Цепь, пленящая стихию (СИ) - Куринов Иван Александрович. Страница 27

Следующее заклинание застряло на Плаще Силы. Обычная Огненая стрела. Ваня скинул Плащ, подхватил его рукой и, как кнутом, щелкнул сторону врага. И тут Огненная Стрела взоралась, не оторвавшись от Плаща. Но это был не огонь, это была магия. И эта магия просто испепелила все круг. Ваня почувствовал, что вся одежда на нем сгорела. И крылья тоже.

Ваня упал с огромной высоты на вдруг поднявшуюся каменными шпилями землю. Лишь в последнюю секунду он успел смягчить приземление. И земля поднялась и схватила его. Ваня кое как держал между собой и сжимающейся землей стену из воздуха, но такая неплотная среда сильно уступала давлению. И объятья сомкнулись...

Боль... темнота... сейчас будет конец... НЕТ! Земля рванулась в стороны, и Ваня выпрыгнул на поверхность... и его спеленал Бич Темноты.

Де Брант оскалился вампирскими клыками и подошел вплотную.

‑ С твоей кровью я выпью и твою душу, ‑ прошептал совсем рядом де Брант. ‑ Не дергайся, если не хочешь боли.

Ваню вдруг сковал ужас. Ужас, этих ярко алых глазах было нечто, заставившее его душу испуганно сжаться. И вот клыки впились в шею...

Селена Получила мысленный приказ и мгновенно сложилась в сложную руну... и время остановилось.

Руна Мысленных Странствий отнюдь не останавливала время. Она лишь ускоряла мысли Вани на столько, что вокруг ничего не двигалось. Теперь он мог подумать и придумать. Но в голову ничего не шло. Только ужас и паника. И застывшая и растянувшаяся боль.

Лишь кроха его сознания была жива. Но пессимистична. Он просто не успеет ничего сделать. А отбросить врага ударом воздуха можно будет только вместе с изрядной частью Ваниной плоти, что смертельно.

Но тут пришла музыка.

Ваня слушал возникающие в голове мотивы "Реквием по мечте". И внутри него начала подниматься ярость. Гнев и Ярость битвы пришли к нему, чтобы помочь. Музыка вдруг ударила прямо в уши, и время продолжило свой ход.

Ваня одной рукой резко ударил вампира в живот, вкладывая максимум силы. Второй рукой он вмазал вампиру по морде, отбрасывая его, плюющегося кровью назад. И тут музыка набала скорость.

Все четыре стихии мгновенно поднялись против вампира, набрасываясь и побеждая его, пленив и обездвижив. Пляска стихий была завораживающая сознание. Она словно подстраивалась под музыку, словно танцевала. На мгновение Ваня увидел лицо барона и коротко кивнул.

Огромный каменный шип вонзился в вампира снизу в живот, доставая до легких. Тут же шип взорвался, разнося тело вампира на клочки. Ветер подхватил их и поднял высоко над землей. А огонь испепелил все что осталось.

Ваня устало опустил руки, чувствуя как сквозь рану в сонной артерии уходит его кровь и вместе с ней ‑ сила. Ваня стал поспешно накладывать на себя заклинания исцеления. Кровь неохотно, но все же остановилась. Но ранки не спешили затягиваться. Но перевязать рану было просто нечем. Вся одежда была сожжена магией. Но артефакты не пострадали. Ваня нашел на земле один. Он, как и еще пара других вывалился из сожженного кармана. Ваня приложил Целительскую Звездочку к ранам от укуса. Легкое свечение артефакта, и края кожи стали срастаться. Зуд Ваня перенес незлобной руганью.

Но тут что‑то заставило его обернуться.

Ваня лишь успел увидеть как неясный человекоподобный призрак коснулся его, вошел в него. Голос внутри Ваниной головы лишь прошептал: "Ты не победил. Я заберу твое тело! Я заберу твою власть!" И дальше наступила тьма.

Знаете, описывать пребывание души, привязанной к телу, но не имеющей над ним власти, очень трудно. Это невозможно описать красивыми понятиями, цветастыми эпитетами и тому подобной ерунды. Но Ваня чувствовал себя... никак. Пожалуй он вообще себя не чувствовал. Он ничего не видел, но не был слеп. Он ничего не слышал, но не был глух. Он не чувствовал тела, хоть и не умер. Но оставались другие чувства. Например, Ваня чувствовал, что он все еще внутри тела. Но был... где то в районе левой руки.

Странное чувство было немного пугающим для Вани, но что‑то не позволяло ему удариться в панику. Напротив, все чувства были словно приглушены.

Хотя та же рассудительность, отозвавшаяся в нем, заявила, что большинство эмоций вызывается не столько душой, сколько телом. Душа тоже испытывает эмоции, но все души живых существ притупляют эту способность, потому как если и тело и душа будут одновременно выплескивать сигналы эмоций, то можно стать и сумасшедшим. Теперь же у него не было связи с телом, которое было обязано выделять всякие там эндорфины, адреналины и тому подобные гормоны.

Но это состояние Ване не нравилось. И Ваня стал двигаться к голове, надеясь восстановить связь с телом через мозг. Как направился? Через что? Вопросы конечно существенные, но как и что было Ваня абсолютно по фигу. Хотя разум отозвался тем, что это будет интересный опыт.

Чем ближе Ваня приближался к голове, тем труднее становилось двигаться. Возле затылка Ваня ощущал такое сопротивление, какое ощущают идущие против сильного потока воды. Ваня пробрался в самые недра. И понял, что теперь он не один. Здесь была еще одна душа. Чужая. Но сильная. В теле мог остаться лишь один.

Не общаясь, души просто схлестнулись в битве воли. Ваня давил что было сил. Но и старался сдерживаться, чтобы от перенапряжения не повредить психику своего тела и не вылететь из тела от перенапряжения. Враг же не сдерживался. Это тело было ему чужим. Он хотел его заполучить, но не ставил это первостепенной задачей.

Ване было трудно. Тяжело. Больно. И грустно. Тот чудовищный напор вражеской души был неостановим. Ваня знал, что долго он не протянет. И его телом завладеет эта душа. Она узнает его память. Его желания, мечты. Все, что храниться в мозгу. И тело, которое целовало Даншу, станет телом его врага. И это было почему‑то самым неприятным.

Разум как мог искал решение. И оно пришло. Хочет его тело? Так пусть получит!!!

И Ваня убрал защиту. Его душа стала отступать, прижимаясь к границе тела. Но напор продолжался. И Ваня тонким слоем распространялся по границе. Все тоньше и больше.

Больше медлить было нельзя.

И Ваня атаковал. Отступая, он незаметно окружил врага, замкнув его внутри своей души. И теперь он бил изо всех сил и со всех сторон. Но врагу некуда было отступать, и его душа сжималась, отбрасывала части, которые Ваня ловил и приспосабливал к себе. Как трофейное оружие. И Ваня давил, давил, покат от души врага не осталась лишь Искра. Неразрушимая часть души. Но выпустить ее не представлялось возможным. Даже если Ваня бы этого захотел. Но то, что нельзя уничтожить и отпустить, можно пленить. В себе!

И тут Ваню объяло наслаждение. Искра врага становилась его. Порабощалась, очищалась его собственной Искрой. Могущество души росло как на дрожжах растет тесто в печи. Но у вражеской искры... были еще несколько маленьких и хилых, почти погасших искорок. Их Ваня выпустил, отправляя их туда, где они смогут переродиться. Искра же врага ссохлась и потускнела, становясь частью Вани, соединяясь с его искрой...

Ваня открыл глаза. Все тело жутко ныло. И вообще было такое ощущение, будто его, как ковер, долго выбивали из собственного тела, как пыль. Руки и ноги слушались плохо. Перед глазами мелькали образы... нет, один раздвоенный образ. Словно у него глаза вращались в разном направлении. Усилием воли Ваня вернул их на положенный фокус. Да уж... ночь.

Тут пришел слух. Громкий скрежет кузнечиков резко ударил в уши, заставляя морщиться. Вернее, поморщиться Ваня смог только с пятой попытки. Мышцы лица словно оплыли и не хотели сокращаться.

Ваня закрыл глаза, сосредотачиваясь на своем теле. Потихоньку разгоняя по жилам силу, Ваня восстанавливал связь с телом. Первым же признаком того, что связь окончательно вернулась был голод. Ваня даже застонал, как хотелось есть. Движения были судорожными, слабыми. Ваня коснулся Лунара. И Селены. Они были рядом. Лунар, вонзенный в землю, был стражем. Селена, свернувшаяся вокруг Вани кольцами, восстанавливая его.