, чем можно было ожидать от бессловесного кустика с чахлыми камышами. Истошно завизжав, кочка принялась отбрыкиваться. Хамский был настойчив. В который раз предоставив нам возможность убедиться в том, что за внешней худобой скрываются железные мышцы, Мордред победил подслушивающего нас водяного с впечатляющей легкостью.

  Выуженный из привычной среды обитания, водяной оказался едва ли не хуже достопамятного синьора Винченцо. По крайней мере, голос у него оказался куда противнее.

  - Ай! - Словно несмазанное колесо визжало маленькое существо с рыбьим хвостом, тонкими, гнущимися во все стороны пальцами и белесыми глазками навыкате. Запах, который оно издавало, я предлагаю вам домыслить самим, ибо не имею ни малейшего желания его даже описывать. - Отпустите следаки позорные, все равно я вам ничего не скажу! Вы мне ничего не пришьете, я даже не свидетель!

  - Конечно не свидетель, - Хамский разглядывал водяного с интересом опытного вивисектора. - Потому что ты - убийца.

   Водяной булькнул.

  - Что?! Ах ты пенек, собаками меченый!

  - Но если ты достанешь со дна тело - мы можем поговорить о сделке, - вступил в познавательную беседу инспектор. - Допустим, опишем все как самооборону, и ограничимся условным наказанием.

  - А я ваще ничего не делал, - задрал острый подбородок обитатель болота. - И вы ничо не докажете!

   Горгул повернулся ко мне, отчаянно сигнализируя что-то вроде 'А кого он убил?!'. Я пожал плечами и указал на Хамского. Тот предпочитал свой стиль ведения диалога с подозреваемыми.

  - Докажу, - ласково заговорил он. - А если ты прямо сейчас не достанешь со дна тело - я не только повешу на тебя эти два убийства, но и все те трупы, что мы нашли в замке. И это еще не все. Я тебя прямо сейчас начну ощипывать. Камышинка за камышинкой, чешуйку за чешуйкой...

   Дабы подтвердить весомость своих слов, Хамский действительно приступил к выполнению последней части своих обещаний. Готов спорить на шляпу Мордреда, что так водяной не визжал никогда в своей жизни. Он сломался ровно на седьмой минуте этого своеобразного допроса.

  - Согласен на сделку! - Просипел он после очередной выдернутой чешуйки.

   Доверчивость никогда не входило в число уважаемых Мордредом качеств, поэтому соорудив из полицейского ремня какую-то совершенно невообразимую сбрую, он нацепил её на водяного. Привязав к ней веревку, Хамский размахнулся и забросил подозреваемого прямо в центр болотца.

  - В яблочко. - Улыбнулся я, разглядывая жирные круги, поднимавшиеся со дна.