Последний пожиратель греха - Риверс Франсин. Страница 20

Фэйган ослабил руку — он не отрываясь смотрел на него.

«Не так нечестивые! — выкрикнул тот. — Но они как прах, возметаемый ветром. — Он взмахнул руками и подошел еще ближе к реке. — Потому не устоят нечестивые на суде и грешники в собрании праведных. Ибо знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет!»

Фэйган отпустил меня, на его лице читался восторг.

Я же, оказавшись на свободе, быстро отползла в густые заросли, где человек Божий меня точно не мог увидеть.

— Ты куда?

— Он убить нас хочет, — прошептала я, пряча голову.

— Как это?

— А то ты не видишь? Не слышишь? Он же во имя Господа пришел!

— Потому я и слушать его хочу.

— А я уже слушала.

— Ну и не поняла ничего.

— А ты тут будешь, пока он на тебя молнию не пошлет?

— Он же тебя не убил тогда, в первый раз?

— Он не смог! Я ведь убежала!

Незнакомец подошел к самой воде. «Слушайте слово Господне! — закричал он так громко, что его голос был слышен далеко на другом берегу. — Замечайте, что слышите: какою мерою мерите, такою отмерено будет и вам. И прибавлено будет вам, слушающим. Ибо кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет».

— Что это значит, как ты думаешь? — спросил Фэйган.

— То, что я сделала, мне будет сделано и еще больше того, — так он говорит. — Если я прежде не найду пожирателя грехов, — думала я. Если я его найду и он заберет мои грехи, тогда я смогу вернуться сюда и послушать человека Божьего, не боясь, что упаду замертво.

Фэйган побледнел, но вел себя решительно. — Я останусь, — сказал он твердо.

Я подумала, что у него, наверно, нет таких грехов, как у меня. Я осторожно поползла назад сквозь густую траву и, добравшись до леса, бросилась под его спасительный покров. Спрятавшись за деревом, я стала осторожно выглядывать, стараясь понять, что со мной теперь будет. Ни раскатов грома, ни темных туч не было. Незнакомец все еще стоял у самой воды, глядя на то место, где прятался Фэйган. Незнакомец продолжал говорить, хотя уже не так громко. Во всяком случае, теперь я его не слышала.

Фэйган отвлек внимание этого странника, за что я была ему благодарна. Чтобы лучше видеть, я забралась на дерево, и, сидя среди густой листвы, как в беседке, я смотрела, как незнакомец шагает по берегу и жестикулирует. Он говорил довольно долго, потом замолчал и сел. Фэйган ни разу себя не выдал и не спешил обратно. Я не могла понять, почему он не возвращается. Может быть, он так испугался, что двигаться не может? А вдруг незнакомец его проклял, и он не может пошевелиться?

Я уже набралась смелости и решила идти выручать Фэйгана, как увидела, что он ползком пробирается сквозь высокую траву. Когда он добрался до безопасного места, где мог встать и отряхнуться, я уже была там.

— Ты что там так долго делал?

— Хотел послушать побольше.

— А он про что говорил?

— Да много про что.

— А все-таки?

— Иди, сама послушай, — сердито ответил Фэйган. Когда он поднял голову и посмотрел на меня, я увидела на его запачканных щеках бороздки, оставленные слезами. Когда я опомнилась от удивления и решила спросить, почему он плакал, он убежал уже далеко от меня, а я так и стояла под покровом леса с открытым ртом.

Когда я увидела слезы Фэйгана, я почувствовала смертельное любопытство, Я во что бы то ни стало должна была услышать то, что пришел сказать человек Божий. Но сначала надо найти пожирателя грехов, и только потом идти к реке. В нашем селении таких, как этот пришелец, еще не было, и я не знала, как долго он еще у нас будет, поэтому торопилась. Бог в любой момент может его отозвать обратно, и тогда я никогда не услышу, что же Бог послал его сказать.

Я решила продолжать искать пожирателя грехов. За вареньем он так и не пришел. Оно по-прежнему стояло на холмике на могиле бабушки. Может, ему малина не нравится? А может, я ему не нравлюсь.

Следующим утром я поспешила уйти из дома, как только накормила цыплят и собрала яйца. Я шла вдоль реки и решила не переходить на другой берег, пока не увижу ручей, который тек с Горы Покойника и впадал в реку. Остановившись у ручья, я посмотрела на возвышавшийся впереди скалистый пик. Меня охватило отчаяние: как я смогу на этой огромной горе найти человека, который не хочет, чтобы его нашли? Да на этой горе тысячи мест, где можно прятаться!

Рядом со мной шла Лилибет. Она сказала:

— Поговори с женщиной.

Я легко нашла маленькую хижину и стала наблюдать за ней, спрятавшись в зарослях горного лавра. Я старалась набраться смелости. Женщина работала в саду и выглядела вполне безобидно. Кто она такая? Чтоона такое сделала, что о ней никто никогда не говорит?

— Иди, — сказала Лилибет. Она стояла на лугу и махала мне рукой. Я поднялась из зарослей и, не скрываясь, пошла к хижине. — Позови ее.

— Здравствуйте! — крикнула я.

Женщина резко выпрямилась и посмотрела на меня.

— Здравствуйте! — снова сказала я.

— Уходи! — она слегка отступила назад и через плечо, оглянулась на гору. — Уходи, я тебе говорю!

Я зашла уже слишком далеко, чтобы отступать. — Я ищу пожирателя грехов, — сказала я.

— Позвоните в колокол.

— Так никто ведь не умер.

Она от удивления вытянула шею. Ее поза стала менее напряженной.

— Ты Кади Форбес, так?

— Да, мэм.

— Иди домой, детка. Ты ж не с этого края долины. Это не ваша земля, и тебе нечего здесь делать.

— А вы тогда почему здесь?

— Я здесь живу.

— Ну, пожалуйста, мне надо его найти! Вы можете мне помочь?

— Оставь ты его в покое! Ему и так уж бед достаточно, а тут ты еще. Иди домой. Иди домой и не приходи сюда! — Она, вместо того, чтобы снова заняться огородом, зашла в дом и закрыла за собой дверь.

Я постояла еще несколько минут в надежде, что она выйдет. Потом вернулась в лавровые заросли и села на землю, решив ждать. Женщина вышла не скоро и вернулась к своей работе.

Кто она такая? И почему она живет так близко к запретному месту? Почему она одна? У всех в нашей долине есть родственники, даже у миссис Элды, — они уехали из наших мест, оставив ее одну. Может, и с ней так же случилось? Наверно, ее родственники уехали в Кентукки или даже в Каролину.

Женщина выпрямилась и ладонью вытерла со лба пот. Опираясь на тяпку, она постояла немного, глядя на горы. Несколько минут она внимательно смотрела на высокий пик, потом вернулась к работе. Раз или два она тревожно посматривала в мою сторону и продолжала работать. Мне показалось, что она, подобно животному, чувствовала присутствие врага. Я не была врагом, но она этого не знала. Во всяком случае, сейчас. Если она позволит мне подойти и поговорить с ней, я расскажу ей о себе все.

Солнце поднялось высоко и стало жарко; она взяла ведро с сорняками и отнесла на мусорную кучу. Занесла в дом грабли и тяпку. На этот раз она вышла с пустой банкой в руках, пошла прямо к ульям, которые стояли под кисличным деревом. Там было четыре больших улья, и до меня доносилось громкое жужжание пчел. Моя бабушка качала мед только ночью: сначала она подносила к ульям дым, который приводил пчел в оцепенение, потом открывала крышку. Эта женщина решила качать мед в самый разгар дня — без малейших признаков страха она спокойно открыла улей. Я решила, что пчелы сейчас же искусают ее до смерти: я слышала их грозное жужжание даже со своего места. Они вихрем вылетели из улья и окружили ее большим гудящим облаком.

Женщина стояла в этом сером облаке совершенно спокойно и неподвижно, вяло опустив руки. Пчелы плотным покровом облепили ее волосы, плечи, часть лица: казалось, она была окутана плотной шалью; пчел было так много, что ей даже пришлось нагнуться под их весом. Стоя в этой гудящей «шали», она наклонилась вперед и достала пчелиные соты, держа их над банкой. Полилась струя янтарного меда. Когда банка наполнилась и золотом засверкала на солнце, женщина положила на нее соты, задвинула крышку улья и неторопливо пошла к дому. Пчелиный рой взвился вверх, как будто струя густого дыма, и с гулом полетел обратно в свой улей. Когда женщина подошла к дому, все пчелы уже улетели обратно. Легкими шагами она поднялась по ступенькам и исчезла в глубине дома.