Предательство в Крондоре - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас. Страница 49

— Никуда, Горат, — прозвучал голос позади них.

Они развернулись и увидели перед собой высокого изможденного моррела, на лице которого красовался шрам, о котором говорил Горат.

— Обхар!

— Сначала я решил, что ядовитые пары окончательно помутили мой разум, — признался Обхар, — но теперь вижу, что это не так. Как ты здесь оказался? Я слышал, что за твою голову назначена высокая цена.

Горат величаво сложил руки на груди.

— Не все оставшиеся в Северных землях охотно подчиняются воле Делехана. И не все мятежники погибают. Мне помогли сбежать, как и тебе сейчас. Многие погибли ради моей свободы.

— Ты перед ними в вечном долгу.

— Все больше причин для того, чтобы положить конец правлению Делехана, Обхар! Он заплатит кровью мне и моим людям.

— Мое племя сейчас в Зеленом Сердце, но если ты выступишь против Делехана, мы поддержим тебя.

— Так ты наконец простил меня за этот шрам, — улыбнулся Горат.

— Никогда, — рассмеялся Обхар. — Моя главная цель, как и прежде, — убить тебя за это, и когда-нибудь я это сделаю, но пока мы в одной команде.

Оуин достал маски.

— Где туннель с парами?

— Сюда, — сказал Обхар, ведя их в боковой проход.

Они достигли места, где от ядовитых испарений можно было задохнуться.

— Надевайте маски, — велел Обхар. — Это не очень поможет глазам, но вы сможете дышать. Нам придется долго идти, а после этого плыть в ледяной воде. Выход из туннеля наполовину затоплен, выходит в реку Исбанди.

Они надели маски, и Оуин с удивлением отметил, что они помогли. Глаза жгло, но, постоянно моргая, он мог кое-как видеть. Обхар вздрогнул, когда Оуин с помощью магии осветил себя и своих товарищей.

— На секунду я подумал, что ты высек искру и мы все сейчас сгорим, — переводя дух, сказал старый вождь моррелов.

Они достигли затопленного туннеля и вошли в ледяную воду. Становилось все глубже, вскоре вода доходила им уже до груди, тогда Обхар подал знак и нырнул. Оуин и Горат сделали то же самое. Внезапно они почувствовали рывок и были затянуты подводным потоком.

Оттолкнувшись, Оуин последовал за моррелами, но когда приблизился к ним, то ударился головой о камень. Борясь с паникой, он отплыл немного назад и вынырнул.

— Можете снять маски, — разрешил Обхар.

— Хорошо, — ответил Оуин, — правда, моя слетела еще под водой.

Горат издал звук, похожий на смешок.

— Нам осталось проплыть меньше мили, — успокоил спутников Обхар.

Они продолжили путь. Оуин боялся, что намокшая одежда утянет его вниз, и из последних сил старался грести поэнергичнее. Внезапно, взглянув наверх, он увидел звезды и понял, что они выбрались наружу.

На небольшом расстоянии от них вниз по течению реки горели факелы, и когда беглецы подплыли к ним, раздался негромкий голос:

— Это я, Ирмелин.

Всем троим помогли выбраться из воды, подвели к костру и дали одежду, пока их собственная сохла.

— Была ли тревога? — спросил Обхар.

— Пока нет, — ответил неизвестный Оуину моррел. — Стражники, которых мы подкупили, будут молчать. Твоего отсутствия не заметят еще долгое время. Многие погибают в шахтах, и их тела остаются в туннелях.

— Что с Куллич? — нетерпеливо спросил Горат.

— Она еще жива? — поднял брови Обхар.

— Да, — ответил Ирмелин, — и живет неподалеку.

— Мне сказали, что я смогу увидеть ее по пути на юг, — напомнил Горат.

Обхар взглянул на Ирмелина, тот кивнул.

— Обещание есть обещание, — сказал вождь. — Сейчас я должен вас покинуть. Я и те из племени, кто пойдет со мной. Ирмелин проводит вас к Куллич и далее будет сопровождать через горы.

— Избегайте Харлика, — посоветовал Ирмелин. — Морэльф и Шестеро сейчас там.

Обхар, переодевшись в сухую одежду, повернулся к Горату:

— Удачи тебе, старый враг. Не позволяй никому убить тебя — это должен сделать я.

— Ты тоже, — ответил Горат, — ведь когда-нибудь именно я снесу тебе голову.

— Вы двое, похоже, любите друг друга, — усмехнулся Оуин, когда Обхар и его люди ушли.

Горат положил в рот кусок вяленого мяса, переданный ему Ирмелином.

— Так и есть. Друзья могут предать, а от старого врага всегда знаешь чего ждать.

— Мне это никогда не приходило в голову, — признался Оуин.

— Люди такие странные! — воскликнул Ирмелин.

— Очень, — согласился с ним Горат.

Хижина была очень простой. Четыре стены из старого камня и соломенная крыша. Из каменной трубы тоненькой струйкой шел дым, и это было единственным знаком того, что здесь кто-то живет.

— Она внутри? — спросил Горат.

— Да, — кивнул Ирмелин.

Горат и Оуин спешились.

— Делехан иногда следит за ней, — заметил Ирмелин, — так что я лучше останусь здесь. Если я позову — поторопитесь.

Горат кивнул и открыл дверь.

Если женщина, находившаяся внутри, и была шокирована внезапным появлением незнакомцев, то умело это скрыла. Она просто взглянула на вошедших из своего угла неподалеку от огня и произнесла:

— Входите и закройте дверь.

— Это твое самое теплое приветствие, Куллич? Твой супруг вернулся.

Оуин раскрыл рот от удивления.

Она поднялась. В ее движениях были гибкость и сила. И, несмотря на то что ее платье было в лохмотьях, а волосы выглядели грязными и спутанными, Оуина поразило ее сходство с Лиэллан. Сходство это нельзя было назвать внешним: у Куллич были волосы цвета воронова крыла, а у Лиэллан рыжими, Лиэллан была стройной и гибкой, а Куллич — полноватой, но приятной на вид. Но все равно в жене Гората угадывалось что-то общее с предводительницей клана Снежного Леопарда. Обе женщины излучали силу.

— Супруг? — ехидно произнесла женщина, и взгляд ее голубых глаз впился в Гората. — Как так? Вождь клана? Больше нет. Когда-то ты обладал этим титулом по праву. Ты заслужил его хитростью, отвагой и силой. Арданьены вились вокруг тебя, как спящий дракон, ожидая одного твоего слова, чтобы встать и сокрушить любого противника. Где сейчас этот дракон?

— Ушел через Зубы Мира на Север и теперь скрывается.

— Тогда ты не можешь более называть себя мужем и вождем клана, Горат. Ты потерял право на все титулы, когда утратил остатки мудрости и отдал приказ бежать из Сетанона.

— Мудрости, старая ведьма? Убийства и безумие — это твоя мудрость? Неужели ты до сих пор мечтаешь о завоеваниях — о том, к чему призывал Мурмандрамас? Тебя что, ничему не научила утрата наших людей при Арменгаре и Сетаноне? Наш сын пал в одной из этих битв.

— Чего ты хочешь от меня? — спросила женщина.

— Я хочу положить конец безумию. Ты поможешь мне?

— Как? Собственной смертью и головой на копье за Сар-Сарготом?

— Делехана нужно остановить.

— Зачем? Какую судьбу ты бы выбрал для наших людей, Горат? Хотел бы ты, чтобы мы склонили наши головы еще раз? Должны ли мы служить королеве эльфов, как мы уже служили валкеру? Мы — свободный народ! Или, может быть, тебя манит Возвращение?

— Нет! — Глаза Гората загорелись яростью. — Но я узнал многие вещи. — Он указал на Оуина. — Не все люди — наши враги.

— Конечно, — согласилась Куллич. — Некоторые соглашаются служить нам за деньги.

— Я говорю о тех, кто хотел бы жить с нами в мире.

— В мире? — переспросила женщина с презрительным смешком. — Когда это моррелы говорили о мире? Ты говоришь как вернувшийся в Эльвандар. Те, которые раньше были яростными быками, теперь — охолощенные волы. Они рабски служат королеве.

— Это не так, жена, — упрямо возразил Горат. — Гламрелы присоединились к эльфам не как рабы, а как равные братья.

— Безумцы! — воскликнула женщина-моррел. — Если ты считаешь это правдой — вперед. Я останусь в стороне. Мой дом здесь, и в конце концов я найду того, кому смогут пригодиться мои таланты и знания. Он будет воином, и я покажу ему, как возвыситься, обрести силу и удержать ее. У меня будут еще сыновья, и они будут жить.

— Я боялся, что твой ответ будет именно таким, — вздохнул Горат.