Смерть волкам (СИ) - Чеблакова Анна. Страница 169

Рэйварго так соскучился по нему, что чуть не бросился его обнимать, но его смутил суровый и мрачный взгляд отца.

— Привет, папа, — нерешительно сказал он.

— Привет, Рэйварго, — голос у Хильтуньо был довольно усталый, но никакой злости в нём не было, и Рэйварго мысленно вздохнул с облегчением. — Что ты там стоишь, как неродной? Подойди сюда.

Рэйварго быстро подошёл к нему и они крепко обнялись. Он почувствовал, что отец ощупывает его спину и как вздрогнула его ладонь, наткнувшись на повязку.

— Ты загорел, — сказал Хильтуньо, разняв объятие и посмотрев на сына снизу вверх — Рэйварго был выше его. — Долго же тебя не было.

— Долго, — проговорил Рэйварго. Он почувствовал себя виноватым в том, что заставил отца так волноваться.

— Знаю, ты на меня сердишься, — быстро заговорил он, — но я объясню всё как-нибудь потом.

— Я не злюсь на тебя, я просто очень устал, — тусклым глухим голосом ответил Хильтуньо, снимая очки и потирая закрытые глаза пальцами. — С утра не работают телефон и телеграф, Рэйварго. Никто не знает, в чём дело. Поломок в стационарах вроде как нет, и механик Форан отправился вчера искать неисправность в проводниках за городом. До сих пор его нет.

Рэйварго ничего не ответил. Хильтуньо внимательно взглянул на него.

— Что это с тобой? Ты побледнел!

— Папа, — сказал Рэйварго, собравшись с мыслями, — ты лучше сядь. Надо сказать тебе кое-что.

Хильтуньо опустился на скамью за столом, а Рэйварго, быстро подойдя к своей сумке, начал копаться в ней.

— У меня для тебя подарок, — сказал он, подходя к столу со свёртком в руке.

Снова, теперь уже перед изумлённым взглядом отца, он размотал холстину, кожу и батист, и Хильтуньо, замерев, вперился взглядом в лежащую перед ним «Ликантропию», которую Рэйварго предусмотрительно открыл на первой странице.

— Это невозможно, — еле слышно прошептал он, протягивая к книге ладонь и, дотронувшись до неё кончиками пальцев, тут же отдёрнул их. — Это не она…

— Она, она, — кивнул Рэйварго. — Я нашёл её в доме у деда Гилмея. Он отдал её мне. Это она, пап. Это «Ликантропия».

— «Ликантропия», — прошептал Хильтуньо, дрожа. — Настоящая… настоящая «Ликантропия»?

— Это не оригинал. Это только копия, но копия великолепная. Я с самого начала хотел привезти её тебе, но мне помешали… кое-какие обстоятельства. Главное, пап, — в этой книге написано, как вылечить оборотня.

— Но разве это возможно?

— Да, возможно. Мы уже всё узнали. Нужно только убить того, кто оборотень от рождения. Нужно, чтобы один из оборотней убил Кривого Когтя.

— Что?.. Кривого Когтя нет, Рэйварго! Его убили девятнадцать лет назад!

Рэйварго смотрел на отца так, что Хильтуньо осёкся.

— Папа, — твёрдо сказал юноша, — Кривой Коготь жив. Я видел его. Я дрался с ним.

— Дрался? Ты? С Кривым Когтем? — Хильтуньо встрепенулся, его глаза вдруг угрожающе сузились. — Так значит, это он ранил тебя в спину?

— Ну, не совсем он, — застенчиво ответил Рэйварго. — Это я попал под обвал.

— Под обвал?! — схватился за голову Хильтуньо.

— Ладно, хватит об этом! Это не важно. Важно то, что он здесь.

— Кривой Коготь — здесь? В Донирете?

— Всё очень серьёзно, — Рэйварго порывисто поднялся и зашагал взад-вперёд по комнате. — У него есть огнестрельное оружие. И грондское, и бернийское, а патронов маловато, и он идёт сюда, чтоб захватить склады. В его стае больше тысячи оборотней, и триста из них он ведёт сюда… точнее, уже привёл… Веглао ранила его, но это его не задержало… Короче, с ним триста оборотней. Сегодня полнолуние, и сегодня ночью они нападут на город, и убьют всех, кого только смогут. Вот так, — он оперся руками на стол и уставился на отца, ожидая ответа.

Хильтуньо сидел неподвижно, напряжённо глядя на сына.

— Да, и я хотел телефонировать тебе из Намме, — добавил Рэйварго, — но связи не было, потому что провода были перерезаны. Боюсь, и здесь так же. Постарались оборотни, и, наверное, Форана тоже они убили…

Договорить он не успел. До них донёсся какой-то шум, снаружи зарычала машина, а потом резко хлопнула входная дверь. По коридору застучали шаги, и оттуда донеслось громовое:

— Это они привели сюда этих тварей!! Где они?! Открывай дверь, Ринорс!

Рэйварго резко обернулся. Хильтуньо поднялся на ноги, выскользнул из-за стола. Спустя несколько секунд они услышали, как лязгнул замок на двери камеры, а потом снова послышались шаги. Рэйварго бросился к двери, которая в этот миг раскрылась ему навстречу, и в неё вошли несколько мужчин в полицейской форме. Двое из них тащили Веглао и Октая. Кроме полицейских, здесь был ещё и мэр Донирета, вспыльчивый и отчаянно храбрый ветеран войны по имени Тьяррос. Одного взгляда на Тьярроса хватило Рэйварго, чтобы понять: мэр в бешенстве. Он шагнул к нему:

— Господин мэр, послушайте…

Тьяррос не обратил на него внимания. Он подошёл к двум подросткам, которых подтолкнули к столу, и окинул их взглядом, полным презрения и ненависти. Любые другие ребята из Донирета тут же бросились бы наутёк, вздумай Тьяррос так на них поглядеть, но Октаю и Веглао попадались зрелища и пострашнее. Они стояли, не шелохнувшись, их взгляды были одинаково спокойны и холодны, и это взбесило Тьярроса ещё сильнее.

— Мерзавцы, — медленно произнёс он, делая ещё один шаг вперёд и сгребая воротник рубашки Октая в свой жилистый кулак. — Чёртовы зверёныши!

— Отпустите его! — сердито воскликнул Рэйварго. Тьяррос кинул на него быстрый ненавидящий взгляд из-под седых бровей:

— Я не с тобой разговариваю, Урмэди!

Некоторое время назад Рэйварго мог бы испугаться этого взгляда. Но сейчас он решительно шагнул вперёд, сверкнув глазами:

— Я ещё раз говорю: отпустите его!

Тьяррос предпочёл не обратить на это внимания. Он перевёл взгляд на Октая и заговорил дрожащим от ярости голосом:

— Ты и эта девица, вы оба, сейчас расскажете мне обо всём, что знаете. Мне надо знать всё: сколько здесь оборотней, кто их привёл сюда, и чего этому мудаку надо здесь. Ясно?!!

Последнее слово он выкрикнул так, что на лицо Октаю попало несколько капелек слюны. Юноша медленно утёр щёку тыльной стороной ладони, не спуская тяжёлого взгляда с Тьярроса.

— Яснее некуда, — отозвался он. Тьяррос ещё раз угрюмо поглядел на него, потом разжал кулак и повернулся к Ринорсу:

— Почему с них сняли наручники?

— А смысл? — спросила Веглао раньше, чем Ринорс успел открыть рот. — У нас всё равно нет оружия, а у вас есть.

— Я сейчас не с тобой разговариваю! — рявкнул на неё Тьяррос. Веглао устало усмехнулась и покачала головой:

— Не надо на меня орать, пожалуйста, — вежливо попросила она. — Последнему, кто на меня орал, я вчера прострелила ногу. А в вас я стрелять не хочу. Я хочу помочь.

Тьяррос сделал шаг навстречу девочке, но на его пути встал Октай. Мэр обвёл обоих налившимися кровью глазами.

— Мерзавцы, — снова проговорил он. — Да я таких, как вы, на войне пачками убивал.

— Оно и видно! — с яростью в голосе ответил Октай. Веглао мягко хлопнула его по плечу:

— Не зли их. Не надо.

— Слушай её, — посоветовал Тьяррос Октаю. Потом он повернулся к полицейским и велел:

— Уведите девчонку обратно в камеру. Я допрошу их по отдельности.

Один из полицейских грубо сжал плечи Веглао и повёл её к выходу. Девушка не сопротивлялась. В дверях Рэйварго шагнул им навстречу, но Веглао устало мотнула головой, глядя на него, и, растерявшись, он отступил. Она не сказала ни слова, но ему было понятно, что она думает: здесь не стая Кривого Когтя, им не надо восстанавливать против себя тех, кто может им помочь. Полицейский повёл её по коридору, и Рэйварго смотрел им вслед.

Тем временем Тьяррос уселся за стол. Октай сел перед ним, за его спиной стояли двое полицейских. Ринорс куда-то исчез.

— Я тороплюсь, — заявил Тьяррос, — поэтому говори быстро и по делу. — Потом он повернулся к Хильтуньо и Рэйварго и велел им: — А ты, Хильтуньо, лучше уходи отсюда, и его захвати с собой.