Чёрная река - Локнит Олаф Бьорн. Страница 8

В-третьих, у пиктов своя собственная, непостижимая магия никак не относящаяся к трем Великим Краскам — Алому, Белому и Черному, традиционному волшебству хайборийцев. Некоторые многоученые преподаватели тарантийской Обители Мудрости предполагали, что пикты «не совсем люди» и ведут свой род от безвестных племен обитавших на материке после исчезновения валузийцев-змееногих, но еще до прихода кхарийцев. Основанием тому служили необычный серовато-голубой цвет кожи дикарей, вытянутая форма черепа и странный разрез глаз.

В эти россказни Конан не верил — да, пикты крайне необычный народ, но все-таки они самые настоящие люди. А то, что они пользуются магией древних, означает только одно: это племя ухитрилось сохранить традиции до-кхарийского мира, о котором практически ничего не известно. Летописей по понятным причинам не сохранилось, а предания смутны и недостоверны, божества пиктов не вызывали у варвара ничего, кроме неприязни и отвращения — не столь давно возле Тусцелана появился Дух Лесов, Вендикко, по преданию просыпающийся раз в сто зим на сто дней. Конан видел это существо собственными глазами, и мог смело утверждать, что чудовища отвратительнее прежде не встречал, хотя на пути варвара попадались непредставимые монстры…

Вендикко удалось изгнать не без помощи Сигвальда-годи призвавшего в помощь Доннара, великого бога Полуночи, однако не было никаких сомнений в том, что серые глубины лесов Пущи и туманы болот скрывают тварей не менее жутких и смертоносных.

Недаром Риго постоянно твердит о некоей колдовской силе, затаившейся в чащобах правого берега Черной реки…

Выводы из всего вышесказанного можно сделать однозначные и печальные: война с пиктами бесперспективна. Междуречье Черной и Громовой можно защитить только созданием прочной оборонительной линии на протяжении нескольких сотен лиг, когда будет охраняться весь восходный берег.

Десятки, если не сотни фортов, тысячи людей… А ведь далеко на каждого заманишь в Боссонию обещанием бесплатных земель — еще при короле Вилере был издан указ о том, что любому желающему переселиться в провинцию Конаджохара будет выделен надел и помощь из казны. Нумедидес последнее обещание выполнять, кстати, не собирался — о его скаредности и воровстве ближайших клевретов уже начали складывать легенды.

…Самым главным в Тусцелане был сотник Рагнар из Шамара. Командовать ему приходилось четырьмя сотнями мужчин, из которых составлялся постоянный гарнизон, ста десятью асирами-наемниками присланными в Тусцелан его светлостью Троцеро и «мирным населением» в виде двухсот с лишним женщин, подростков и детей — Рагнар вооружил каждого, даже детишки таскали с собой ножи или самострелы.

В целом форт был вполне способен выстоять даже в случае нападения нескольких тысяч пиктов. У обороняющихся всегда более выгодная позиция, чем у нападающих. Больше того, к лету Рагнар планировал строительство новой стены и двух бастионов — в форте стало тесновато, и Конан заметил, что если все так пойдет и дальше, через пару-тройку зим Тусцелан превратится в небольшой городок. Тогда сотнику придется даровать титул наместника короны, хотя Рагнар формально давно стал полутысячником, достаточно посчитать сколько мечей ему подчинены прямо сейчас…

Рагнар Шамарский, не взирая на грандиозные планы, имел основания сомневаться в окончательной и уж тем более скорой победе. Во время очередного разговора с Конаном, касавшегося каких-то неинтересных повседневных дел, вроде доставки фуража с Восхода, сотник высказался в том смысле, что для строительства укреплений вдоль всей Черной реки потребуется общий доход королевской казны эдак зим за десять. Нумедидес на такое никогда не пойдет, а оставшихся денег герцогов Пуантена хватит очень и очень ненадолго…

— В действиях Троцеро нет никакой логики, — сокрушенно вздыхал Рагнар, прикладываясь к кружке с пивом. — Поддержки от королевского двора никакой, говорят, будто налоги в Пуантене подняли вдвое, а золото герцог бросает в это бездонное болото!

— В болото? — переспросил киммериец. — Очень точное сравнение. Но меня не оставляет ощущение, что Троцеро ввязался в войну на Черной реке не только ради спасения Аквилонии от нашествия пиктов. Он создает собственную армию, которая независима от военного коллегиума Тарантии и выполняет только приказы Пуантенских владык… Я таких случаев не припомню. Подумать только, перепугавшийся король разрешил одному из высших дворян создать частное войско! Зачем? Для борьбы с пиктами, переходящими границу, было бы достаточно легкой конницы. И отрядов под командованием опытных следопытов, способных перехватить дикарей в лесах… Не понимаю!

— От нас требуют не понимания, а доблести. Мы — единственный щит Аквилонии. Никто не хочет повторения событий прошлого и позапрошлого лета…

Да, тогда Аквилония потерпела пожалуй самое унизительное поражение за всю истории. Бесспорно, войско Трона Льва в прошлом не один раз бывало разбито, однако в Боссонии аквилонцев разгромили разрисованные татуировками дикари! Не благородные немедийцы или зингарцы, а бездоспешные и скверно вооруженные пикты! Позор!

Этот позор был усугублен колоссальными потерями — сожжены десятки поселков и фортов, пикты превратили всю закатную Боссонию в развалины, их передовые отряды были замечены всего в десяти лигах от такого крупного города как Галпаран, что вызвало всеобщую панику… Как это можно назвать? Стыдом и бесчестьем! Армии Трона Льва, над которой еще сияла слава великих побед Сигиберта Завоевателя, была нанесена оглушительная оплеуха! Но король и его приближенные предпочли спрятать голову в песок и доверить спасение чести государства Великому герцога Пуантена, причем за его собственный счет.

Непонимание происходящего киммерийцем было вполне оправдано. Гибкий варварский рассудок привык выстраивать мозаику их отдельных осколков, что всегда позволяло Конану выходить победителем из самых затруднительных ситуаций. Но сейчас десятник войска Черной реки был всерьез озадачен: что задумали герцог Троцеро и его деятельный наследник?

«Разберемся» — это было одно из любимых словечек киммерийца. Предчувствие никогда не подводило варвара, вот и сейчас он точно знал, что рубеж Черной реки окажется поворотным пунктом в его судьбе. Что именно изменится Конан предположить не мог, по ждал чего-то очень и очень необычного…

— Тоска немыслимая, — Конан навестил сотника поутру, обнаружив Рагнара за разбором депеш, доставленных посыльным из Велитриума. — Да простит меня Иштар Милостивая за такие слова, но хоть бы пикты напали… Можно пострелять да поорать, все ж развлечение.

— Сплюнь, — киммериец сложил пальцы правой руки в знак, отпугивающий нечисть. — Накличешь ведь!

— Что накличу? — седоусый Рагнар оторвался от пергаментов и поднял взгляд на варвара. — Люди засиделись без дела, отчего проистекают безобразия. Вчера нордлинги передрались в таверне с аквилонцами, едва разняли. Причем начали кулаками махать из-за сущей ерунды, поспорили какое пиво лучше, из солода или хмеля. Бездействие войска, даже такого маленького как у нас, влечет за собой одни неприятности. Некуда силу девать.

— Надеюсь, никого не покалечили?

— Ерунда, несколько разбитых носов, да еще десятник Хогарт из Бингена палец сломал…

— Что от герцога слышно? — варвар указал на желтоватые листы с сними печатями на которых были изображен герб Пуантена, три леопарда с поднятыми лапами в геральдике именующимися «идущими львами настороже».

— Ровным счетом ничего, — вздохнул сотник. — Еще скучнее, чем наше бытие в Тусцелане. Такое чувство, что я сижу в купеческой конторе где-нибудь в захолустном городишке на окраине королевства.

— А разве это не так? Тусцелан самая что ни на есть окраина и захолустье каких поискать! — усмехнулся Конан.

— Вот, погляди, — Рагнар подтолкнул к варвару один из пергаментов. — Сколько стрел, мечей, кольчуг надо подготовить. Фураж для лошадей, провизия опять же… Понятно, что никакая армия не может действовать без снабжения, но я-то здесь при чем? Меня сюда поставили над людьми командовать и в бой их водить! Я в семи войнах участвовал, начинал еще при короле Хильдерике II, батюшке покойного Вилера! А теперь что?